«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

корабль (бывший наш). Но у них по дороге сломался один мотор, и они сели около Режицы. Шоферов еще нет,

и потому на одном «Кейсе» ездит Шаров, а на другом шофером сел я. Возил Горшкова, и он мое управление

одобрил. Это много значит.

Подошел наш эшелон. «Илью» закатили в палатку. Эскадра выбрала аэродром и помещения в

сельскохозяйственной школе в трех верстах от города за железной дорогой. Часть кораблей перелетела туда.

Мы же упорно пока остаемся здесь и занялись переделками в корабле. Сделали

«Илья Муромец» на аэродроме в Пскове.

Несчастный случай с мотористом 2-корабля Ушаковым. В центре штабс-капитан Панкратьев, справа

— штабс-капитан Колянковский.

вторую дверь для пулеметов, уключины впереди и в среднем верхнем люке. Нос весь застеклили.

Теперь в корабле светло и уютно.

Переделали рукоятки газа. Сделаны они так: общая рукоятка передвигается с четырьмя малыми

рукоятками и тянет все четыре троса, уменьшая или увеличивая газ всем моторам сразу. Малые рукоятки на

доске позволяют регулировать газ каждому мотору отдельно. Оно и раньше так было, но малые рукоятки

были грубоваты и не давали возможности тонко регулировать газ на каждом моторе.

При запуске моторов один из них чихнул и переломил руку Ушакову. Я вертелся в корабле и, кажется,

помешал Мюллеру. Во всяком случае, это произошло от его ошибки в контакте. Все растерялись. Я определил

простой перелом плечевой кости и, приложив палочки, перевязал руку. Кроме того — надрыв промежности,

так как лопастью попало по ягодице. Скорее в лазарет. Там говорят, что все будет хорошо. Но на душе

чертовски неприятный осадок.

ЗЕГЕВОЛЬД. БОЕВЫЕ ПОЛЕТЫ

Переходим на Рижский фронт. Поехали искать базу. Нашли в Зегевольде, тридцать верст от Риги.

Говорят, что хорошо. Мы уже отдохнули душой в Пскове, познакомились кое с кем в городе, раза три даже

кутнули. Однажды, помню, провожал я кого-то из артисток театра, попавших в нашу компанию. Пока болтал

еще у подъезда, извозчик уехал. Город незнакомый. Где я — не соображаю. Как будто в северо-восточной

части города. Вынул компас и пошел на запад, пока не увидал колокольню Псковского собора в детинце

(кремле). Тогда уже сориентировался и попал к себе в гостиницу.

Только пришел, подходит Панкратьев. У него — тот же номер. Он где-то играл. Выходит —

извозчиков, конечно, тоже нет. А без них при плохом знании географии приходится трудно. Пошел по одному

направлению, дошел до какой-то окраины. Повернул обратно и опять по прямой. Прохожих — ни души; звезд

нет — облака. Шел, пока не увидал ту же колокольню. Тогда сориентировался. Много хохотали.

Делаем пробные полеты. Один раз буквально стояли в воздухе, такой наверху сильный ветер.

Прижмешь — идет вперед, начинаешь брать высоту — стоит на месте. Вспомнил рассказы с фронта: «Немец

прилетел и стоит, а наши так не умеют...» До чего еще серая наша публика!

Прямиком из Лиды прилетел на «Вуазене» Крутень (будущий знаменитый ас. — Прим. ред.)" и вертит

отчаяннейшие спирали с креном больше 100 градусов. Попросился к нему пассажиром.

—

Только ты меня не вытряхни.

—

А ты привяжись.

Ну и закрутил! Я одно время ориентировку потерял, где земля и где небо. Ощущение занятное, хотя я

предпочитал бы быть на пилотском месте. Не так ясно, что делается.

Наши Лавров и Шаров летают на «Сикорском-16». Его называют истребителем, но скорость мала, и

аппарат оставляет желать лучшего. Как выразился про него кто-то из иностранных летчиков, «испорченный

«Сопвич». Лавров и Шаров тоже крутят, но на петли не идут. Лавров поставил пулемет, стреляющий через

винт, с приводом от мотора — свое изобретение. Проба удачная.

У «Сикорского-16» с пулеметом, стреляющим через винт конструкции Лаврова, стоит второй справа

поручик Головин.

Собралась вся эскадра. Улетаем в Зегевольд (ныне Си- гулда [Латвия]. — Прим. А. С. Никольского).

Вылетаем 14 сентября в 2 ч 26 мин дня. Идем на Изборск — Вен- ден — Зегевольд. Внизу красота. Все уже

раскрасилось цветами осени. Садимся через 2 ч 46 мин в Зегевольде. Едем в Венден в штаб армии налаживать

отношения. Приняты великолепно. Начальник разведывательного отделения полковник Перлик — мой

товарищ по полку и бывший ротный командир. Встреча самая теплая. Устраиваемся в домике около

аэродрома. Рядом в Народном доме устроилась команда. Очень удобно. Правда, далеко от леса, и из-за этого

неважная защита палаток от ветра. Но в общем — удовлетворительно.

Все время облачно, как и во время перелета. Разбираемся в позициях противника. Пока нам

определенной задачи не поставлено; рещено, что поищем сами и, что сочтем достойным, будем бомбить.

Митаву решили не трогать. Красивый старинный город, а в случае погрома пострадают только жители.

Войска же останутся в стороне. Определенно решили не бить.

17 сентября в 6 ч 44 мин утра вылетели. Набрали 3000 м, перешли позиции в направлении на Митаву.

У Митавы прошли около мостов. Железнодорожный мост взорван, представляет собою фигуру в виде буквы

V. Проездной мост исправлен, виден настил из свежих белых досок. Я заранее спрятал в хвосте две бомбы по

20 фунтов — для собственного развлечения, не в счет абонемента. Бросаю одну, но в мост попасть нельзя.

Проходим стороной. Можно было бы в караулку. Сбросил, но немного запоздал. Бомба ляпнула в воду около

пристани парома и разорвалась уже под водой. Ничего, что промах. Зато знаю угол сбрасывания.

Вокзал в Митаве пуст и полуразрушен. Идем на Ауц. Внизу облачно, но в прорехи кое-что еще видно.

Ниже нас аппарат. Мы, как Петрушка, выскочили. Павлов наверх, я — в средний люк. Немцы, видимо,