Мутные воды Рубикона
Шрифт:
Я стоял на вершине горы из контейнеров. Гора толчками двигалась в сторону обрыва. С каждой секундой, контейнеров, отделявших меня от края, становилось все меньше. Приемная платформа была перегружена, а грузы продолжали поступать, толкая стоявшие на платформе контейнеры вперед.
Я забрался обратно в вагон, пристегнулся ремнями безопасности и обхватил поручни. Аварийная система надула подушки безопасности. Я уцелел при падении. На меня не свалился сверху следующий контейнер. И я не утонул. В тот день нужно было очень постараться, чтобы утонуть. Мертвые водоросли поднялись со дна моря на поверхность, разложились и превратились в медленно разлагающийся пузырящийся матрац.
Вдоль берега от горизонта до горизонта возвышался бархан из мертвечины в три человеческих роста.
Если от проклятий икают, то Ленца уже давно нет в живых. Он должен был сорок тысяч раз подавиться элем. А мне по ночам до сих пор снится веранда «Серого Буйвола», и местные девушки Кхеллы. Во сне они смеются и танцуют.
Дельмар замолчал. Динк давно перестал слушать его, погрузившись в размышления. Собственное будущее интересовало его больше чем чужое пошлое. Игорь слушал, внимательно вглядываясь в выражение лица, вслушиваясь в каждое слово провожатого. При первой возможности, как только Динк оставит их наедине, он поговорит с Дельмаром. Времени будет немного, и для того, чтобы разговор был конструктивным, надо было узнать своего собеседника как можно лучше.
Связанный обязательствами проводника Дельмар, условно, был на стороне Динка. Но только до тех пор, пока они не прибудут в город. Дельмар вел себя услужливо и даже заискивающе. Возможно, так и должен выглядеть отшельник, встретивший людей. Обрадоваться, но не забывать о собственной безопасности. Но неподходящая моменту мимика, неожиданные жесты и косые взгляды выдавали в Дельмаре плохого актера. Что-то было у отшельника на уме. Он был тощим как бродячая собака. Рассказывал, как от голода съел кота. Дрожал от возбуждения, когда получил колбасу. Но щедро делился пищей, с сожалением провожая каждую отправленную в рот ложку. Разговаривал почти всегда на русском, явно демонстрируя Игорю свою открытость. Но только «почти», когда дело касалось серьезных моментов он переходил на местный.Сделка с колесами и аккумуляторами тоже казалась притворной. Просто поводом для того, чтобы примкнуть к ним.
Игорь не пытался нащупать секрет Дельмара. Не планировал навязываться ему в друзья, спекулировать своими наблюдениями, или что-то еще в этом роде. Он хотел разобраться, что за человек перед ним, прежде чем перейти к судьбоносному разговору. Динк следил за ними. Возможность однажды переговорить была под большим вопросом.
Второй попытки договориться с Дельмаром точно не будет.
Денис (3)
Холодало. Диск солнца цеплял краем за горизонт. А Денис все сидел на ступеньках пожарного выхода из лаборатории и смотрел через дорогу на руины Первого Банка Луида. Обломки колонн и резных карнизов напоминали обложку с учебника истории за шестой класс. До ночи оставалось несколько часов.
– Привет, парень, - окликнул его голос сзади.
Денис обернулся. Перед ним стоял его двойник. Только немного выше и толще. Так выглядел бы Денис, если бы не его пристрастие к героину. В правой глазнице зияла черная дыра. Дениспотрогал бинт на левом глазу и снова посмотрел в лицо незнакомца.
– В прошлом году кровать стояла по другую сторону от аппарата, - сказал человек, - Не угостишь тушенкой?
– Что? – переспросил Денис.
– Разве она не дала тебе с собой еды? Она всегда так делает. Поищи по карманам.
Денис сунул руку в карман олимпийки и достал оттуда консервную банку. Когда-то в таких банках он покупал толстолобика в перловой каше. А потом с деньгами стало совсем худо, и он перешел на «Доширак». Банка была с открывающим ключом на крышке, но без этикеток и без выбитых дат.
Денис хотел протянуть банку, но тот не дожидаясь, выхватил ее, раскрыл и начал руками забрасывать себе в рот ее содержимое. Это была та самая мясная масса, которой Дениса кормили в лаборатории. Не прошло и минуты, как банка была пуста. Умелым движением двойник обвел пальцем вокруг рта и слизал остатки пищи длинным подвижным как у ящерицы языком.
– Спасибо.
Ты даже не представляешь, как ты меня выручил. Только после выписки?Человек кивнул на дверь лаборатории.
– Да, - ответил Денис.
– Как тебя зовут?
– Денис.
– Добро пожаловать в ад, Денис. Меня зовут Саня. И я очень рад с тобой познакомиться.
Саня ударил носком ободранных туфлей по пустой консервной банке, и та улетела на дорогу.
– Если ты посидишь на этом месте еще с часик, то не сможешь отодрать жопу от бетона. Тут бывает довольно прохладно. Если хочешь, пойдем к нашим. Но предупреждаю, членство в загородном клубе «Циклоп» обойдется тебе еще в одну банку.
Денис поднялся на ноги. Как и обещала женщина, они немного окрепли. Достаточно для того, чтобы устоять, не помогая руками. И, возможно, даже идти.
– Послушай. Мне не нужно никаких клубов, - сказал Денис, - Я просто хочу вернуться домой.
– Да, ну. Вон там за углом остановка. Но есть проблема. Последний раз автобус останавливался там лет двадцать назад. Короче, ты идешь или остаешься?
Ситуация в выбором была до слез знакомой.
На потолке плохо освещенной подземной комнаты копотью былонаписано «NO PASARAN». Надпись сделал школьный учитель из Пензы восемь лет назад. Тогда еще можно было раздобыть свечу и спички. На стенах были выцарапаны имена и даты прибытия и смерти. Сквозь маленькое оконце едва пробивался солнечный свет. За столом сидели трое, остальные лежали вдоль стен на топчанах из тряпок. Всего их было семеро. Грязных, истощенных одноглазых людей, доживающих последние дни. И все на одно лицо. Они собирали по городу грязные консервные банки и выскребали из них ничтожные остатки фарша. День работы каждого приносил четыре столовых ложки пищи. Раскрутив соединения на уцелевших трубах отопления можно было добыть немного вонючей ржавой но безвредной воды.
– Зачем ты привел лишний рот? – спросил один из тех, что сидел за столом.
– Он пришел с гостинцем, - ответил Саня.
– О, это меняет дело. Заходите, парни. Тебя как зовут?
– Денис.
– Меня Андрей. Это Сергей и Виктор Иванович. Те, что лежат – Андрей, Петя и второйСерега. До вчерашнего дня был еще и третий Серега. Нормальный был пацан. Ну да ладно. Так, где гостинец?
На стол, глухо стукнув, легла консервная банка. Каждому досталось по одной ложке. Но они были рады и этому. Во время трапезы Андрей, как самый старший, рассказал Денису все, что знал об этом месте и его жителях. История вышла короткой и нескладной.
Новый свет.
Первые похищенные с Земли люди поступили в Лабораторию больше десяти лет назад. Каждому из них сквозь глаз женщина в белом халате продевала длинную иглу, доходящую до коры головного мозга. Один человек, работавший до похищения невропатологом, предположил, что игла останавливалась в коре левого полушария и отслеживала содержание серотонина, которое изменялось в зависимости от того, говорил испытуемый правду или врал. Своего рода детектор лжи с нулевой погрешностью. Получив ответы на все интересующие ее вопросы, женщина выводила пациента на улицу и предоставляла его самому себе. Но так происходило не всегда. Первые годы, закончив исследование, женщина умертвляла пациентов.
От долгой мучительной пытки многие теряли рассудок. Вдруг оказавшись на свободе, они бежали что есть сил подальше отзловещего места. Мимо разрушенных небоскребов и мостов, царапаясь о торчащую ото всюду арматуру, разбиваяноги о куски бетона. Никто их не останавливал. Свой последний приют они находили в пустыне. Те, кто находил в себе мужество остаться, сбивались в группы и пытались выживать сообща. Первые годы город не был так жесток. Аборигены делились на две категории. Строители – с каждым годом их становилось все больше, и аутсайдеры – исчезающий вид. Первые жили в казармах и уже много лет разбирали завалы на краю города. Вторые с утра до ночи шатались по городу в поисках воды и пищи. Аутсайдеры говорили на неизвестном языке. Строители вообще не говорили. Ни те, ни другие не шли на контакт. Но в целом вели себя не агрессивно. До тех пор, пока под завалами оставались хоть какие-то продукты.