Муля, не нервируй… Книга 4

— Вижу вам уже полегче, — огрызнулась Нюра.

— Я не хочу есть! — гордо заявила Фаина Георгиевна, но при этом её живот предательски заурчал.

— Дуся обидится, если вы не попробуете её оладушек и котлет, — как честный человек предупредил я. — Я ей обязательно наябедничаю.

Злая Фуфа и Нюра захихикали. Чтобы не смущать её, я сказал:

— Пока вы кушаете, я Букета выгуляю. Давно хотел обойти вокруг вашего дома.

Я посмотрел на пса и сказал:

— Букет, гулять!

Но вредная псина не отреагировала. Тогда я спросил:

— А где поводок?

Поводка в доме не оказалось.

— Он не любит с поводком, — заявила Злая Фуфа и аккуратно взяла котлету в одну руку, а оладушек — в другую.

Я попросил у Нюры верёвочку и вот так, за верёвочку вытащил упирающегося пса из дома. По дороге тварь пыталась меня опять цапнуть. Я уже раздумывал — дать ли ей поджопник или лучше сразу два, как дверь из подъезда открылась и Букет увидел свободу. Он сразу же сообразил, что гулять — это хорошо, подскочил к клумбе и активно занялся мелиоративными работами, а если точнее — удобрением и поливом почвы.

Я деликатно подождал, протащил-таки пса вокруг дома (правда по укороченному маршруту, так как животное стремилось обратно, в свой ареал обитания, а конкретно, в квартиру Фаины Георгиевны).

Когда я депортировал пса обратно в квартиру, Фаина Георгиевна уже закончила ужинать и сейчас пила чай с довольным видом.

— Чай будешь? — спросила она умиротворённым голосом.

В ответ я спросил:

— Так кто отобрал у вас деньги, Фаина Георгиевна?

* * *

* автор в курсе, что Букет — это собака, которая была у Ф. Г. в детстве. Но Мальчик появился аж в 1978 году. А до этого у неё в разное время жили эрдельтерьер Блэк, черно-белая длинноухая спаниель Мушка, кот Кузя, какие-то канарейки и прочие птички, а также кошки. Но по сюжету больше подходит Букет, так что слегка изменим действительность ради художественного вымысла.

Друзья!

Хочу сказать огромное спасибо за вашу активность, вежливость, поддержку и обратную связь. Первым делом каждое утро я смотрю ваши комментарии под этой книжкой. И они меня заряжают такой энергией, что я сажусь писать очередную проду.

Мне очень приятно, что мы с вами мыслим одинаково, и что вам нравится эта история, над которой я практически ежедневно тружусь третий месяц подряд (если не считать эту неделю).

Значит, не зря тружусь…

Глава 25

В комнате повисло молчание. Фаина Георгиевна не отвечала, а я ждал.

Наконец, когда тишина стала густой, словно кисель, и тянуть паузу дальше было невежливо, она тяжко вздохнула и сказала печальным голосом:

— А ведь всё так хорошо начиналось…

И укоризненно посмотрела на меня.

— А всё-таки? — не дал спрыгнуть с темы я.

— Никто не отбирал, — проворчала Злая Фуфа. — Я сама отдала.

Я на какой-то момент аж завис.

— В смысле «сама отдала»? — отмер я. — Как я понимаю, там речь шла о довольно-таки крупной сумме денег. Насколько, кстати, сумма крупная?

— Две шубы купить можно, Муля. И ещё на сервелат с зернистой икрой останется, — вздохнула Фаина Георгиевна и отвернулась. — Я премию как раз получила. За вклад в искусство.

— Ничего себе, — покачал головой я, — а как это так получилось? У человека этого было несчастье? Или на лечение ему срочно надо было? В чём дело?

Фаина Георгиевна потянулась за новой сигаретой. Подкурила. С третьей попытки. Пальцы её чуть подрагивали.

— Понимаешь, Мулечка, — тихо сказала она, — если бы ты только знал, как я одинока…* Вся жизнь моя — только работа. Совсем юной я осталась в Советском Союзе одна, без семьи, по двум причинам — не представляла жизни без театра, а лучше нашего, русского театра, в мире нет. Но и это не главное… Я ведь работаю трудно, меня преследует одиночество… Прихожу домой, после шума спектакля, после аплодисментов зрителей, а дома — тишина…

Она вздохнула, затянулась и продолжила:

— И только мой любимый Букет меня ждёт…

При слове «букет» собачонка настороженно подняла голову. Обнаружив, что на него все смотрят, Букет тявкнул.

— Хороший мой! — с умилением сказала Фаина Георгиевна, — мой самый верный и лучший друг!

Она засюсюкала, и вредная псина потянулась к ней, чтобы его погладили.

Фаина Георгиевна почесала его за ухом, погладила. Букет разомлел, захрюкал, упал на спину, подставляя пузо: мол, чеши давай дальше.

— Фу, Букетище, как же ты нехорошо пахнешь, — она вздохнула и попросила, — Мулечка подай мне фуняфки. Для этого негодного мальчика.

— Простите, Фаина Георгиевна, а что такое «фуняфки»?

— Духи, — рассмеялась она, — вон стоят. Я не дотянусь, а вставать не охота.

Я протянул ей пузатый пузырёк:

— А почему «фуняфки»?

— Это с польского, — пояснила она, обильно сбрызгивая пса дефицитными французскими духами. — Я же из Таганрога. У нас там свои традиции. Привыкла…

В комнате остро запахло сладкой ванилью и пионами. Аромат смешивался с запахами псины и курева. Я аж чихнул.

— Так всё-таки, кто взял у вас деньги?

— Ох, Муля, ты и мёртвого угробишь, — вздохнула она и бросила чесать дворнягу. Букет недовольно фыркнул, перевернулся и, сердито ворча, потрусил обратно под кресло. Запах пионов ему явно не нравился.

Я с подчёркнуто ехидным выражением лица посмотрел на Злую Фуфу.

— Ну ладно, — призналась она, наконец, — это был писатель. Точнее драматург. Ему нужны были деньги, и он пришёл, рассказывал о своей боли, что его не понимают. И что везде преследуют. За творчество. А потом попросил денег. И я просто не смогла ему отказать.

— А разве нельзя было дать ему только червонец? — изумился я. — ну, пусть даже два?

— Да ты понимаешь, Муля, я вытащила из конверта, всё, что там было. А там была вся пачка. А он так на меня смотрел. что мне было неудобно крохоборничать и вытаскивать оттуда что-то. Вот я и отдала…

— Всю пачку?

Фаина Георгиевна вздохнула.

— А где расписка? Там сумма указана?

— Муля! Побойся бога! — возмущённо всплеснула руками Фаина Георгиевна, — какая расписка! Я же не ростовщик какой! И не крохобор!