Муж мой - враг мой

Да-а-а. Распустила моя жена свою прислугу. Таких наглых девиц нужно держать в ежовых рукавицах.

И ведь понимает же, стерва, что информация мне сейчас важнее, чем её дерзость. И пользуется.

— В отличие от герцога Аласского, я не имею привычки копаться в грязном белье соседей. Мои шпионы заняты сбором стратегически полезной информации, а не выяснениями, кого еще огулял тэйр Вольтур, — ответил я сквозь зубы. И поторопил, — Ну! Причем здесь это?

Русалка посмотрела на меня свысока, и снисходительно ответила:

— Нита — дочь Рискин Дроут, — и продолжила медленно, неохотно. Врать мне она не могла, поэтому вынуждена была говорить правду. — Это было еще до меня, так что я сама не видела. И не могу знать. Но, говорят, Ри Дроут здорово потрепало, прежде чем она осела в замке Лунь. Верно, не хотела дочери такой же судьбы. И раз уж они любовники…

Она снова дернула плечом в своем излюбленном жесте.

— Что ты будешь делать, если я тебя выгоню?

А вот на этот вопрос она явно знала, что ответить, и не колебалась:

— Я служу не тебе, а своей госпоже! А погонишь меня со своих земель — уйду в здешние воды, и буду биться за власть с их хозяйкой!

Ясно. Еще одна защитница, уверенная, что я ем младенцев на завтрак и мучаю свою безвинную жену ради собственного удовольствия!

Пришибить бы тебя, дуру, да Нису не хочется еще сильнее расстраивать.

— Ступай, Анабель. Ты можешь идти к своей госпоже.

Прозрачные глазищи полыхнули глубоким голубым цветом, девица замерла, словно не сразу поверив своему счастью, дернулась к дверям, опомнилась, сделала реверанс, и покинула мой кабинет с достоинством, приличным для личной горничной герцогини.

Когда дверь за ней закрылась, я подпер голову ладонью.

Ведьма, русалка, шорк… Не оплот борьбы с инородцами, а рассадник какой-то!

Глава 14

Еще недавно я думала о том, как мне будет не хотеться уезжать из Стража, а теперь думала только о том, как бы поскорее оказаться в замке Лунь.

Вернувшись в покои после разговора с мужем, я честно собиралась разрыдаться, но не вышло.

Нита уехала ровно через час, отведенный ей на сборы, успев напоследок надавать мне советов наперед, отругать за упрямство, приободрить, что всё будет хорошо и попросить быть осторожней. И снова надавать советов. И еще раз попросить быть благоразумной.

Расстроенной решением герцога она не выглядела, только собранной и строгой, далеко от меня уезжать не собиралась, и о нашем с Вейлероном будущем говорила так, будто оно в у нас было.

Да какое уж тут будущее, когда он… так?

Но спорить с Нитой не было сил. Как и с Анабель. Поэтому я позволила увести себя в покои Алиссандра, переодеть, причесать...

Утром я проснулась в объятиях мужа. Он провел пальцами по моей щеке, а я закаменела и сжалась, вспомнив его лицо, когда он узнал, что в его замке - ведьма.

Лис выпустил меня и отстранился. И ничего не сказал.

Во время утреннего умывания с непривычно хмурой русалкой, я думала о том, что можно бы и поплакать — Ан-Баир уберет все следы.

Но слёз по-прежнему не было.

Ни когда Анабель с Дайан затягивали на корсет, ни когда они в четыре руки расправляли на мне белое с зеленой отделкой платье, на котором даже очень пристрастный взгляд не нашел бы следов починки.

Не появились слезы и тогда, когда мои волосы укладывали в традиционную прическу.

А потом пришло время выезжать, и плакать стало поздно.

Посещение дворцового храма прошло, как в тумане: отеческие объятия его величества, благопожелания их высочеств, возложение ритуальных даров…

Я чувствовала себя обманщицей, кладя на алтари хлеб, вышивки, монеты. Опуская чашу с водой и ставя кубок с вином.

Все эти дары возносятся теми, кто ниспрашивает себе счастливого, многочадного брака. А я обманываю богов.

К счастью, возложение даров супругами совершается только вдвоем, без гостей и родственников, и мне не пришлось встречаться ни с Виториком и Оленной (они наведались в храм ранним утром), ни с ее светлостью матушкой, ни с вдовствующей герцогиней тэей Керолайн.

К сожалению, возложение даров совершается без гостей и родственников — и увидеться с батюшкой и заранее переговорить с ним тоже не получилось.

А сразу после этого мы отправились в Лунь.

Естественно, в переход, установленный в подвалах замка Лунь, герцогскую чету Вейлеронских никто не пустил. Карета в сопровождении охраны въехала в большой переход на портальной площади Акрейна, а выехала уже в Гэнси.

А из Глэнси был виден Лунь, с его белыми стенами и алыми стягами, оседлавший гору Холка Грифона, и, казалось, что отсюда уже рукой подать до моего детства и безмятежности.

Дорога от города до замка казалась бесконечной, а закончилась — в один миг.

Вот прогрохотали по подъемному мосту конские копыта и колеса кареты.

Вот кучер выдал протяжное “Тпру-у-у!”, останавливая движение.

Распахнулась дверца, Алиссандр вышел наружу, помог выбраться мне, сердце дернулось вперед, к батюшке и матушке… И снова замерло.

Строгий протокол встречи двух равных друг другу вельмож не предполагал бурных объятий.

Поклоны и церемонные приветствия.

Матушка приветствует меня, как взрослую. Как равную.

Тэя Оленна приседает, как перед более высокой по статусу.

Я очень стараюсь держать на лице приветливое и любезное выражение, но глаза почему-то щиплет.

Разговоры-разговоры-разговоры. Светские улыбки. Взаимные заверения в неземном счастье от визита…

Можно, я тихонько улизну в свою комнату, и просто подожду там, пока освободится его светлость батюшка?

Нельзя, конечно же: свою роль в спектакле мне надлежит отыгрывать со всем тщанием.

Отец, как радушный хозяин, обещал семейный ужин и экскурсию по Луню. Матушка ненавязчиво нахваливала тэю Оленну. Братец Виторик откровенно рассыпался в комплиментах и пел дифирамбы сестре Алиссандра.

Я гадала, насколько это всё настоящее.

С одной стороны, кажется, всё вполне искренне, и Оленна, хоть смущается, краснеет, но выглядит уверенной и спокойной. И радой брату.

С другой стороны… Вон, Алиссандр тоже меня превозносит с самым честным видом.

Я тайком посмотрела по сторонам, выискивая Рискин. Нигде нет. Надо будет потом улизнуть, и найти её.