Моя вторая мама. Том 1

– Какой ужас! Я же тебе говорила, – усмехнулась Летисия.

– Я не пойду в интернат, – решительно сказала Моника.

– Твой папа сказал это не всерьез, – пыталась вразумить ее Маргарита.

– Конечно, всерьез. Эта ведьма ему накапала. Она его настроила. Теперь ты видишь, что я права? – Летисия была очень довольна тем, что ее предсказания начали сбываться.

– Нет, ты сама виновата, – Маргарита покачала головой. – Ты все делаешь для того, чтобы тебя не любили.

Моника с обидой взглянула на подругу.

– Прекрасно. Значит, ты защищаешь эту ведьму, ее мачеху? – вкрадчивым голосом произнесла Летисия. – Можно подумать, что твоя подруга Даниэла, а не Моника.

– Летисия права, – сказала Моника. – Если ты моя подруга, то должна быть на моей стороне, а не защищать Даниэлу.

– Я защищаю справедливость, – Маргарита смотрела на подруг исподлобья.

– Просто ты не любишь Монику, – заявила Летисия.

– Нет, люблю. Именно потому что люблю, я и говорю, что ты поступаешь плохо. Но ты настаиваешь на своем… Лучше с тобой не разговаривать.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Летисия. – Пусть не разговаривает. Она нам совсем не нужна.

Маргарита с тоской смотрела, как Летисия уводит от нее Монику.

Глава 42

Долорес понимала, что рано или поздно тайное становится явным, но ей очень хотелось оттянуть этот момент. А тайна ее состояла в том, что Хустино, женившись на ней, отдал ей все свои деньги. Сумма была немалая. Теперь Долорес была богата, очень богата. Зная своего сына, которому пришлось пробиваться в жизни самому, начиная с нуля, Долорес хорошо представляла его реакцию на эту новость.

Она боялась, что Мануэль заставит ее вернуть деньги сыновьям Хустино. Долорес твердо решила выполнить волю мужа, который не хотел, чтобы деньги перешли к его детям. Должны же они понести наказание за свою черствость, нет, жестокость к отцу. Хустино, ставший на закате лет ненужным своим собственным детям, хотел только восстановить таким образом справедливость. Долорес посоветовалась с Ракель, и вместе они решили ничего не говорить Мануэлю.

На сердце у Долорес было тяжело. Какая уж тут справедливость? Хустино ушел, его нет, она осталась одна. С кем она теперь будет гулять по парку, кому выскажет свои самые сокровенные мысли, кому скажет: «Какой ты сегодня красивый», – и кто назовет ее «моя Клеопатра»?

– Знаешь, я думаю, что у Хустино не выдержало сердце, потому что он слишком сильно любил меня, – сказала она Ракель.

– Он вас просто боготворил. Давайте я поухаживаю за вами. Что вы хотите на ужин? – Ракель хотела поддержать свекровь.

– У меня горе, но я еще не инвалид. Я найму трех служанок, чтобы у каждого из нас было по одной, и пусть ухаживают. Теперь я могу себе это позволить.

Мануэль по-своему истолковал слова матери:

– Я уже устал вам повторять, чтобы вы наняли прислугу. Но вы же упрямы, как не знаю кто.

В дверь позвонили.

– Я открою, – сказала Долорес и лукаво улыбнулась. – Должно быть, это один из моих ухажеров.

Но за дверью стоял Данило. Встретившись лицом к лицу с Долорес, он с ненавистью посмотрел на нее:

– Я знаю, что вы сделали с моим отцом. Вы обвели его вокруг пальца.

– Хустино не хотел оставлять ни сентаво ни тебе, ни твоим братьям.

Услышав, что разговор идет на повышенных тонах, в прихожую вышел Мануэль:

– Вы сию же секунду уберетесь отсюда!

– Что? Ну да, вы же с ней заодно! Вам ведь тоже перепало кое-что из денег отца.

– Каких еще денег? Ничего не понимаю, – растерялся Мануэль.

– Не притворяйтесь невинной овечкой! – возмутился Данило. – Речь идет о деньгах, которые украла ваша мать.

– Давайте разберемся, – вмешалась Долорес. – Я ничего не украла. Хустино перевел деньги на мое имя.

– Вам эти деньги не достанутся, сеньора. Эти деньги по праву принадлежат мне и моим братьям, – возмущенно кричал Данило.

– По какому такому праву? Деньги – на мое имя. И я скорее сожгу их, чем дам вам.

– Мы еще увидимся, – пригрозил Данило. – Потому что я этого так не оставлю! Я вас всех предупреждаю!

– Посмотрим. Во всяком случае вы больше никогда не переступите порог этого дома, – ответил ему Мануэль и, закрыв дверь, обернулся к матери. – Похоже, что твой тайный брак с Хустино не был твоим единственным секретом, мама.

– Хустино так хотел.

– А ты не вздумай сказать опять, что ты об этом ничего не знала, – сказал Мануэль, обращаясь к жене.

– Нет, я… давно об этом знала.

– А ты не вздумай сказать, чтобы я отдала им деньги. Я, знаешь ли, еще не сошла с ума, – сказала Долорес.

– Мама, но это может быть опасно. Данило не из тех, кто легко отступает. А вдруг он задумал что-то против тебя? Да и зачем тебе столько денег?

– Счастье не в деньгах, а в их количестве. Счастье для всех нас, – произнесла Долорес совершенно серьезно, без тени улыбки.

– Я никогда даже не упоминала ни о каком интернате, Моника, – оправдывалась Даниэла.

– Папа сказал это из-за тебя! Раньше он говорил, что ни за что на свете не расстанется со мной.

– Так и будет. Дай мне возможность доказать тебе мою искренность. Пойми, для меня не существует разницы между тобой и моим ребенком. Мне бы очень хотелось быть матерью и для тебя. И чтобы ты звала меня мамой.

– Никогда! Я никогда этого не сделаю.

– Моника, посмотри мне в глаза. Ты думаешь, что я тебя обманываю? Поцелуй меня, и я тебе обещаю, что все будет забыто.

Моника обняла Даниэлу:

– С тех пор как умерла моя мамочка, в моей жизни нет ничего хорошего. Мне так грустно.

– Я хочу пригласить завтра на обед Маргариту и Летисию, – сказала Даниэла.

– Я поссорилась с Маргаритой, потому что она защищала тебя.

– Если она согласится прийти, вы помиритесь. Маргарита очень хорошая девочка и любит тебя.

– А зачем ты приглашаешь Летисию? Она же тебе не нравится. И ты ей тоже.

– Но она твоя подруга, – объяснила Даниэла.

Вечером за ужином Моника спросила у отца:

– Ты ведь не отправишь меня в интернат?

– Нет, обещаю тебе, – ответил Хуан Антонио.

– Ты должна помочь нам вырастить твоего братика, – подняла глаза от тарелки Даниэла.

– Папа, но ты не будешь его любить больше, чем меня?

– Нет, дорогая, я вас двоих буду любить одинаково.

– Нет, папочка, меня ты должен любить больше. Летисия говорит…