Мы вернемся за подснежниками

Все оказалось несколько иным, чем они себе представляли. Они предполагали, что кустарник доходит до подножия мачт. Но немцы, вероятно, расчистили участок, чтобы его легче было просматривать. И кроме того, кто мог ожидать такого огромного количества тросов.

– Черт!
– повторяет Виктор.

Положение нелегкое.

Наискось от них - первый ряд мачт. Самая ближняя, последняя, вероятно, в каких-нибудь ста метрах. Ее никто не охраняет, но у второй мачты того же ряда стоит часовой. Этого не предвидели.

Дальше, по другую сторону поля, - второй ряд мачт, охрана там расположена точно так же.

Арман и Жежен, стало быть, окажутся в таком же тяжелом положении.

– Где дорога?
– спрашивает Рэймон.

– Она проходит, должно быть, между второй и третьей мачтой каждого ряда. Если мы продвинемся немножко вперед, мы ее наверняка увидим.

– Подведем итоги, - говорит Рэймон, прибегая к своей обычной манере логических заключений.
– Я вижу два обстоятельства в нашу пользу. Во-первых, обе крайние мачты, которые мы и решили взорвать, не охраняются. Во-вторых, бетонные основания нам не только не помешают, но до некоторой степени могут быть нами использованы для укрытия. Зато против нас: открытая местность, часовые и двенадцать креплений, о которых мы не подумали. Взорвать их все немыслимо, но если мы взорвем два или три, возможно, этого будет достаточно, чтобы мачта завалилась. Понятно, надо будет одновременно подорвать все четыре устоя мачты.

– Дело нелегкое, - отвечает Виктор.

Рэймон чешет затылок. У него это признак глубокого раздумия. Его смущают непредвиденные трудности. Незаметно приблизиться к мачте, которую они должны взорвать, по-видимому, невозможно. Часовой должен увидеть их. Он все время в движении. Нет, сделать ничего нельзя.

А если напасть на часового? Да, но как подползти к нему незамеченными? И если даже предположить, что это удастся, то всполошатся солдаты, охраняющие дорогу, и все равно ничего не выйдет.

Рэймон смотрит на другую сторону поля, туда, откуда вторая группа должна начать свой поход. Там никакого движения. “Они в такой же нерешительности, как и мы”, - думает он.

Он снова углубляется в размышления. Виктор, лежа рядом с ним, не говорит ни слова и только вопросительно смотрит на него. Солнце жжет им затылки.

Но куда же девался часовой? Рэймон озирается по сторонам. Никого. Ах, нет, вон там что-то двигается.

Часовой, должно быть, спрятался в тень позади мачты, лицом к центру поля. Хоть бы солнце осталось в этом положении! А что, если? Это идея!

– Что будем делать?
– шепчет Виктор.

– Я думаю, можно попробовать, - отвечает Рэймон.

– А часовой?

– Он не смотрит сюда.

– А другой, напротив?

– Ему нас не видно. Далеко, и, кроме того, солнце бьет ему в глаза.

– Но первый может нас увидеть!

– Мы поползем.

– Если он обернется, то увидит нас.

– Спрячемся в траве.

– Ну знаешь!..

– Слушай. Мы уже в ста метрах от цели. Если мы струсим, все сорвется. Сейчас также трудно вернуться, как и дойти до мачты. Если ты боишься, дай мне взрывчатку и детонаторы, я пойду один.

– Ты не думаешь, что риск слишком велик?

– Нет, - отвечает Рэймон со спазмом в горле.
– Подожди меня здесь.

– Ступай, я иду за тобой.

X

Прикрыв голову и плечи пучками травы, Рэймон пополз. Расставив локти, он цепляется за редкую траву, обдирает себе колени. Виктор, тоже замаскированный, ползет за ним. Отступление невозможно. Теперь нужно только продвигаться быстрее. Как трудно ползти!

Рэймон вспоминает времена военных лагерей. У старого майора был свой пунктик, за который его проклинали: он заставлял солдат ползать по учебному плацу.

– Прижимайтесь к земле, маскируйтесь, используйте каждое углубление, не выставляйте зад!
– твердил он.

Солдаты высмеивали его, строили ему гримасы, как только он отворачивался. Но сегодня Рэймону не нужно наставника, чтобы выполнить задание. Он царапает подбородок, прижимаясь к земле. Глаза его отыскивают малейшие холмики, малейшие ямки, чтобы укрыться хотя бы на секунду.

Часовой стоит к ним спиной, Видна только верхняя половина его туловища. Чтобы добраться как можно скорее, Рэймон, не теряя часового из виду, слегка приподнимается и быстро проползает на коленях с десяток метров. Но часовой шевельнулся. Рэймон вжался в рытвину и замер.

Часы на руке показывают без пяти три. Как это долго тянется! Он переводит дух. Проделана, наверно, половина пути.

Часовой все стоит в тени мачты. Рэймон пользуется этой короткой передышкой, чтобы взглянуть в направлении другой мачты. Ему кажется, будто что-то передвигается между нею и леском. Это, должно быть, товарищи. Впрочем, нет, ничего не видно. Он снова пускается в путь, уже с большей уверенностью. Еще метров тридцать, и можно будет спрятаться за массивным основанием, на котором покоится мачта.

Позади, задевая головой каблуки товарища, Виктор повторяет каждое его движение.

Они приближаются к безопасной зоне. Одно усилие, и они исчезнут из поля зрения часового.

И вдруг Рэймон приникает лицом к земле.

“Он нас заметил”, - думает он.

Часовой обернулся и пристально смотрит в их направлении.

– Сейчас выстрелит, подлец!
– прохрипел Виктор.

Рэймон внезапно видит перед собой своего сынишку и жену - они будут ждать его сегодня вечером. Потом перед ним встают мать, отец, друзья, отдельные картины жизни и все то, что он считал в ней самым главным. Вот движется толпа… А для него все кончено. Его череп разлетится сейчас, как яичная скорлупа. Он ничего не будет слышать. Ровно ничего. А этот кузнечик, тут, рядом с ним, этот кузнечик не умрет. Он слышит тиканье часов на руке. Сколько осталось секунд? Во рту у него - вкус земли. Только не двигаться. Не двигаться…

Все-таки надо взглянуть, даже если увидишь смерть. Теперь он готов.

Медленно; очень медленно Рэймон поднимает глаза. Часовой все смотрит. Вот он идет.

– Дадим ему подойти, Виктор. Сделаем вид, будто спим, и, если он не выстрелит, кинемся на него, когда он подойдет вплотную. Ты слышишь меня?

– Да.

Часовой наклоняется и что-то подбирает с земли.

Еще мгновение.

Часовой уходит снова за мачту.

Лица обоих проясняются.

– Теперь уж бояться нечего!

*

– Тут нас не видно.

Рэймон оборачивается к товарищу, которым как раз добрался до подножия мачты. Виктор весь в траве и листьях, лицо у него в поту.

Основание мачты - бетонный параллелепипед, примерно четыре метра на пять, высотой сантиметров сорок. Мачта покоится на четырех железных плитах, каждая из ее сторон равна приблизительно двум метрам. Ее устои кончаются большими металлическими ребрами, которые соединены между собой перекладинами. Рэймон и Виктор сидят на корточках позади этой громады с восточной ее стороны и сейчас не могут быть видны часовым.