Муля, не нервируй… Книга 4

Замечательно!

Я принялся фотографировать. Особенно я порадовался, что получился удачный кадр, где голый Александров, обнимая сразу двух голых девушек, шел обратно к бане.

И это я успел сфотографировать! И лицо его хорошо было видно!

Сфотографировал жирного мужика, который лапал девушку прямо у озера, не стесняясь товарищей, тоже.

И ещё одну голую парочку, которая целовалась чуть в стороне — тоже.

А потом плёнка закончилась. Менять её я не умел, если честно. Меня напугали, что можно засветить. Поэтому сам я менять не решился. Хотя, в принципе, и отснятого м материала было более, чем достаточно.

Тем временем вся компания, кое-как одетая, вышла из бани, и со смехом и визгами переместилась в дом.

Я покрутил головой и решил ещё заглянуть в окна. Люда категорически просила в комнаты на первом этаже не заглядывать, поэтому мне стало интересно. Жаль, что плёнка закончилась.

Чтобы зря не тащить фотоаппарат, я поискал укромное местечко и обнаружил искомое под большим трухлявым пнём. Я аккуратно разгрёб труху у истлевшего корневища и сунул туда фотоаппарат, предварительно обмотав его рюкзаком. Затем нагрёб кучу трухи вокруг, замаскировав свой «секрет».

Теперь никто не обнаружит.

Сам же осторожно прошелся вдоль забора в поисках нужной калиточки. С этой стороны никакой калиточки даже близко не было, поэтому я подошёл поближе к забору, чтобы прикинуть, есть ли там какая-то колючая проволока или я и так перелезу.

Я потрогал доски — не шатаются. Но лезть через забор было неудобно — высоко, да и доски гладкооструганные. Но мне опять повезло. Рядом росла старая разлогая липа и, в принципе, если забраться по её веткам, то оттуда вполне можно будет спрыгнуть на землю. Но я продолжил всматриваться во двор в поисках такого же дерева, или чего-то подобного — хотел убедиться, что найду возможность также вернуться обратно. А то туда-то я перелезу, а обратно что я потом делать буду?

Вдалеке вроде как виднелось одно деревце, но оно не очень близко прилегало к забору. Кроме того, оно было молодое и вряд ли могло бы выдержать мой вес. Очевидно, нужно было обойти вдоль всего забора и поискать более старое дерево, чтобы выбраться потом обратно. Или найдётся эта чёртова калиточка.

Я вытянул голову, стараясь рассмотреть подробности, и вдруг сзади прилетел удар.

А дальше — темнота…

Глава 22

Мне снилось, что я еду на байке по дороге через чайные плантации Шри Ланки. Сзади меня сидит Анжелика, моя давняя приятельница, с которой мы иногда вместе выезжали на всякие Мальдивы, Доминиканы и тому подобные места отдыха. Я спешу, нам ещё нужно к морю. Сегодня у нас пробный урок по сёрфингу, и мы хотим успеть.

— Какая красота! — кричит Анжелика, делает селфи на фоне природы, ветер развевает её волосы, она смеётся и добавляет, — а после сёрфинга давай сходим в ресторан, хочу жаренных креветок!

Я очнулся и застонал — голова разрывалась от боли так, что даже глаза открывать не хотелось. Но тут я вспомнил всё и резко раскрыл веки — голова взорвалась болью и передо мной замелькали круги. Подавив стон, я осмотрелся. Я находился в больничной палате: белая комната, стены выкрашены до половины зелёной масляной краской, сильный запах хлорки и ещё чего-то больничного — не давали в этом усомниться. В окно ярко бил солнечный свет — явно уже утро, а то и день. Рядом с моей кроватью стояла капельница, от неё шла трубка прямо к огромной игле, безжалостно воткнутой мне прямо в руку.

Я скосил глаза на эту иглу, которая торчала у меня из вены, и поморщился — терпеть ненавижу всё это! Прямо бррр! Но самостоятельно вытаскивать воздержался. А то, кто его знает.

Интересно, как я сюда попал? Последнее, что я помню — это как я шпионил за гостями Кривошеина около его дачи в лесу и мне прилетел удар по голове. На этом картинка обрывалась.

Странно.

Что-то я сильно сомневаюсь, что меня сюда сердобольные нападающие поместили. Или что Кривошеин с компанией озаботился моим здоровьем.

Тогда как я тут оказался и зачем? Вряд ли меня на органы хотят пустить — технологии нынче ещё не те.

Додумать мысль мне не дали — дверь скрипнула и в палату вошла дородная медсестра. Белый халат аж трещал по швам на её аппетитных формах. Мы встретились взглядами, и она просияла:

— Очнулся!

— Угу-м, — глубокомысленно подтвердил я и, не выдержав, спросил, — а как я тут очутился?

— Как, как, — вздохнула медсестичка и её внушительная грудь качнулась в такт вздоху, — привезли вас в бессознательном состоянии. Сейчас я доктора позову!

Она выскочила из палаты.

Мда, понятнее ничего не стало.

Тем не менее я приготовился ждать. Пить хотелось просто невероятно, но одновременно сильно тошнило, поэтому просить медсестру дать попить я не решился.

Примерно минут через десять дверь опять скрипнула и в палату торопливо вошел сухонький старичок, тоже в белом халате и белой шапочке. На груди у него висел стетоскоп.

Доктор строго взглянул на меня свозь очки и сказал:

— Как вы себя чувствуете, Иммануил Модестович?

От звука своего имени я аж вздрогнул. Откуда он знает, как меня зовут?

Но отвечать что-то надо было, поэтому я сказал честно:

— Чувствую себя нормально. Только сильно тошнит.

— Не сомневаюсь, — бородка доктора в стиле а-ля Дзержинский воинственно качнулась вверх, — после такого удара я удивлён, что вы вообще пришли в себя и нормально разговариваете.

Он покачал головой и наклонился ко мне:

— А ну-ка, посмотрите сюда, — он оттянул мне веко и посветил туда. — Мда-с…

Он глубокомысленно покачал головой, пощупал меня, потыкал мне в грудь пальцем, ещё что-то пошаманил, а потом сказал:

— Тамара Сергеевна, пациенту нужен укольчик.

— Сейчас, Марлен Иванович, — давешняя медсестра ловко подняла шприц вверх и оттуда брызнули капли.

— Ээээ… может, не надо, — попытался поторговаться я.

— Поворачивайтесь, — не терпящим возражения тоном велела Тамара Сергеевна.

Пришлось подчиниться.

После укола я посмотрел на доктора и спросил:

— А как я тут очутился? И как давно я тут? И сколько…

— Иммануил Модестович, — строгим голосом перебил меня доктор, — вы сейчас ещё отдыхайте. Мы после всё обязательно обсудим, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Я попытался возразить, что мне некогда, что у меня срочные и важные дела, но даже не успел сказать ни слова, как провалился в сон.

В следующий раз я проснулся рано утром. Определил по тому, что за окном только-только рассветало. Никаких капельниц из меня уже не торчало. И вообще, как ни странно, чувствовал я себя вполне сносно, поэтому осторожно приподнялся.