Мы сделаны из звёзд

Но им не суждено было состояться.

В тот день, когда я навестил ее, вернувшись из Нью-Йорка, Ли пришла в себя. К тому времени она находилась в глубокой коме на протяжении почти трех недель. Врачи не могли найти объяснения ее внезапному пробуждению. Они называли, что это чудом, феноменом, непостижимыми медицине возможностями человеческого организма. А думаю, что это просто...Ли. Такова ее природа, она не может следовать правилам, подчиняться законам физики и даже биологии. Она может свести с ума этот мир, не прилагая к этому особых усилий.

— Не вешайте нос, ребятки! — окликнула нас моя сестра, приближающаяся к нам в развивающемся черном платье и стаканами из-под кофе.

— Не лучшая фраза на похоронах, — прокомментировал Пит, принимая картонный стакан с крышкой, который ему протягивала Дейзи.

— Тетушка Мюриэл была мировой женщиной, еще бы пара миллиардов долларов к ее инвалидному пособию, и она бы нагнала Опру. — улыбнулась сестра, раздавая стаканы всем остальным.

— Еще пара лет в колледже, и она бы обставила на дебатах Обаму. — кивнул Пит.

— А если еще чуть больше проблем с евреями — переплюнула бы Иисуса, — сказал я.

Все уставились на меня с недоумением.

— Слишком рано, чувак, — покачал головой Дэнни. — Слишком рано.

— За тетюшку Мюриэл! — торжественно проговорила Дейзи, поднимая вверх свой бокал.

Мы чокнулись и сделали по глотку.

Фиш тут же сморщился и закашлялся.

— Ты подмешала мне водку?! — начал активно жестикулировать друг.

— Это коньяк, — усмехнулся Пит. — Паршивый, кстати. — и тем не менее продолжил пить дальше.

— У меня...ликер? — предположил Дэнни, пробуя кофе на вкус.

— Отменный немецкий, — ухмыльнулась сестра.

Я даже не стал спрашивать, почему у меня единственного в стакане был самый обычный американо без сахара. Вместо этого вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака и закурил.

Как вы могли заметить, я ненавидел ту стадию алкогольной детоксикации, на которой находился. Друзья уже полтора месяца, как могли, старались поддерживать меня на всех мучительных этапах биокоррекции обмена веществ в организме. Таблеток я стал принимать где-то в три раза больше и выкуривал по пачке сигарет в день, но оно того стоило. Это единственная вольность, которую они позволили себе в моем присутствии, ну а я не пил ни капли спиртного почти месяц, с того момента, как Ли очнулась, и я смог услышать ее первые слова:

— Завязываю с выпивкой. — с трудом выдавила она из себя, едва открыв глаза. — Официально, это самое жуткое похмелье, которое у меня когда-либо было.

Да, только она, стоя одной ногой в могиле, могла сказать что-то подобное.

Потушив окурок об урну, я огляделся по сторонам, невольно подмечая всякого рода мелочи, которые было видно без темных стекол моих очков. Это были первые дни лета, мы стояли кучкой в тени ветвей старого дуба, скрываясь от любопытных глаз престарелых пенсионерок, с которыми тетушка Мюриэл в свое время гоняла чаи. Между нами змейками скользили ненавящивые разговоры и тихие смешки.

Это удивительно, что оставаясь прежними, мы умудрились измениться до неузнаваемости.

— С нами со всеми когда-нибудь перестанет происходить подобного рода хрень? — тяжко вздохнул Пит, допивая свой «кофе».

— Надеюсь, нет, — улыбнулась Дэйзи, обнимая его за талию. — Иначе мне от скуки опять придется барыжить наркотой.

Пит обнял ее в ответ и усмехнулся, целуя в рыжую макушку.

Это и были мы. С нас рывком стащили одеяло, в которое мы долго и упорно заворачивались в страхе, что невидимый монстр под кроватью сожрет нашу конечность. Нам еще предстояло научиться жить теми, странными, абсолютно новыми жизнями, которые каждого до ужаса пугали.

Я смотрел на друзей, разглядывал их лица и видел, как они ждали. Очередной беды, кризиса, несчастья, потерь, которые может принести завтрашний день. Они стояли там, притаившиеся, только-только восставшие из пепла, едва расправившие плечи после избавления от тяжелого балласта. Но уже готовые сражаться дальше. Они еще не знали того, что знал я.

Что худшее уже позади.

Как бы стереотипно это не звучало, но это было концом эпохи. Впереди нас всех ждали другие времена. Долгожданная свобода. Начало совершенно новых историй.

Дэнни, взявшись за голову, активно готовился к пересдаче выпускных экзаменов, в результате чего поступил в колледж в Филадельфии. Фиша приняли в Институт Пратта в Нью-Йорке, отделение школы искусств и дизайна. Пит взял академический отпуск и решил остаться в Сэинт-Палмере на пару месяцев — сессии в конце семестра ему позволили перенести на осень. Дейзи успешно прошла курс реабилитации и тоже на время вернулась домой, разобраться в том, что будет с делать со своей жизнью дальше. Мелани сблизилась со своей матерью — в настоящее время они уже сидят в креслах самолета где-то в тридцати тысячах футах над нами на пути в Индию или Шри-Ланку — они давно хотели в путешествие по Азии.

И, наконец, Ли... Упорная, вечно сражающаяся и бегущая куда-то Ли. Ее колледж был в двух с половиной милях и девятнадцати минутах езды от моего учебного корпуса. Куда-бы она не бежала, все дороги в итоге вели ее ко мне.

— Кажется, у меня выросла грудь, — задумчиво проговорила подруга, трогая себя за упомянутый орган. — Серьезно, какими лекарствами они меня тут пичкали?

Мы пришли навестить ее после похорон тетушки Мюриэл. Она сидела на койке в больничной сорочке и так привычно жаловалась на жизнь. Синяки почти сошли с ее лица, только пара штук остались желтеть на скуле, царапины и шрамы тоже практически затянулись, но вот сломанное ребро еще так и не совсем срослось, из-за чего врачи запрещали подруге часто двигать корпусом.

— Кто притащил сборник с Тэйлор Свифт? — сморщилась Ли.

— Понятия не имею, — ухмыльнулся Пит со своего места.

Он сидел на небольшой табуретке, которую мы выкрали из соседней палаты, а Дейзи устроилась у него на коленях за неимением других свободных мест.

— Кэтти Пэрри я люблю больше. — Ли кинула в него компакт-диск, едва не попав в Фиша, сидящего на кровати у нее в ногах.

Пит поймал диск в воздухе и послал подруге воздушный поцелуй.

Я с весельем наблюдал за ними, развалившись на деревянном стуле по спинкой и сложив ноги на краю больничной койки Ли.

Дверь в палату скрипнула и распахнулась, когда Дэнни толкнул ее от себя ногой — руки у него были заняты различной провизией.

— Двадцать первый век, а в больничном буфете не знают, что такое пластиковый пакет, — жаловался он, выгребая шоколадки, пачки конфет и мармеладок Ли на кровать. — Слушай, а сколько лет той девчонке из палаты напротив?