Мы вернемся за подснежниками

– Я бы предпочел предоставить это тебе, - говорит Рэймон, которого охватывает ужас при одной мысли, что нужно что-то писать.

– Тебе поможет Мишель. Так ты отвечаешь за то, что результаты вашей операции скажутся сегодня вечером?

– Отвечаю. Взрыв должен произойти в девять двадцать две, то есть через несколько минут. Так и скажи наверху.

– Отлично. Я рад, - говорит Андрэ. Он взволнован, но не хочет этого показать.
– Теперь нам пора распрощаться.

Они останавливаются. Бретон подыскивает слова, которые выразили бы его радость и благодарность. Он повторяет:

– Отлично… - и неожиданно целует Рэймона, при этом ему приходится рукой придерживать шляпу.
– Сегодня ночью, - говорит он, стискивая руку Рэймона, - руководство партии узнает о том, что вы сделали.

Они расстаются.

– Какая обида, - говорит Андрэ, удаляясь с Бретоном.
– У нас тысячи таких людей, но нет для них оружия. Что мы могли бы сделать, будь у нас взрывчатка!

– Да, - соглашается Бретон, - чтобы напасть на Сент-Ассиз, Лондону понадобились бы десятки самолетов, тонны бомб, и, возможно, это стоило бы жизни многим мирным обывателям. А нам достаточно было пятерых храбрецов…

– Да, и взрывчатки…

*

В то же самое время Жежен входит в кафе “Ротонда” на площади Домениль. В приличном костюме, аккуратно причесанный, с красивым кожаным портфелем он неузнаваем.

Сперва он немного щурился от света, отраженного в зеркалах и на красных клеенчатых диванах, потом замечает Роз-Мари. Она одна в глубине кафе, но за соседним столиком сидит немецкий офицер. Увидев Жежена, Роз-Мари улыбается, и он без колебания садится рядом с нею. Совершенно естественно, она первая целует его.

– Как ты опоздал, дорогой мой!

– Задержался на службе.

Сидящий рядом с ними немец явно разочарован. Он переносит свое внимание на молодую женщину за столиком напротив. Роз-Мари, продолжая болтать всякий вздор, вынимает из сумки губную помаду и спокойно мажет губы. Недавно еще она работала в мастерской, а теперь, одетая в элегантный костюм и накрашенная несколько больше, чем ей хотелось бы, она играет ответственную роль в группе Вальми. Ей поручают передачу оружия из одной группы в другую. Роз-Мари исполняет свои обязанности с изяществом и некоторой долей кокетства, что облегчает ее задачу. Роз-Мари проходит всюду. Она берется за самые щекотливые поручения, как бы не замечая, что ей угрожает, хотя великолепно знает, чем рискует. На любую опасность она идет с милой улыбкой. Вечерние встречи с нею служат наградой и одобрением для ребят из группы Вальми. Она - воплощение жизни. Веселье и молодость Роз-Мари укрепляют уверенность в успехе. Возле нее каждый чувствует, как одно за другим отпадают все сомнения в завтрашнем дне. Она для них - талисман. И все члены группы любят ее, как сестру.

Жежен торопится. Расплатившись, он встает.

– А портфель, дорогой мой?

– Ах да, я забыл.

Как бы с сожалением, Роз-Мари тоже поднимается. Офицер отодвигает свой столик, чтобы дать ей пройти.

– Простите.

– Прошу вас, мадам.

Роз-Мари благодарит его улыбкой и, взяв Жежена под руку, не оглядываясь, выходит из кафе.

– Ты перегибаешь палку с подобными субъектами, - говорит ей Жежен на улице.

– А ты разве не заметил, что он нацелился поухаживать за мной. Покажи я ему, что его присутствие мешает, он заставил бы тебя открыть портфель. Ты держался довольно скованно.

– Имей в виду, если он пойдет за тобой, я его пристрелю.

– Ночью он не рискнет. Проводи меня до метро. Дай портфель.

– Неси осторожней.

– Понимаю. Боже мой, какая тяжесть! Удачно у вас прошло?

– Да, ты скоро об этом услышишь.

– Чудесно. Ну, я тебя покидаю, мне некогда.

– До свидания, Роз-Мари.

– До свидания, Жежен.

Прощаясь, они пожимают друг другу руки как старые товарищи.

XIII

Рэймон идет домой пешком, В темноте где-то часы бьют четверть… Девять пятнадцать. Ходить еще разрешается. Но лучше в такой поздний час не болтаться по улицам. А ведь сейчас что-то должно произойти. Слишком далеко отсюда, чтобы услышать. Рэймон старается представить себе всю сцену…

Там, в Сент-Ассизе, часовые на посту. На станции все на своих местах. С вытянувшихся в небо антенн слетают шифрованные послания и обегают весь мир.

Немецкие солдаты-роботы продолжают шагать по ярко освещенной караульной тропе, вглядываясь в каждый поворот, прислушиваясь к лесной тишине. Лучи прожектора гуляют по огромному полю, где расположены вышки. Около второй мачты часовой в каске, с винтовкой на плече вперяет взгляд в темноту.

Немецкий солдат чувствует себя в безопасности. Так же как и тот немец, который каждые четверть часа бросает в пространство гортанный оклик. И все стоящие дальше часовые. И патрули, спящие на станции. И фельдфебель, разводящий смены. И офицеры, играющие в карты и дующие шампанское. Там каждая деталь огромной военной машины продолжает свои автоматические повседневные движения.

Зенитные орудия задрали морды вверх. Пулеметы готовы изрыгать огонь. Висят гранаты на поясах с посеребренной бляхой, на которой блестит девиз: “Gott mit uns”.[С нами бог (нем.)]

Задумался, сидя на цоколе радиомачты, немецкий солдат. Возможно, он думает о сыне, находящемся на русском фронте. Возможно, о семье или о своей земле. Быть может, он и не хотел воевать, но, думает он, это было необходимо. Он думает, что Германия великая держава и Гитлер прав. Немецкий солдат чувствует себя уверенно. Он силен. Он властелин. Он могуч. Сегодня вечером солдат великого рейха здесь, как и во всех концах Европы, стоит на посту.

Но вот тщательно скрытый крошечный механизм приходит в движение. Темноту прорезает ослепительная вспышка, за нею следует чудовищный взрыв. Гул и зловещий треск. Немецкий солдат поднимает тревогу. По ту сторону поля другой солдат видит в луче прожектора, как раскачивается мачта, и ему кажется, что по стальной проволоке пробегает молния.

– Fliegalarm! Fliegalarm![Воздушная тревога! Воздушная тревога! (нем.)] - вопит внезапно разбуженный дежурный офицер.

Прожекторы шарят в небе. Зенитные орудия вынюхивают мордами невидимую дичь. Строчат пулеметы. В темноте носятся тени. Что-то горит в конце поля. Пламя поднимается над деревьями.

Один в темной улочке, Рэймон улыбается, глядя на светящийся циферблат своих часов. “Да, так все могло быть, - думает он.
– Сейчас половина десятого”.

Его мысли уносятся дальше. Он видит подводную лодку, несущуюся в пене океана. В недрах железного чудовища радист с наушниками нервно стучит ключом. Да не один - их десятки, сотни, тысячи, и все они взывают. Пусть взывают! Пусть воют люди, превратившиеся в волков. Сейчас станция Сент-Ассиз уже неспособна им ответить.

В приливе огромной радости Рэймон, маленький солдат, затерянный в ночи, чувствует, как пылает его лицо от прилива гордости.

*

А вдруг сорвалось?

Сомнения внезапно закрались ему в душу. До сих пор он был совершенно уверен в исходе операции. Ведь они располагали замечательными подрывными средствами. Он собственноручно заложил двойной заряд взрывчатки. Сам включил механизм и снял предохранители. Ведь никто не заметил их при этом. И он заверил товарищей, что задание выполнено.

Все это так… Но, может быть, потом часовых расставили по-другому. Может быть, еще до взрыва патрули обошли каждую мачту и все обнаружили. Или взрывчатка не взорвалась. Или мачта могла не упасть. Тогда, значит, зря трудились, зря подвергались опасности.