Муза

"Ты что-то в него подмешал?" потребовал я, мое чувство самосохранения наконец-то разрушило чары, которые Амбри наложил на меня. "Зачем ты привел меня сюда? Чтобы накачать меня наркотиками и... сделать со мной что-то? Это то, что было раньше?"

"Что было раньше?" спросил Амбри, но выглядел он так, будто уже знал ответ.

Я провела руками по волосам. "Я не знаю. Сны перемешались с реальностью. Прошлой ночью казалось, что ты был вместо меня. Но потом крылья, жуки..." Я посмотрела на него. "Был ли ты? Ты действительно был на моем месте, а остальное я выдумал? Ты следил за мной?"

Он поджал губы. "Это сложно".

"На самом деле это просто вопрос "да" или "нет"". Я поднялся на ноги. "Неважно. Я идиот, что пришел сюда...?".

"Нет, это самое разумное, что ты мог сделать, учитывая твою нынешнюю ситуацию", - сказал Амбри. "Ты не сходишь с ума, ты мучаешься. Пресловутый голодающий художник. Но я могу это изменить".

"Не сомневаюсь", - сказал я. "Я не знаю, какой у тебя был план, когда ты привел меня сюда, но я не собираюсь быть твоим домработником..."

"У меня нет намерения, чтобы ты проституировал себя для меня..." Он задумчиво постучал себя по подбородку. "Хотя я бы тоже был не против".

Я повернулся к двери. "Я ухожу".

"Я нужен тебе, Коул Мэтисон", - сказал он. "И, так уж получилось, ты нужен мне. Во всяком случае, твой талант. Я никогда не делал свой портрет при жизни - тяжкий грех, который нужно немедленно исправить".

"При жизни?"

Он вздохнул. "Ты сядешь? Ты нависаешь. И ты не обработал свои раны. Я не хочу, чтобы ты залил кровью мой ковер. Он старше меня".

Я медленно опустился обратно. "Пять минут. Я выслушаю тебя, а потом уйду".

Амбри ухмыльнулся. "Это мило, что ты считаешь себя в состоянии ставить ультиматумы, но у тебя была тяжелая ночь. Я побалую тебя".

"Спасибо."

"Меня зовут Амброзиус Эдвард Мид-Финч, формально из замка Хевер".

"Замок Хевер. Разве не там была Анна Болейн?"

Амбри раздраженно махнул рукой. "Эта тощая девка затмила меня на целую вечность. Да, Анна Болейн выросла в Хевере, но столетия спустя он стал моим родовым домом".

"Подожди, я там был", - сказал я. "Мы брали экскурсию в Академии. В Хевере находится одна из лучших коллекций портретов Тюдоров, уступающая только Национальной портретной галерее".

Челюсть Амбри сжалась. "Я в курсе".

"Я не знал, что там до сих пор кто-то живет".

"Не живут. Уже сотни лет".

Я нахмурился. "Я не силен в математике, но разве ты только что не сказал, что это был дом твоего детства?"

"Говорил. Перестань перебивать. Просто так случилось, что в длинной, благородной родословной моей семьи произошло досадное упущение. Мой официальный портрет никогда не был написан".

"И ты хочешь, чтобы я его нарисовал?"

"Я заплачу тебе очень хорошо. За материалы, холст, краски. Все, что тебе понадобится".

На несколько мгновений надежда и облегчение захлестнули меня, а затем тут же улетучились.

"Я не знаю", - сказал я. "Я могу нарисовать твой портрет, а что потом?"

"Я не понимаю".

"Это просто откладывает неизбежное. Отсрочка казни". Я слабо улыбнулся. "Не в обиду Анне Болейн".

Амбри изогнула идеальную бровь. "Неизбежное?"

"Возвращаясь на..."

На мост?

"Туда, где я был." Я покачал головой. "В любом случае, я тебе не нужен. Я не очень хорош".

"Напротив, я видел твои работы".

"Мою работу. Что бы это ни было".

Амбри закатил глаза. "Они сделали с тобой немало, не так ли?" Он продолжил, прежде чем я успел спросить, кто они такие. "Ты тот, кто мне нужен для этой работы. Ты и никто другой".

"Это отличное предложение", - сказал я. "Видит Бог, мне это нужно. Но в последнее время я сам не свой. Что, если портрет окажется дерьмом?"

"Невозможно", - сказал Амбри. "Я буду его объектом, помнишь?"

Я хихикнул, но он быстро угас. "Я не знаю. Это звучит претенциозно, но... я просто охренел. То, что ты видел сегодня вечером на мосту, это не я. Я закончил Королевскую академию, ради всего святого. Я редактировал художественный журнал. У меня были перспективы на будущее, но почему-то все они испарились. Или, может быть, я не сделал достаточно, чтобы сохранить их. Искусство так субъективно, сто человек могут любить твою работу, сто - ненавидеть, еще сотне - наплевать, и все они будут правы. Если ты не Ван Гог или Пикассо, у тебя нет никакой гарантии занятости".

Амбри нахмурился. "Сомневаюсь, что Ван Гог считал, что у него есть гарантия занятости".

"Вы знаете, о чем я. Он бесспорный мастер. Неприкасаемый. Я тоже старался быть неприкасаемым, чтобы оградить себя от критики. Не от внешнего мира, а от шума в моей собственной голове. Это парализовало, заставляя меня сомневаться в каждом мазке кисти, в каждой линии. То, что мне нравилось вчера, сегодня - отстой. И у меня начала заканчиваться умственная энергия, необходимая для того, чтобы преодолеть все это, выйти в мир и зарабатывать на жизнь".

Амбри изогнул идеальную бровь. "Возможно, вы бы добились большего успеха, если бы не пытались уговорить платящих клиентов не нанимать вас".

Я снова захихикал, чувствуя себя легче, несмотря на себя, и посмотрела на этого странного человека, который вошел в мою жизнь.

Или проскользнул через щель в окне?

"Все то негативное дерьмо, которое я испытывал по отношению к своей работе, было как зыбучий песок", - сказал я. "Чем больше я боролась с ним, тем больше оно засасывало меня. Пока..."

"Пока?"

"Пока я не нарисовал тебя в виде демона. Из моих снов, наверное. Из тебя получился чертовски красивый падший ангел, Амброзиус. Без обид."

"Не обижаюсь".

"Эти наброски... они возродили во мне чистое желание рисовать просто ради рисования. Как будто я воссоединился с чем-то, что потерял. Все вернулось, и на несколько коротких минут стало неважно, что говорят маленькие голоса". Я горько рассмеялась. "Звучит безумно, не так ли?".