Моя жизнь

знакомых среди европейцев для выполнения этой обязанности, просто Полак даже

не думал об этом. Итак, втроем мы отправились к регистратору. Разве он мог

быть уверен в том, что люди, вступающие в брак, при котором в качестве

свидетеля фигурирую я, действительно белые? И он предложил отложить

регистрацию, чтобы навести нужные справки. Следующим днем было воскресенье.

Понедельник тоже был неприсутственный день - день нового года. Отодвигать по

столь несущественному поводу заранее назначенный день свадьбы казалось

несуразным. Будучи знаком с мировым судьей, который вместе с тем был

начальником регистрационного ведомства, я предстал перед ним вместе с

молодой четой. Рассмеявшись, он дал мне записку к регистратору, и брак был

должным образом зарегистрирован.

До той поры европейцы, селившиеся в моем доме, были более или менее мне

знакомы. Теперь же в нашу семью вступила английская женщина, совершенно нам

чужая. Не могу припомнить, чтобы у нас возникали разногласия с молодой

четой, и, если между м-с Полак и моей женой и бывали недоразумения, в них

ничего не было такого, чего не случалось бы в самых дружных вполне

однородных семьях. А ведь моя семья была самой разнородной: в нее свободно

допускались самые разные люди с различными характерами. Стоит задуматься над

этим, чтобы убедиться, что различие между разнородными и однородными семьями

мнимое. Все мы - члены одной семьи.

В этой главе я упомяну и о свадьбе Уэста. В ту пору моей жизни мысли о

брахмачарии у меня еще не вполне созрели, и я увлекался идеей поженить всех

своих холостых друзей. Поэтому, когда Уэст поехал в Лоу повидаться с

родителями, я посоветовал ему вернуться женатым. Нашим общим домом был

Феникс, и поскольку мы считали, что все станем фермерами, нас не пугали

браки и их естественные последствия. Уэст возвратился с женой, прекрасной

молодой женщиной из Лейстера. Она происходила из семьи рабочего одной из

лейстерских обувных фабрик. М-с Уэст и сама имела некоторый опыт работы на

этой фабрике. Я назвал ее прекрасной по той причине, что меня сразу же

привлекла ее нравственная красота. Истинная красота заключается все-таки в

чистоте сердца. С м-ром Уэстом приехала и теща. Старушка еще и теперь жива.

Она всех нас пристыдила своим трудолюбием, душевной энергией и веселым

нравом.

Убеждая жениться своих друзей-европейцев, я всячески уговаривал и

индийских друзей послать за своими семьями. В результате Феникс превратился

в маленькую деревню; в нем проживало около полдюжины семейств, постепенно

увеличивавшихся.

XXIII. КАРТИНКА ИЗ ДОМАШНЕЙ ЖИЗНИ

Мы видели, что уже в Дурбане наметилась тенденция к упрощению жизни, хотя

расходы на ведение домашнего хозяйства были все еще велики. Дом в

Иоганнесбурге, однако, подвергся серьезной перестройке в свете учения

Раскина.

Я упростил все настолько, насколько это было возможно в доме адвоката.

Нельзя было обойтись без какой-то мебели. Перемены носили больше внутренний, чем внешний характер. Увеличилось желание всю физическую работу выполнять

самому. Я стал приучать к этому детей.

Вместо того, чтобы покупать хлеб у булочника, мы начали выпекать дома

пресный хлеб из непросеянной муки по рецепту Куне. Мука простого фабричного

помола для этого не годилась, и мы решили, что здоровее, экономнее и проще

выпекать хлеб из муки ручного помола. За семь фунтов стерлингов я приобрел

ручную мельницу. Чугунное колесо было слишком тяжелым для одного человека, но вдвоем управиться с ним было нетрудно. Обычно эту работу выполнял я

вместе с Полаком и детьми. Иногда к нам присоединялась и жена, хотя время

помола муки, как правило, совпадало с ее работой на кухне. Когда приехала

м-с Полак, она также присоединилась к нам. Эта работа была для детей

благотворным упражнением. Мы ни к чему их не принуждали. Работа была для них

игрой, и они могли бросить ее, когда уставали. Но дети, в том числе и те, о

которых я еще расскажу, как правило, никогда не обманывали моих ожиданий.

Мне приходилось, конечно, сталкиваться и с бездельниками, но большинство

детей выполняло порученное им дело с удовольствием. Я припоминаю лишь очень

немногих мальчиков, которые увиливали от работы или жаловались на усталость.

Для присмотра за домом мы наняли слугу. Он жил вместе с нами как член

семьи, и дети обычно во всем помогали ему. Городской ассенизатор вывозил по

ночам нечистоты, но уборную мы чистили сами, а не просили слугу. Это было

хорошей школой для детей. В результате ни у одного из моих сыновей не

развилось отвращения к труду ассенизаторов, и они таким образом получили

хорошее знание основ общей санитарии. Болезнь была редкой гостьей в нашем

доме в Иоганнесбурге, но если кто-нибудь заболевал, дети охотно ухаживали за

больным. Не скажу, что я был безразличен к их общему образованию, но и не

колебался пожертвовать им. Поэтому у моих детей есть известные основания

быть недовольными мною. Они иногда поговаривают об этом, и должен

признаться, я чувствую себя до некоторой степени виноватым. У меня было

желание дать им общее образование. Я даже пытался сам выступать в роли

учителя, но постоянно появлялось какое-нибудь препятствие. Поскольку я не

принял никаких других мер для их обучения дома, то обычно брал их с собой, когда шел на службу и возвращался домой, - и таким образом мы проходили

вместе ежедневно расстояние примерно в пять миль. Эти прогулки явились и для

меня и для них прекрасной тренировкой. Если нам никто не мешал, то во время

этих прогулок я стремился чему-нибудь научить их, беседуя с ними. Все мои

дети, за исключением старшего сына Харилала, который остался дома в Индии, именно так воспитывались в Иоганнесбурге. Имей я возможность регулярно