Моя вторая мама. Том 1

– Не говорите так, Начо, – сказала Даниэла. – Вы только делаете хуже себе и Марии.

– Но, к несчастью, он прав, – всхлипнула Мария.

– Мы думали, живя с нами, он переменится к лучшему, – вздохнул Игнасио. Вдруг лицо его побелело, и он стал сползать по стене вниз.

– Игнасио! – крикнула Мария. – Игнасио, что с тобой?!

Она попыталась поддержать мужа, но тот рухнул на пол.

– Бог мой! – испугалась Даниэла. – Игнасио!

– Начо! – воскликнул Хуан Антонио.

Мария наклонилась к мужу.

– Ему нужен воздух, – сказал Хуан Антонио. Он быстро взял подушку с дивана и положил под голову Игнасио. – Открой окно, – попросил он жену.

Вызвали «скорую помощь». Все были в гостиной. Моника тихо плакала в углу. Хуан Антонио нервно ходил по комнате. Даниэла и Мария сидели над Игнасио, который лежал с закрытыми глазами.

– Как ты, дорогой? – спросила его жена.

– Очень больно, – с трудом ответил Игнасио, не открывая глаз.

Моника подбежала к нему:

– Начо, миленький, пожалуйста, не умирай! Мы тебя так любим! – говорила она жалобным голосом.

Даниэла обняла ее за плечи:

– Моника, не волнуйся. Игнасио отвезут в больницу, и там его вылечат.

Девочка продолжала плакать.

– Нам надо переодеться, – сказал Хуан Антонио. – В таком виде нельзя ехать в больницу.

– Я поеду с вами, – попросила Моника.

– Хорошо, только собирайся быстро.

Они втроем ушли. Мария осталась с Игнасио одна.

– Папочка, мой милый, – сказала Мария нежно. – Все будет хорошо, все будет хорошо.

– Очень болит, мамочка, – произнес Игнасио, задыхаясь.

– Я с тобой, не волнуйся, постарайся успокоиться.

Джина с Хансом собрались ехать в ресторан, когда неожиданно появился Фелипе.

– Нам с вами необходимо поговорить, – запыхавшись произнес он. – Стойте!

– Ты опять? – угрожающе спросила Джина.

– Я не собираюсь устраивать сцен. Просто нам действительно надо поговорить, – успокаивающе протянул к ней руку адвокат.

– Не будь идиотом, – серьезно бросила девушка. – Нам не о чем говорить.

– Я не позволю вам обижать Джину, – вмешался немец.

– Я предлагаю поговорить спокойно, – сказал Фелипе, хлопая того по плечу.

– О чем? – спросила Джина.

– О нас, Ханс. Мы с Джиной любим друг друга. Вы должны это понять, пока все не зашло слишком далеко.

– Уходи, Фелипе, – сказала Джина. – Мы собрались развлекаться, и я не в том настроении, чтобы выслушивать твои глупости. Я тебя не люблю. Я потеряла из-за тебя свои лучшие годы…

– Да, да, да, – насмешливо кивал головой адвокат.

– …и теперь хочу наверстать упущенное, – закончила девушка.

Фелипе в ответ рассмеялся, но тут же посерьезнел и обратился к Хансу:

– Послушайте, сеньор… Джина будет очень тосковать на чужбине, вы просто ее не знаете.

– А тебе какое дело! – прервала его Джина. – я очень счастлива, что у меня будет такой муж.

Фелипе вздохнул и мрачно произнес:

– Ну, что ж… Я сделал все что мог. Теперь пеняй на себя.

Джина отвернулась, закрыв глаза. Она чувствовала себя ужасно.

Приехала «скорая». Врач осмотрел Игнасио, и санитары понесли его на носилках к машине.

– Как он, доктор? – спросила Мария.

Врач покачал головой.

– Положение серьезное. Но будем надеяться на лучшее.

Мария заплакала.

– Не волнуйтесь, сеньора, – сказал медик. – Мы сделаем все, что нужно.

Даниэла обняла ее.

– Мы с вами, Мария. Не бойтесь, все обойдется.

– И все это по вине Марсело! – с отчаянием произнесла несчастная женщина.

В больницу поехали все вместе. Скоро Игнасио уже лежал в палате интенсивной терапии, опутанный какими-то трубками. Тут же суетились врачи. Мария наклонилась к постели мужа и тихо сказала ему:

– Мне надо идти, Игнасио, прости.

Тот с трудом прошептал в ответ:

– Не уходи, мамочка. Побудь со мной в мои последние минуты.

– Не говори так, ты не умрешь.

Моника с Даниэлой стояли поодаль. Девочка плакала и спрашивала:

– Начо ведь не умрет, правда?

– Нет, Моника, Господь не допустит этого, – утешала ее Даниэла. – Врачи вылечат его, и все будет хорошо.

– Так же мне говорили про мамочку, а она умерла, – печально сказала девочка.

Даниэла посмотрела на Хуана Антонио и отошла в сторону. Ей самой хотелось плакать, но она не позволяла себе этого. Хуан Антонио погладил дочь по голове. Она прижалась к нему.

– Я знаю, что умираю, – говорил между тем Игнасио. – Мне очень плохо.

– Не говори так, – рыдала Мария. – Господь поможет тебе.

– Почему Марсело сделал это? Почему? – сказал, задыхаясь, Игнасио.

– Не знаю, папочка.

– Я был очень счастлив с тобой, Мария, – произнес Игнасио, протягивая к жене руку. – Да благословит тебя Господь.

– Филокаин, шестьсот миллиграммов, – говорил врач.

– Готово, – отвечала медсестра.

– Лефомин, – продолжал доктор. – Допепенил, двадцать пять…

– Успокойся, – сказала Мария мужу, – доктора знают, что делают, все будет хорошо.

– Зря мы взяли с собой Монику, – покачал головой Хуан Антонио.

– Я так не думаю, – не согласилась Даниэла. – Мы все одна семья и должны быть вместе не только в радости, но и в горькие минуты.

Хуан Антонио согласно кивнул.

– Ну что? – спросил он Марию, которая встала и отошла от кровати больного.

Та вытирала слезы и тихо сказала:

– Он умирает.

Не выдержав, она снова заплакала.

– Мой Игнасио умирает! И все из-за нашего сына! Господи, почему ты так нас наказываешь?

Дора шла по улице вся в слезах. Прохожие толкали ее, но она не замечала этого. Вдруг кто-то схватил ее за руку. Это была Мелина.

– Что с тобой, Дорита. Неужели тебя выгнали с новой работы?

– Нет, крестная, если бы дело было в этом! – покачала головой девушка. – Все гораздо хуже.

– Бог мой, что еще стряслось? – женщина положила ей руки на плечи и заглянула в глаза. – Скажи мне!