Муля, не нервируй… Книга 2

— Нет. В кабак я не пойду, даже если мне есть нечего будет! — психанула Фаина Георгиевна.

— А в Крыму вы по-другому думали, — напомнил я.

— В Крыму! Скажешь тоже! — вскинулась Злая Фуфа. — Тогда время такое было! Кругом враги!

— А сейчас что изменилось?

Фаина Георгиевна дёрнулась и всё поняла. Поэтому тихо сказала, рассматривая меня взглядом ослика Иа из небезызвестного мультфильма.

— Что мне делать, Муля?

— Я же сказал, Фаина Георгиевна. Ищите ответ на поставленный вопрос.

— Это не так просто и не быстро, — вздохнула она, — а я хочу играть! Уже сейчас хочу! Вот прямо сейчас! Сию минуту хочу! И что мне делать?!

— Это как раз не такая уж большая проблема, — поморщился я, — давайте прикинем, сколько времени вам надо, чтобы проанализировать ситуацию и ответить самой себе на поставленной мною вопрос?

Раневская задумалась, а потом неуверенно сказала:

— Ну… примерно неделю надо… но я не знаю, может, и чуть больше…

— Вот и отлично, — обрадованно кивнул я. — Через неделю и начнём думать, что делать дальше.

— И что мне всю неделю в комнате сидеть? — возмутилась Фаина Георгиевна, — Муля, ну придумай что-нибудь? А то буду называть тебя Дантесом!

Я внутренне усмехнулся. Фаина Георгиевна, даже не ожидая сама от себя, уже капитулировала. Хотя она же не признается и будет требовать выполнения «программы успеха» для Музы и Беллы. Очень упёртая дамочка. Но я и не таких в своё время обкатывал.

Но надо было отвечать, и я ответил:

— Хотите играть хоть что-нибудь, да? Лишь бы играть роли? Любые роли?

— Хочу! — вскинулась Фаина Георгиевна. — Я уже на всё готова!

— И режиссёру мотать нервы не будете?

— Не буду!

— Придумывать о нём анекдоты?

Фаина Георгиевна кивнула.

— Спорить с ним, ругаться? Демонстрировать своё превосходство и что «пуп земли» здесь только Великая Раневская, а все остальные, так себе, сбоку?

— Муля! — возмутилась Фаина Георгиевна.

— Так да или нет?

— Я же сказала, что да! — она уже начала терять терпение.

— Отлично, я завтра прямо с утра пойду к Глориозову и договорюсь с ним о роли для вас, — начал я, но Фаина Георгиевна обрадовалась:

— Глориозов ничтожный как директор театра и режиссёр, конечно же, но у меня сейчас особо и выбора нету.

Опять двадцать пять!

— То есть вы сейчас уверены, что он вам предложить главные роли в лучших спектаклях?

— Ну, возможно не главные, — задумалась Фаина Георгиевна, — там же местных прим придётся двигать, но если ты договоришься, то думаю, он найдёт для меня подходящую роль.

Так, всё намного хуже, чем я думал.

— Фаина Георгиевна, — тихо сказал я, — я уже разговаривал с ним. Он даже слышать про вас не хочет.

— Этот? Этот халтурщик?!!! — взвилась Раневская, — да он бездарность и фальшивка! Позорник!

Она несколько минут метала громы и молнии, аж стёкла дрожали. Я терпеливо ждал, пока накал эмоций утихнет. Когда она выдохлась, сказал:

— Да, представьте себе. Даже такой бездарный режиссёр как Глориозов категорически не хочет брать вас ни на одну роль. Ни на одну, Фаина Георгиевна! При звуках вашего имени его перекосило.

— Так, а как же… — растерянно пролепетала Раневская.

— Я не сказал, что всё получится сразу, — развёл руками я, — но я буду пытаться. Я оказал ему услугу. И его театр не закрыли. И он прекрасно знает, кто именно его спас. Поэтому может пойти мне навстречу и выполнить просьбу об ответной услуге. Тем более две роли для вас там точно есть.

— Две роли?! — аж захлопала в ладоши Раневская, — какие же?

— Скомороха в «Скоморохе Памфалоне» и Лешего в «Аленьком цветочке» — ответил я и Фаина Георгиевна, казалось, сейчас упадёт в обморок.

— Я? Муля, ты бредишь! Да чтобы я играла эти роли в «Скоморохе Памфалоне»?! В «Аленьком цветочке»?! Пела частушки скоморохов и кликушествовала? Не бывать этому!

— Тогда вам остаётся сидеть здесь, в коммуналке и упиваться жалостью к себе.

Я встал и развёл руками:

— Да и с этими ролями не всё так просто. Это Печкин, который в них играет, собирается с невестой Ложкиной в свадебное путешествие, в Костромскую область. Вот Глориозов и будет сейчас искать временную замену. Временную, Фаина Георгиевна. На неделю или две. А если вы сейчас хотите, то, кроме того, что нужно заставить Глориозова выполнить ответную услугу и взять вас на эти роли, нужно ещё уговорить Печкина взять неделю до свадьбы и неделю после, а не так как он сразу хотел — две недели после свадьбы. А вы же сами знаете, как он к деньгам относится.

Фаина Георгиевна сдулась, словно из неё весь воздух выкачали. Разом словно постарела.

Мне было очень её жаль. Очень! Прямо до слёз. Но больным дают лекарство, и оно всегда очень горькое, противное, мерзкое. И нужно заставить себя выпить это горькое лекарство. И только потом человек может выздороветь. А может и не выздороветь. Тут уж как повезёт.

Поэтому мои слова были для неё сейчас этим горьким лекарством. Если она примет это, переварит, в смысле сделает выводы, и изменит модель поведения, то дальше можно будет продвигать её на главные роли в лучших фильмах. Но если она продолжит, по сути, вот это саморазрушение, то ничего у меня не получится. И ни у одного психолога никогда не получится. Нельзя человека заставить против его воли быть счастливым.

Так что пусть отрефлексирует.

Поэтому я встал и сказал:

— Ладно. Устал я с вами тетешкаться, Фаина Георгиевна. Всё равно от вас благодарности не дождёшься. Но вы сегодня подумайте и скажите мне, если решите играть скоморохов. Я тогда с Глориозовым поговорю. Только не тяните, пожалуйста. А то Печкин не сегодня-завтра заявление напишет и тогда на эту роль какого-то Васю Дудкина возьмут.

С этими словами я вышел, закрыв дверь за собой и не дожидаясь ответа.

Пусть Злая Фуфа позлится. Ей нужно крепко переосмыслить своё поведение. Это как вытряхнуть пыльный коврик. Ей же нужно сейчас вытряхнуть свою душу и избавиться от этих надуманных детских обид и капризов.

В коридоре меня ждал дамский консилиум из заинтересованных товарищей соседок.

— Ну, что там? — прошептала Белла.

Я сделал большие глаза, показал на свои уши, потом на дверь в комнату Фаины Георгиевны и опять сделал большие глаза.

Товарищи дамочки мою пантомиму поняли, всё правильно сообразили и моментально потащили меня на кухню. При этом Лилю поставили на стрёме, а сами набросились на меня.

— Как она? Что сказала? — меня наперебой засыпали вопросами.

— Разозлилась, — честно ответил я.

— Да зачем же ты её так? — всплеснула руками Ложкина.

— Муля знает, что делает, — ответила ей Муза.

— Да что вы к нему прицепились? — фыркнула Белла, — правильно всё Муля сделал. Он её разозлил, вывел из апатии. А то она уже как мёртвая всё это время лежала. Даже есть не хотела! А теперь пусть она будет лучше злая. Зато вы же знаете её характер, она сейчас начнёт всех гонять и сделает в конце концов так, как надо! Так что Муля правильно, что ты её разозлил. Молодец!