Мы — это мы

Сердце Хэла вздрогнуло. Он вдруг решил, что отец все знает и сейчас заведет разговор об Эдварде.

— Твой первый карнавал срывается, — пояснил Пол, встретив взгляд сына, — ты так мечтал на него попасть.

«Ни о чем я уже не мечтаю», — грустно подумал Хэл, но кивнул. Уж лучше пусть отец считает, что он расстраивается из-за карнавала, чем начнет докапываться до истинных причин сумрачности сына.

Пол в задумчивости потеребил тонкую косичку в волосах, и Хэл вдруг заметил, что отец сильно постарел. Что было, в общем-то, неудивительно, учитывая уход двух сыновей и свалившуюся на него дополнительную нагрузку.

Хэл как раз начал казнить себя и за это, как вдруг отец произнес:

— Я бы на твоем месте все же сходил во Вьен. Даже если карнавалу помешает дождь, хоть как-то развлечешься. Ты много работаешь, Хэлли, я это ценю, но когда-то надо и отдыхать. Ты еще так молод... почему больше не гуляешь с Натом и Беном? Вы поссорились?

— Вроде того, — пробормотал Хэл, внимательно рассматривая подоконник, словно в трещинках на его поверхности содержался какой-то скрытый смысл.

От ласки и заботы в словах отца в горле встал ком, захотелось ткнуться головой ему в колени и выложить все. Пол его, конечно, не осудит, скорее всего, о многом он давно и сам догадался.

Но одно дело догадки, а совсем другое — признание. Хэлу страшно хотелось снять с души тяжесть, но у отца хватает своих забот, несправедливо будет взваливать на него еще и это.

— Лучше помиритесь, — все так же мягко заметил Пол, не подозревая о внутренних метаниях сына, — что бы там ни произошло, вам еще жить да жить бок о бок, ни к чему эти раздоры между своими.

«Ох, пап, ты даже не представляешь, что между нами произошло!» — тоскливо подумал Хэл, а слова «жить да жить бок о бок» отдались в ушах похоронным звоном.

— Может, сходите во Вьен все вместе? — предложил Пол. — Мне было бы спокойнее, если бы ты отправился туда с компанией. Заодно и решите свои разногласия. Порой для этого достаточно пары стаканов доброго вина.

Отец ласково улыбнулся, и по его загорелому лицу во все стороны побежали тонкие лучики морщинок.

Хэл поднялся.

— А знаешь, пап, ты прав. Пожалуй, так и сделаю, прямо сейчас к Нату и отправлюсь. Думаю, они в любом случае во Вьен пойдут, ну и я с ними.

— Вот и молодец! — Пол с явным облегчением хлопнул его по плечу. — Возьми с собой пирожков, что мать напекла, яиц, печеной картошки. Ну да сам знаешь, не раз видел, как братья на карнавал собирались.

При упоминании Клода и Себастьяна его улыбка сразу померкла, и взгляд, только что живой и радостный, потускнел, точно старое стекло. Хэл отвел глаза.

Что сказал бы отец, если б узнал, что братья ушли из дома по вине младшего? Продолжал бы любить его, как прежде, или любовь дала бы трещину и в конце концов рассыпалась осколками?

А что бы он сказал, если б узнал, на что потрачен злополучный пласт?

— Ну я пошел! — поспешно сказал Хэл, заглушая мучительные мысли. — Вернусь поздно, не ждите меня особо.

— Конечно, сынок, развлекайся, — рассеянно произнес Пол, глядя на две пустые, аккуратно застеленные кровати тоскливыми глазами.

Хэл прикусил губу и быстро вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

***

Конечно, Хэл и здесь наврал, вовсе он не собирался идти ни к кому из бывших друзей с предложением вместе отправиться на карнавал. Но это был единственный способ прекратить расспросы отца, который, разумеется, сильно удивился бы, узнав, что Хэл вообще не хочет участвовать в карнавале.

Что Хэлу и жить-то, по сути, не особо хочется.

Он топал через мокрый лес с котомкой за плечами — дорога в дождь превращалась в озера непролазной грязи, одолеть которые не всякой лошади по силам — и думал о том, что, быть может, отец и прав, надо немного развеяться. Ну как. Заставить себя немного развеяться, что ли. Звучало глупо, зато верно.

Прогуляться по улицам Вьена, выпить прошлогоднего «веселого» вина, говорят, оно удалось на славу. Попытаться выкинуть из головы все мысли, в том числе об Эдварде, который в эту самую минуту наверняка сидит в унылом доме Свершителя на глухой, заброшенной улочке...

Если Хэл совершенно случайно заглянет туда — по ошибке, в полной темноте да под хмельком... кто сможет его в чем-то упрекнуть? Неужели Натан и компания настолько дотошны, что разыщут его даже во Вьене? Сейчас, насколько Хэл мог судить, за ним никто не шел. Но он никого не заметил и в прошлый раз, когда в удушающе-жаркий день пытался добраться до дома Райни...

Он покачал головой.

Искушение слишком велико, и именно поэтому не стоит ему поддаваться. Его мучители наверняка еще настороже, а проследить за ним в толпе горожан проще простого. К тому же он поклялся.

Хэл кусал губы и незаметно для себя все ускорял и ускорял шаг. Дождь как будто бы прекратился, но с мокрых веток и листьев капало, капюшон плаща промок насквозь и неприятно холодил затылок.

Да, он поклялся, самым ужасным образом, призывая несчастья на голову Эдварда в случае нарушения клятвы. Не то чтобы Хэл верил в такие вещи, и все же... все же.

Их дружба уже доставила Эдварду массу неприятных минут. И Хэл хотел максимально исключить возможность того, что юный Свершитель пострадает, хотя воспринимать подобные клятвы всерьез, конечно, полное детство...

Вокруг становилось все светлее, лес быстро редел. Хэл приближался к цели своего путешествия. И уже шагая через поле к городу, приминая мокрыми сапогами высокую, податливую траву, решил — будь что будет.

Ведь это его первый летний карнавал, а на нем, согласно поверью, исполняются самые заветные желания. Кто знает, может, и его желание тоже исполнится?

Знать бы еще, какое оно.

10

Удивительно, но стоило ему пройти воротами Вьена, как погода словно по волшебству начала разгуливаться. Только что над полем висели суровые тучи, и вдруг, не иначе как по приказу Всемогущего, они дружно тронулись с места и, точно послушное стадо, утянулись за лес. Брызнуло солнце, и тут же от крыш и мостовых начал подниматься пар.

Неудивительно, сейчас же лето, подумал Хэл, это осенью дождь идет порой по несколько дней кряду.

Он выложил снедь из котомки на специально подготовленную телегу. Поскольку во Вьене пользовались натуральным обменом, сегодня с каждого, кто входил в город, взималась своеобразная плата за карнавал. Взамен все могли есть и пить до отвала.

Улицы бурлили воодушевлением. Лоточники с веселым гомоном доставали спрятанные от дождя товары, лавочники вытаскивали на улицу крошечные столы для еды и питья. Целая толпа мальчишек развешивала бумажные гирлянды и разноцветные фонарики, на главной площади спешно сколачивали сцену для музыкантов, вгоняя гвозди в еще мокрые доски.