Моя вторая мама. Том 1

– Ты пойдешь к доктору Каррансе? Его услугами пользовались все женщины нашей семьи, – спросила Сония.

– Да, к нему. Я так надеюсь… Я сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы иметь ребенка. Но Джина будет далеко и не сможет разделить со мной эту радость, – видно, мысли о подруге не оставляли Даниэлу.

– Зато я буду здесь. Мне бы очень хотелось подружиться с тобой, Даниэла, – тепло улыбнулась Сония.

– Спасибо, Сония. Я была бы рада, если бы мы стали подругами, – ответила Даниэла, но глаза у нее оставались грустными.

Херардо, обеспокоенный состоянием Фелипе, который переживал отъезд Джины, тоже приехал в Дом моделей. Он хотел поговорить с Джиной и, конечно, увидеться с Каролиной. С тех пор как стала известна точная дата отъезда Джины, на Фелипе было жалко смотреть. Он совсем забросил дела в адвокатской конторе, а сегодня утром, когда Херардо упрекнул его в этом, расплакался, как ребенок. Сморкаясь в платок, Фелипе пробормотал что-то о простуде и насморке, который он схватил. Но Херардо, хотя и сделал вид, что поверил ему и даже посоветовал какое-то лекарство, прекрасно видел, что это были слезы. Чувствовалось, что нервы Фелипе были на пределе. Херардо решил употребить все свое влияние, чтобы убедить Джину остаться. И теперь он сидел в кабинете Джины и, тщательно подбирая слова, пытался внушить ей всю абсурдность ее отъезда.

– Не знаю, почему вы все вбили себе в голову, что мой отъезд в Германию – это какой-то каприз, – перебила его Джина. – Я решила сменить обстановку и начать новую жизнь.

– Но эта новая жизнь тебе не подходит.

– Ты-то что понимаешь? – огрызнулась Джина. – Когда я приеду навестить вас, я уже вовсю буду щебетать по-немецки.

– А как же Фелипе? Он любит тебя и очень страдает. Плачет. Клянусь, я никогда его таким не видел, а я уж знаю его много лет.

– Ханс – это, может быть, моя последняя возможность выйти замуж, – призналась Джина. – Постарайся меня понять.

– Фелипе тебя любит и готов на тебе жениться, – почти торжественно произнес Херардо.

– Да, под давлением обстоятельств, а я так не хочу.

– Это ты находишься под давлением обстоятельств, соглашаешься уехать в чужую страну с человеком, которого не любишь. Ты знаешь, что я желаю тебе только добра. Из гордости ты можешь загубить свою жизнь.

– Оставь, уже все решено. Лучше расскажи, как у тебя дела с Каролиной?

– Как только она получит развод, мы поженимся. Нам не хочется ждать, поэтому чтобы оформить брак мы уедем за границу. Так будет быстрее, – объяснил Херардо.

– А как обстоят дела с разводом?

– Нормально. Через несколько недель этот вопрос будет решен.

Однажды вечером Леопольдо привел своего друга Матиаса, чтобы познакомить его с Иренэ. Она встретила их в гостиной. Матиас задержал в своей ладони протянутую руку Иренэ.

– Леопольдо мне много рассказывал о тебе, – приторно улыбаясь, сказал он. – Но я не мог и подумать, что ты так хороша.

– Спасибо, Матиас. Надеюсь, мы станем друзьями, – отозвалась Иренэ.

– Мне бы очень хотелось, – заверил Иренэ Матиас, смотря на нее масляными глазками.

– Матиас – мой партнер во всех начинаниях. Мы с ним, как братья. Мы все делим пополам: и барыши, и убытки, ведь так? – Леопольдо захихикал.

Они сели, и Иренэ оказалась почему-то рядом с Матиасом.

– Если честно, я никогда не думал, что ты женишься, – заметил Матиас.

– Леопольдо давно бы уж пора иметь свой очаг, вы не считаете? – сказала Иренэ.

– Ты права, красотка, – захохотал Матиас, брызгая слюной.

Иренэ покоробил его фамильярный тон, но она смолчала.

– Я надеюсь дожить до нашей свадьбы. Остался еще месяц, – заявил Леопольдо.

– Ты чувствуешь себя таким старым? – спросила Иренэ.

– Не обращай внимания, красотка. Этот старик Леопольдо еще тебя похоронит и снова женится. Он крепок как дуб, – заверил ее Матиас и похлопал Иренэ по коленке.

– Меня это очень радует, – сказала Иренэ. Ей был омерзителен этот старик, но она понимала, что Леопольдо устроил ей что-то вроде смотрин, и ей было важно завоевать симпатию Матиаса…

Наступила суббота, день отъезда Джины и Ханса. Джина чувствовала себя прескверно. Все время до отъезда, пока ее уговаривали не уезжать, она только капризно надувала губы и уверяла всех, что будет счастлива в Германии, но в глубине души сама в это не верила. Она строила планы на будущее, говорила о том, что хочет начать новую жизнь, но на самом деле ей просто нравилось, что все ее упрашивают. И чем больше ее отговаривали, тем больше она упорствовала в своем желании уехать. Похоже, что она смогла убедить всех, кроме себя самой. И вот теперь, когда ее уже и не надеялись отговорить, когда были упакованы чемоданы и на столе лежал билет на самолет, Джина почувствовала, что не хочет никуда улетать, но пути отступления уже были отрезаны. Ханс заехал за ней, и они направились в аэропорт. В зале ожидания Джина и Ханс встретили Даниэлу и Хуана Антонио, которые приехали их проводить. Объявили посадку на рейс Мехико – Франкфурт, и подруги стали прощаться, обильно поливая друг друга слезами. Неожиданно Джина мотнула головой и громко сказала:

– Все! К черту! Я никуда не еду!

– Что?

– Я не еду, Ханс, – повторила Джина решительно. – Вот твои подарки! Держи, спасибо! Пусть тебе вернут деньги за билет. Я не могу уехать, прости меня! Я там умру, там так холодно! Прости меня, дорогой! Я тебя очень люблю, но пойми и ты меня, – и Джина сорвалась с места, бросив на ходу Даниэле и Хуану Антонио: – Я буду ждать вас у выхода.

– Но почему она раньше не сказала? – растерялся Ханс.

– Я надеюсь, ты простишь Джину, она не хотела тебя обидеть, – попыталась смягчить удар Даниэла.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Ханс. – Я должен идти. Надеюсь, мы останемся друзьями?

– Конечно. Счастливого пути, и пиши нам! – Даниэла расцеловала Ханса в обе щеки.

– До свидания, – сказал Ханс Хуану Антонио.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Ханс направился к узкому проходу, поправляя на ходу сумку, висевшую у него через плечо. Прежде чем скрыться в толпе пассажиров, Ханс обернулся и помахал рукой.

– Он хороший человек, – убежденно сказала Даниэла. – Меня мучают угрызения совести, потому что я счастлива, что Джина осталась.

– Вы обе – ненормальные, – покачал головой Хуан Антонио, пряча улыбку.

У выхода их встретила Джина:

– Некрасиво получилось, да? Что Ханс подумает обо мне?

– Если честно, то да, некрасиво. Но потом было бы еще хуже, – успокоила ее Даниэла.

– Мне стало ужасно плохо от одной мысли о том, что надо войти в самолет и улететь так далеко, – оправдывалась Джина.

– Ах, Джина, я так рада, что ты осталась! – призналась Даниэла.

– Только пусть Фелипе не думает, что я осталась из-за него, пусть еще помучается. Скажем ему, что я опоздала на самолет и на следующей неделе улечу к Хансу, – попросила Джина.

– Нет, мы скажем ему правду, я не позволю, чтобы ты и дальше вела себя, как дитя, – возразила Даниэла и радостно улыбнулась. – Мы, царицы Карибского моря, – женщины, а не девочки.

– Плохо только, что теперь мне придется искать работу. Я ведь не допущу, чтобы выгнали человека, которого ты взяла на мое место, – озабоченно произнесла Джина.

– А я никого не взяла! В глубине души я всегда надеялась, что ты останешься, – засмеялась Даниэла.

– Вы действительно невероятные существа, – восхитился Хуан Антонио.