Муля, не нервируй… Книга 3

— И что с парнем?

— Да в детдом его отправили. В Ярославль.

Повисла пауза: Варвара печально вздыхала. А Печкин думал что-то, хмурился.

Наконец, сказал:

— Завтра концерт колхозной самодеятельности у меня. Ответственный концерт очень. Поликарп Ксенофонтович из райцентра приедет даже. Награждать победителей будет. А вот послезавтра с утра поеду в Ярославль. Ты там мне собери в дорогу, что надо.

— Петя-а-а-а… — охнула Ложкина и зажала руками рот.

— Ну, а что? — степенно развёл руками Печкин, — мы тут с тобой как король с королевой, в эдаких хоромах вдвоём живём. В те две дальние комнаты даже не заходим. Что мы пацану места не найдём, что ли?

Каждый человек сам кузнец своего счастья. Банальная такая фраза, но на самом деле это основной закон жизни. Многие живут не своей мечтой, а чужими хотелками и понятиями. И всю жизнь они несчастные, всю жизнь откладывают свои мечты на потом. А потом вдруг оказывается, что жизнь-то прошла и уже некогда мечтать и реализовывать мечты.

В той, прошлой жизни, я добился колоссальных высот. И первой целью у меня было заработать много денег и купить себе небольшую быстроходную яхту и уютный домик на берегу моря. И я пахал так, что аж в глазах темнело. Не отказывался ни от одного проекта, тянулся, тянулся. И я довольно быстро заработал эти деньги. Купил себе и яхту, и домик. Потом квартиру в шикарном районе. Потом собственный ресторанчик. Потом завод. Потом…

Сколько этих потом было.

А сейчас я сижу в комнатушке коммунальной квартиры послевоенных пятидесятых годов и ясно понимаю, что всё это было зря. Я на яхте только один раз покатался, да и то, когда друзья потребовали обмыть её. А в домике даже не жил. Несколько раз, когда через этот город проездом был, заглядывал посмотреть, всё ли в порядке. И всё.

Шикарная квартира тоже чаще пустовала. Я регулярно задерживался на работе и, чтобы не тратить время на дорогу, частенько ночевал прямо там. У меня в кабинете была небольшая комнатка для релаксации, так я поставил удобный диван и часто ночевал прямо там.

И в Эфиопию я не съездил, хотя сколько мечтал. Делов-то всего — купить путёвку и собрать чемодан. А поди ты, времени всё не мог найти.

А теперь я сижу в коммуналке и не знаю, чем заняться: у меня куча времени, вот только таких возможностей больше нету. Да и начинать нужно всё с нуля.

Я вздохнул и пододвинул к себе чашку кофе.

Дуся с утра прибежала, прямо вся на взводе. Долго кружилась вокруг меня, пока я пил утренний кофе.

— Ну говори уже, — подбодрил её я, — я же вижу, что есть какие-то новости.

Дуся вспыхнула и вдруг смутилась.

— Дуся, — строго сказал я и отложил в сторону газету «Правда» (любил я утром читать какую-нибудь газету за неимением Интернета).

— Муля, тебя Надежда Петровна сегодня на ужин зовёт, — сказала Дуся и её уши предательски вспыхнули, а на щеках появился румянец в виде перевёрнутой буквой «Г».

— Но это ещё не всё? — разгадал её манипуляции я.

— Всё! — с самым честным-честным видом посмотрела мне в глаза Дуся.

— Не всё, — несогласно покачал головой я, — ты что-то знаешь, Дуся. Скажи мне, пожалуйста. Кто лучше тебя меня подготовит к неожиданности?

Дуся вздохнула и сказала:

— Надежда Петровна ещё Красильниковых пригласила.

— Ну и что? — удивился я, — они ужасные люди? Вредные? Что тебя смущает?

— Так это…

—?

— У них Таня.

— Что за Таня? — не понял сперва я.

— Ну, дочка ихняя, — зарделась Дуся и вдруг выпалила, — невесту вам Надежда Петровна нашла. Смотрины теперь будут.

Глава 8

Мулины родители закатили шикарный ужин. Дуся расстаралась (даже на свадьбу Модеста Фёдоровича и Машеньки она так не выкладывалась, как сейчас). На вышитой кипенно-белой крахмальной скатерти триумфально воцарился семейный сервиз. Тарелки и салатницы аппетитно пахли выложенными горками салатами и нарезками в виде розочек. Дуся суетилась, подавала то какие-то эскалопы, то ромштексы, то лангеты (как по мне, они особо и не отличались, разве только названиями). Котлеты на косточке манили румяным жирком, холодец стойко дрожал прозрачными боками, фаршированная рыба укоризненно взирала морковными глазами на всё это безобразие, и я был с нею вполне солидарен. Да что там говорить, был даже маринованный виноград, и, представьте себе, свежие овощи — Надежда Петровна явно не желала ударить в грязь лицом, особенно перед Красильниковыми.

Шик и блеск, в общем!

При этом Дуся или не знала, или «забыла» сообщить, что Надежда Петровна, дабы не давать мне шанса вывернуться и с целью подстраховаться, пригласила, кроме четы вышеупомянутых Красильниковых с дщерью, ещё семью Белозёровых и семью Осиповых. И конечно же все были с дочерями, а Осиповы, так с двумя сразу. Чтоб уж наверняка, видимо.

— Скоро в театре Моссовета премьера будет, — аккуратно орудуя вилкой для рыбы, сообщила Анна Васильевна Осипова и ласково посмотрела на меня, — Муля, говорят, вы имеете доступ во все театры?

Я промычал нечто нечленораздельное.

— А вот наша Валентина очень любит театр. Правда же, Валентина?

Упомянутая Валентина, крупная плечистая девушка с внушительным бюстом и не менее внушительными плечами, в этот момент как раз алчно вгрызалась в утиную ляжку. Вопрос застал её врасплох и дилемма — бросить ляжку и отвечать, или же продолжить начатое, разрешилась явно не в пользу духовной пищи.

— Угу-м, — буркнула Валентина, могучим усилием заглотив ранее отгрызенный кусок утки и тыльной стороной ладони торопливо вытирая жир со щеки.

— Так, может, вы бы могли сходить на премьеру вместе? А то мы с Аркадием Наумовичем очень всегда заняты, а Валентине и сходить не с кем. А она у нас так любит театр.

Валентина при известии о том, что она так любит театр, даже об утиной ноге забыла и воззрилась на мать с явным недоумением.

— Ну, или с Ларисой, — уже менее уверенно добавила Осипова и посмотрела на младшую дочь.

Та поправила очки в роговой оправе на слишком длинном носу и серьёзно кивнула. Ей было всего шестнадцать или вообще пятнадцать, и это взрослое сборище её тяготило, но она старалась соответствовать. И хотя Ларисе тоже накрутили локоны и одели в нарядное платье, явно сшитое для этого мероприятия, но чувствовала она себя неуютно, и старалась прикрывать острые ключицы, которые при любом движении выпирали в разрезе платья.

Паузой Осиповых моментально воспользовалась Ирина Семёновна Белозёрова, которая тут же лукаво проворковала:

— Ах, какой замечательный пирог с грибами! Изумительно! Восторг! Просто восторг!

И хотя похвала явно должна была быть адресована Дусе, но Ирина Семёновна адресовала её хозяйке, Надежде Петровне. А та спокойно приняла комплемент и поблагодарила. Словно это именно она, а не Дуся, стояла у плиты с пяти утра.

— У нас летом всегда замечательные пироги с ревенем, Муля очень любит, — многозначительно сообщила Надежда Петровна и хитрая Ирина Семёновна моментально перехватила пассаж:

— А наша Ниночка печёт просто изумительные имбирные пряники в лимонной глазури! Приходите к нам в гости, Муля. Вам обязательно понравятся пряники.

Ниночка, кстати, вполне себе даже симпатичная такая блондиночка, особенно на фоне Валентины и Ларисы, проворковала:

— Ой, Муля, а вы прямо завтра и приходите! Я как раз завтра пряники печь буду. Как раз к ужину успею.

— Да, Муля, действительно приходите! — горячо поддержала Ирина Семёновна, — прямо с работы и заходите!

Я невольно улыбнулся. Эта незамысловато сыгранная сценка напомнила мне другую сценку, как в театре Глориозова бедняга Альфрэд изображал трактор-дыр-дыр-дыр.