Мучимые ересями

«Всё это лишь делает ситуацию даже ещё лучше, чем когда я настаивал, что мы должны сами разобраться с этой ситуацией самостоятельно, чтобы там Жаспер не чувствовал по этому поводу», — мрачно подумал Канцлер. — «Я полагаю, он прав, когда утверждает, что выводы трибунала помогают подкрепить заявления черисийцев о случившемся, но, похоже, что ужасно много людей находят нашу собственную «открытость» и «честность» глубоко обнадёживающими. И это даёт им лазейку. Они могут смириться с тем, что, по крайней мере, некоторые из утверждений черисийцев являются правдой, но они могут пойти дальше и отвергнуть те моменты, когда их обвинения не совпадают с нашими собственными признаниями. Например, в вопросе о том, какая часть города была сожжена, и сколько мирных жителей было убито».

Насколько Трайнейру было известно, никто из дельфиракских гражданских не был убит во время черисийской атаки, но у Черис не было возможности доказать это. Никаких удобных, захваченных отчётов, которые в любом случае должны были выйти наружу и оставить на лице Церкви всевозможную позорную грязь.

Ничего из этого не значило, что черисийцы не продемонстрировали изуверской способности распространять свою пропаганду — подобную их версии случившегося в Фирейде — когда и где им вздумается.

Клинтан казался особенно раздражённым по этому поводу. Без сомнения, потому что он верил, что способность Инквизиции перехватывать столь провокационные документы была адекватна потребностям Церкви. К несчастью, он обнаружил, что прежний успех Инквизиции во многом объяснялся тем фактом, что ни одно государство или королевство до сих пор не осмеливалось открыто заявить о своей оппозиции Церкви. Это были не нечёткие, низкокачественные листки, вышедшие из-под потайного печатного станка в подвале какого-то недовольного сумасшедшего. Они были столь же профессионально изготовлены, как и всё, что когда-либо распространяла Инквизиция или Управление образования, и буквально тысячи из них таинственным образом появлялись в каждом портовом городе.

«И в отличие от наших усилий, у них есть несправедливое преимущество в том, что они действительно говорят правду, не так ли, Жаспер?» — мрачно подумал Канцлер.

Трайнейр подумал, не задать ли ему тот же вопрос вслух, но тут же отбросил эту мысль. Во-первых, потому что в любом случае это постфактум не имело большого значения, а во-вторых, потому что ничто из того, что он мог сказать, не могло изменить точку зрения Клинтана, и он это знал. Точно так же, как он знал, что попытка оспорить версию Великого Инквизитора может быть по-настоящему… опасной.

— В любом случае, — продолжил Клинтан спустя мгновение, — я разослал инструкции всем интендантам и всем старшим инквизиторам. Мы всё ещё будем использовать подход «шёлковых перчаток» с мирянами — по крайней мере, какое-то время — но для них настало время начать разъяснять духовенству, что возможность какого-то слепленного на скорую руку компромисса давно миновала… если она вообще когда-либо существовала! Поверь мне, они скоро поймут, что мы не потерпим пораженчества или отсутствия энтузиазма.

— Я бы хотел, Жаспер, — сказал Трайнейр после короткой паузы, — чтобы ты хотя бы сообщал мне о своих намерениях, прежде чем посылать такие инструкции. Я, знаешь ли, Канцлер. Архиепископы и епископы должны будут получить от меня письмо с инструкциями по крайней мере одновременно.

— Действия Ордена Шулера, интендантов Матери-Церкви и Управления Инквизиции — это моя зона ответственности, Замсин, — прохладно ответил Клинтан. — Ты можешь посылать любые инструкции, которые считаешь нужными, архиепископам и епископам, но задача Инквизиции — следить за тем, чтобы все священники Матери-Церкви точно знали, чего от них ожидают — и что от них потребуется — там, где речь касается вопросов духовной и доктринальной чистоты.

Ноздри Трайнейра раздулись, но он подавил мгновенный всплеск своего гнева. То, что только что сказал Клинтан — в своей собственной, к счастью неподражаемой манере — было правдой. Трайнейр совершенно не сомневался, что то, как Клинтан разобрался с этим, как и продемонстрированный им только что полунамёк, во многом было обязано манере, в которой канцлер… обсуждал с ним Фирейд, но это не делало то, что он только что сказал, неточным. Так же как не отменяло важности осторожного обращения с ним. Тем не менее, здесь нужно было кое-что прояснить.

— Я никогда не говорил, что обеспечение надёжности и чистоты доктрины не является ответственностью Инквизиции за, Жаспер, — сказал он спокойным, но твёрдым голосом. — Я просто заметил, что существуют давно устоявшиеся традиции и процедуры, с помощью которых предполагается распространять подобные послания и инструкции. Ты знаешь это так же хорошо, как я… и епископы. Если мы начнём рассылать директивы, которые явно не были согласованы друг с другом, это лишь вызовет чувство замешательства и заставит их задуматься, действительно ли мы контролируем ситуацию. Я же не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы это произошло?

Он спокойно встретил взгляд Клинтана, заставив себя не дрожать, несмотря на всё внутреннее беспокойство. Это далось ему нелегко, и он почувствовал себя дрессировщиком животных, столкнувшимся с опасным зверем в клетке. Но через мгновение Клинтан кивнул, словно против своей воли.

— Замечание принято, — коротко сказал он. — Я постараюсь, как минимум, информировать тебя — заранее — о любых дополнительных директивах, которые, по моему мнению, должны быть распространены от имени Инквизиции.

— Спасибо. — Трайнейр налил вина в свой бокал рукой, которая, как он с удовольствием отметил, совсем не дрожала.

Он поднёс бокал к носу, наслаждаясь букетом и глядя в окно. Весна пришла в Зион поздно, суровая и холодная, но, по крайней мере, снега больше не было. Не то чтобы он был убеждён, что ледяной дождь и грязь были таким уж большим улучшением, даже когда всё, что ему нужно было сделать, это посмотреть на него из уюта своих собственных апартаментов. Эти апартаменты были такими же роскошными, как те, что занимал Клинтан, хотя он предпочитал комнаты с меньшим количеством окон, и не только потому, что не любил смотреть на снег или дождь. Он знал, что мистическое стекло Храма позволяло человеческому глазу видеть сквозь его окна только в одном направлении, и всё же, когда они обедали в покоях Клинтана, что-то глубоко внутри него всегда чувствовало себя незащищённым.

«Возможно, это от того, что я знаю о привычке Жаспёра сажать своих пассий перед этими окнами», — сардонически подумал он. — «Интересно, что это говорит о том, как работает его ум, раз он хочет иметь возможность смотреть на весь Зион в такой момент?»

— Тогда я полагаю, на сегодняшний вечер это почти всё, — сказал он вслух через мгновение.

— Почти, — согласился Клинтан. — Однако, я только что получил депешу от отца Эйдрина из Менчира.

— Только что получил? — Трайнейр резко поднял голову.