Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем

— Ты — это ты, Эрик. И всегда им останешься. Твои руки, твоя сила, твоя решимость. Пусть ты сейчас и не помнишь, но это не отменяет того, кем ты был. И кем остаёшься.

Гислен, всё это время молча наблюдавшая за нами, заговорила:

— Прошлое важно, но не настолько, чтобы его отсутствие делало тебя другим. Ты всё ещё тот, кто был с нами в крови и грязи. Я видела, как ты сражался сегодня утром. В этом нет сомнений. Ты наш товарищ.

Её голос прозвучал резко, как хлёсткий удар, но в нём была неподдельная забота. Гислен всегда была такой — прямой, жёсткой, но честной. Её глаза, холодные и колючие, впились в меня, как будто пытались вытащить из меня уверенность.

— И сколько раз мы оказывались в таких ситуациях? — спросил я, опустив стакан и скрестив руки на столе.

Перед глазами всё слегка плыло, но это было даже приятно. Казалось, что тепло от пива не только согревает, но и стирает грубые края реальности.

Элинализ пожала плечами.

— Слишком много, чтобы считать. Это был наш способ выживать. Чисто физически — согреться, отдохнуть. Душевно — напомнить себе, что жизнь может быть больше, чем битвы и кровь.

Я задумался, опустив взгляд на поверхность стола. Грубая древесина была истёрта временем и покрыта тёмными пятнами от пролитого пива и вина. Каждый из них, казалось, хранил чью-то историю.

— А мне даже вспомнить нечего… — пробормотал я, чуть покачиваясь.

Гислен подалась вперёд, её тяжёлый взгляд удерживал меня.

— Ты вспомнишь. Не всё сразу, но ты уже возвращаешь свои навыки. Эти движения, эта злость, что я видела утром… Всё это не приходит из ниоткуда.

— Она права, — согласилась Элинализ, чуть наклоняя свою кружку. — Мы видим, как ты возвращаешь себя. Это лишь вопрос времени.

Снаружи дождь усилился. Теперь он звучал, как барабанная дробь по крыше и стенам.

Дверь таверны снова распахнулась, и внутрь ввалился очередной путник, насквозь мокрый. С него капала вода, оставляя лужу на деревянном полу. Его одежда прилипла к телу, а сапоги издавали громкое чавканье при каждом шаге. Он пробормотал что-то ворчливое, стряхнул с плеч плащ и направился к барной стойке.

Я перевёл взгляд на своих спутниц. Элинализ сделала очередной глоток пива, её глаза следили за посетителями, но в них была задумчивость. Гислен, напротив, сохраняла привычную настороженность, как будто даже здесь, в тепле и уюте, она ожидала нападения.

Я вновь поднял кружку и, сделав ещё один глоток, пробормотал:

— Девчонки, вы такие… добрые и хорошие… — слова сами собой слетали с языка, голова уже приятно кружилась. — Если я когда-нибудь верну всё, что было… хочу, чтобы это началось с таких вечеров.

Они не ответили словами, но их взгляды сказали больше, чем могла бы любая фраза. В их глазах я видел понимание, дружбу и ту уверенность, которая соединяла нас не только как боевых товарищей, но и как тех, кто стал чем-то большим друг для друга.

Глава 11

Западный Порт

* * *

Прошлый вечер в таверне оставил по-настоящему волшебное впечатление.

Нет, это было не магическое волшебство в буквальном смысле — никаких заклинаний, сияющих эффектов или таинственных ритуалов. Но в шуме голосов, тёплом треске огня в камине, аромате пряного пива и дружеских взглядах завсегдатаев было что-то неуловимое, но удивительно живое. Это ощущение напоминало о том, каково это — быть частью чего-то большего, находить утешение даже среди незнакомцев. Казалось, будто сам мир решил дать мне короткую передышку, позволив забыть о тяготах и тревогах последних дней.

Утро, конечно, встретило меня иначе. Тупая боль в висках и ноющее чувство в голове вперемешку с каким-то противным треском напоминали о вчерашнем веселье, но даже эти неприятные ощущения не могли затмить странную, но приятную волну внутреннего покоя. Будто бы весь груз, который я тащил за собой, вдруг стал немного легче. Даже потерянная память, ещё вчера вызывавшая острое беспокойство, теперь казалась не такой пугающей.

Четыре года — это значительная часть жизни.

И всё же, разве это вся жизнь?

Я всё ещё молод. У меня ещё есть время, чтобы начать всё с чистого листа. Впереди — неизведанные пути, новые встречи, ещё неисписанные страницы моей истории. В тот момент, лёжа на твёрдой, но неожиданно комфортной постели таверны, я решил для себя: прошлое, каким бы оно ни было, не определяет всего меня. Я создаю новые воспоминания здесь и сейчас. Может быть, это мой шанс выстроить что-то по-настоящему своё — без груза боли и ошибок?

Думаю, так оно и есть.

Единственное, что продолжало именно беспокоить, — это утрата опыта. Боевого, жизненного. Мышечная память сохранила основы. Я помню, как держать копьё, как выполнять базовые приёмы. Рефлексы остались, но не в полной мере. Чувство уверенности в принятии решений, способность анализировать обстановку и предугадывать действия противника — всё это стало туманным, будто исчезло вместе с воспоминаниями. Интуиция и инстинкты выручали, но я понимал, что полагаться на них — это как идти по канату с завязанными глазами. Рано или поздно я рискую оступиться.

Именно поэтому я ещё до завтрака перехватил слегка сонную Гислен и настоял на тренировке за городом, оставив остальные дела на Элинализ. Она самая надёжная из нас — порядочная и ответственная, кто, если не она?

В целом я уже готов к тому, что воспоминания могут не вернуться полностью. Элинализ в своих недавних суждениях, насчёт моего сознания, я услышал чётко и принял её слова. Не получится — значит не получится. Сейчас главное — действовать с учётом того, что у меня есть, а не застревать в размышлениях о прошлом, которое я даже не помню. Нужно строить жизнь заново, шаг за шагом. И первым делом мне предстоит восстановить свои навыки, и в этом мне поможет моя ушастая подруга.

Мы отошли недалеко от города, туда, где кончались дороги и не было любопытных глаз.

Местность здесь напоминала заброшенное пастбище: мёртвая трава, ещё хранящая на себе серебристый налёт инея, тёмные пятна промёрзшей земли, на которых вода за ночь успела схватиться ледяной коркой. Холод пробирал до костей, но вместе с тем прояснял голову. Прохладный, сырой воздух будто выветривал остатки вчерашнего вечера, прогоняя сонливость и избавляя от отголосков слабой, но всё ещё пульсирующей головной боли.

Гислен шла впереди, её шаги почти не оставляли следов на промёрзшей земле. Она всегда двигалась с той безупречной звериной лёгкостью, которая мне казалась чем-то нереальным. Хвост едва заметно покачивался из стороны в сторону, и, глядя на неё, можно было подумать, что она просто вышла на утреннюю прогулку.

— Здесь подойдёт, — бросила она через плечо, обернувшись на секунду, прежде чем свернуть чуть в сторону, туда, где деревья разошлись, оставив нас на открытом клочке земли.

Я остановился рядом, разминая пальцы, чувствуя, как воздух жалит кожу.