Мы друг друга не выбирали
Шрифт:
И это тоже бесило Рустама. Кто там говорит, что девки – балаболки? Из Федоровой слова лишнего не вытянешь! О нет, с другими она болтает! И очень активно! Трещит с подружками только так. А при его появлении замолкает.
Рустам сделал последний шаг, разделяющий их. Алексия тотчас уперлась в стену. Квартира Федоровых была угловой, освещение в коридоре явно хромало. В данном случае такой расклад Рустама устраивал.
Алексия поняла, что он намеревается сделать. Тотчас согнулась, попыталась проскользнуть мимо его руки, но реакции
Девчонка метнулась в другую сторону. История повторилась. И тут он ей преградил путь.
– Рустам, – простонала Алексия, закатывая глаза.
А его от собственного имени знатно так тряхануло. Повело не по-детски. Член налился кровью, похоть полоснула по венам. Надо сдержаться… Надо!
Но сегодня он на пределе. И молодой Умаров это понимал.
Зря он к Лешке приехал. Надо было к Еве. Или к любой другой. Дурная кровь бурлила, бродила в организме, требуя выхода.
Он склонил голову ниже…
И это тоже зря. Потому что в башку запах ее ударил. Какой-то ягодный и конфетный. Рустам был не силен в парфюме, ориентировался на «нравится» или нет.
Ему нравилось…
Он, как зверь, провел носом по воздуху, собирая ее аромат.
– Умаров, ты что творишь? Ты меня… нюхаешь?
Глаза Федоровой совсем круглыми стали.
Рустам мотнул головой, прогоняя наваждение. Еще бы, сука, с такой же легкостью он от зуда в груди и от стояка в штанах избавился!
– Ты зачем к деду ходила? У тебя совсем мозгов нет?
– Очень воодушевляющее начало беседы, Умаров.
– Не нравится? Так мне тоже не понравилось, что ты приперлась к деду! Ты реально думала, что он выслушает тебя и встанет на твою сторону? Мой дед! Умаров Арслан Тагирович! Ты хотя бы ради приличия подумала, кто он.
Внезапно Алешка отреагировала, толкнула его в плечо.
И пусть на нем была кожанка, кожа полыхнула.
– Это ты бы подумал, до чего меня довел! Думаешь, я не в курсе, кто твой дед? И что под ним фактически весь край ходит? Так у вас принято говорить в криминальных кругах?
– Алексия…
Рустам все еще пытался тормознуть. На этот раз обоих.
Тщетно.
Если очень долго натягивать пружину, она в конечном итоге лопнет. Так и у них. Вопрос лишь когда. И у кого первым.
Алешка продолжала, вторично толкнув его раскрытой ладонью.
– Я ходила к Арслану Тагировичу с просьбой, чтобы он повлиял на тебя. Чтобы ты угомонился и перестал меня преследовать. Сколько раз можно говорить об одном и том же, Рустам? Дай мне жить спокойно!
Верхняя губа парня дернулась.
– Не дам. И еще… Не ходи больше к деду. Не тревожь старика.
– Да иди ты…
Она снова попыталась вывернуться. Подлезть под его руку, выпорхнуть на свободу. У него сработал рефлекс. Чертов инстинкт, который всегда реагировал на нее!
Рустам сместился, заграждая собой путь. На этот раз Лешка решила пойти дальше, начала с
ним бороться. Между ними завязалась тихая возня. Никто не желал привлекать лишнего внимания, поэтому они не шумели. В какой-то момент Рустам перехватил Алексию, вжал ее в стену.И лишь тогда заметил, что свитер у девчонки задрался, обнажив полоску светлой кожи.
Он завис. Смотрел и не моргал даже.
Его рука предательски дрогнула, когда Рустам дотронулся до талии Алексии. Сука!.. Почему так?! А?! Он не понимал! Он не знал! У него едва не тремор! И от чего?.. От того, что он трогает ее. Просто касается…
– Замри, – выдохнул он, нависая над ней ближе.
– Что? – выдохнула Алексия, касаясь его теплым дыханием с примесью мяты.
– Не двигайся, я сказал.
Видимо, в его голосе что-то прозвучало, потому что Леша замерла. Кажется, даже дышать перестала.
Хотя нет. Нихера. Дышала.
Ее грудь опускалась и поднималась.
Твердая двоечка… Помять бы ее. С силой сжать ладонью. Затискать. Следы оставить. Заклеймить собой. Воспаленный мозг парня живо подкинул картину, где он сосет ее сосок, перекатывает языком, трогает губами. Снова и снова. И снова.
Как перебрасывается на другой. Как сводит груди вместе. Проводит по ним членом. И к ротику… Алому, жаждущему.
Картина была настолько яркой, сильной, почти реальной, что из горла Рустама вырвался сдавленный полустон.
У него сперло дыхание. Кадык дернулся, застопорился. Грудь сдавило. Сердце бахало, сейчас ребра к ебеням разворотит.
А он продолжал ее считывать... То, какая она.
Слишком красивая. Умаров хотел ее так, что яйца сводило, и не важно, что пару часов назад долбил другую. Лешка рядом, и его накрывало черной похотью. Выпустит ее – и мир разорвет.
На этот раз Алексия послушалась. Дошло, наконец-то.
От его короткой ласки свитер задрало еще выше, и он развел пальцы, желая получить максимальный обхват только что завоеванной территории. Кожа у Алексии была нежной, как животик у только что рожденного ягненка. Рустама как-то возили в горы, где он трогал ягненка. Это единственное сравнение, пришедшее ему на ум. Не особо приятное, но не похер ли?
Лешка с ним. Рядом. Позволяет себя трогать, с ума сводит. Неужели она не понимает, что с ним делает? Что творит с ним одним присутствием на это гребаном шарике? И нет спасения, нет решения. Выхода тоже нет.
– Прекрати... Да отпустили ты меня, при...
Рустам никому не позволял себя оскорблять. Не позволит и Лешке. Женщина в принципе не должна повышать голос на мужчину, а тем более обзывать его.
Он свободной рукой зажал ей губы. Ладонь тотчас обожгло. Он касался ее!..
И где-то там, за сдавленными губами, находился ее язычок. Рустам задышал еще тяжелее. Его скручивало изнутри. Алексия замычала ему в руку, вцепилась в кисть, желая оторвать ее от себя, получить свободу. Только хрен он ей ее даст.