Муля, не нервируй… Книга 4

— Ты бы отдохнул, Муля, — запричитала она, когда я, наевшись до отвала, отдуваясь, привалился к спинке стула.

— Нет, Дуся, — ответил я, — надо на работу сходить.

— Так тебе же доктор разрешил ещё три дня дома побыть! Сегодня только вторник, — всплеснула руками она, — а что если плохо тебе станет? Останься дома. Муля. А я сейчас сырничков тебе пожарю. Как ты любишь. Со сметанкой. Или, может, лучше вареничков? С вишней, а, Муля?

— Не станет, Дуся, — заверил я с самым честным видом, — я только туда и обратно схожу, и вернусь. Ты как раз успеешь с сырниками. Мне надо в отчёте расписаться. Это важно.

Еле-еле отделавшись от приставучей Дуси, я пошёл на работу.

Шёл и улыбался. Погода прекрасная, солнце светит, птички поют. На душе прямо умиротворение и покой.

Комитет по искусствам СССР встретил меня необычайной суетой. Я уже и отвык за пару дней от всего этого. Улыбнувшись, я устремился к проходной. Но не успел войти: у самого входа меня перехватил Леонид, коллега из другого отдела. Он курил чуть в стороне и замахал мне что-то сигнализируя. Мне стало любопытно, и я пристроился покурить рядышком.

— Что скажешь, Муля? — с намёком спросил Леонид, затягиваясь так, что чуть дым из ушей не пошел. — Теперь всё перевернётся с ног на голову.

— О чём ты? — не понял я, и себе подкуривая сигарету.

— Я про это.

— Про что?

— Ты что, последние новости разве не знаешь? — удивился он.

— Так я же болел неделю, — пояснил я, — сегодня только из больницы выписали, но ещё три дня я на больничном буду. Вот, зашёл на работу про отчёт узнать. Хоть и не планировал заходить. Так что я совсем не в курсе.

— Ого! А у нас новость такая, что всем новостям новость! Александрова взяли! Агитпоп который, — радостно выдал информацию Леонид. — Там, говорят, целый притон у них накрыли. Он на даче у своего дружка целый бордель организовал. Ему молодых аспиранток из Института философии туда возили и красивых актрис. Там целый кастинг был: хочешь роль — давай на дачу. Хочешь диссертацию защитить — ублажай старика на даче… Оргии!

При слове «оргии» Леонид мечтательно выдохнул дым и посмотрел куда-то вдаль.

— Да ты что?! — сделал удивлённые глаза я, — Не может быть!

— Может, Муля, может! — вытаращил глаза Леонид, — там целую группу накрыли. Уже к скандалу ЦК Партии подключился. Сейчас такие разборки наверху идут, что ох.

— Так, может, наговорили на него? — продолжал «прощупывать» почву я.

— Да какое там! — фыркнул Леонид, — там же вещественные доказательства есть. Целая пачка фотографий. И на всех Александров и его дружки с голыми бабами. Я-то сам не видел, но Иванов говорил, что лично видел.

— Ого, — покачал головой я и закинул удочку, — а кто же накрыл их? Известно?

— Конечно! — хмыкнул Леонид, — Козляткин и накрыл. Фотографии принёс. Большаков так обрадовался, что сразу его обласкал. Теперь, говорят, Козляткин будет у него не замом, а первым замом. И ещё квартиру, говорят, даёт ему. Улучшенного комфорта, двухкомнатную. И премию в размере двух окладов, представляешь?! Оооо! Они же с Александровым старые враги. А тут такое! Оооо!

У меня, мягко говоря, челюсть отпала.

Нет, лично я и не хотел палиться, и чтобы о моём участии кто-то узнал. Но от Козляткина я такой западлянки точно не ожидал. Не верить Леониду у меня причин не было. Его жена трудилась у первого зама в помощниках, точнее, теперь уже у бывшего первого зама, так что все эти нюансы он прекрасно знал, так сказать, из первых рук.

Мы ещё немного поболтали о всяких других вещах: о квартальном отчёте, о субботнике в следующее воскресенье, и о Ирочке из кадров, которая скоро выходит замуж.

Распрощавшись с коллегой, я заторопился на работу. Настроение было уже не столь радужным и оптимистичным.

— Муля! Тут такое было! — стоило мне заглянуть к себе в кабинет, как Лариса и Мария Степановна вывалили на меня целый ворох свежих сплетен о героическом Козляткине, который «накрыл» советский бордель и спас бедных юных аспиранток от злобных похотливых стариков.

Я выслушал всё это с непроницаемым лицом, в нужных местах поохал и поахал. А затем отправился прямиком к Изольде Мстиславовне.

Застал её в кабинете, она сортировала и аккуратно раскладывала какие-то бумаги.

— Здравствуйте! — улыбнулся я.

— Муля! — расцвела старушка, — ты что-то совсем пропал! Я уже жду, жду, а тебя и не видно.

— В больнице я был, — вздохнул я и перевёл разговор на интересующую меня тему, — как тут дела? Как обстановка? Иван Григорьевич у себя?

Я кивнул на дверь Большакова.

— Ой, Муля, нету Ивана Григорьевича, — покачала головой Изольда Мстиславовна и понизила голос до шёпота, — как сегодня с утра уехал, так и нету. А всё этот Сидор Петрович виноват.

— А что Сидор Петрович? — упавшим голосом спросил я, стараясь выдержать лицо.

— Да припёрся тут вчера, — начала смаковать сплетню Изольда Мстиславовна, — принёс целую пачку фотографий. Они заперлись в кабинете и долго-долго разговаривали. Пару раз даже кричали. Иван Григорьевич даже чай свой не попил.

Она раздосадовано покачала головой:

— Я, как обычно, в три часа пятнадцать минут сделала ему чай, как он любит, с лимоном. Заношу, а он как рявкнет на меня. Ты представляешь, Муля?! На меня! А потом схватил фотографии и уехал. Я его и не дождалась — ушла домой в одиннадцать часов вечера, а он так и не вернулся. А сегодня с утра только зашёл, схватил папку и сразу уехал. Даже не спросил меня, как там мои цветочки!

Она печально вздохнула и покачала головой с аккуратным седым пучком.

— А Козляткин?

— Сразу к себе ушёл, — фыркнула Изольда Мстиславовна и плотнее закуталась в кружевную шаль. — И носа из кабинета не высовывает. А теперь слухи ходят. Говорят, что там Александрова арестовали. Целая комиссия создана.

Она сердито нахмурилась и язвительно добавила:

— Я, конечно, давно говорила, что этот Александров плохо закончит, но не бордель же!

— Ну это да, — поддакнул я и спросил. — А про меня Иван Григорьевич ничего не говорил?