Мы вернемся за подснежниками

С материнской заботой Марсель приготовила передачу: два пряника, копченое сало, варенье, сахар, печенье, немножко шоколаду. Наконец-то она все узнает. Как сильно бьется ее сердце, когда после долгого стояния в очереди перед тюрьмой она подает свою передачу. На чемоданчик она наклеила ярлычок и написала крупными буквами: Рэймону Фуко, мужское отделение, тюрьма Фрэн.

– Почему вы не писать номер?
– спрашивает солдат, забирая у нее чемоданчик.

– Забыла.

– Was? [Что? (нем.)]

– Не понимаю.

Немец произносит какую-то непонятную фразу и, больше не обращая на нее внимания, забирает следующую передачу. Но чемоданчика он не возвращает. Марсель смотрит ему вслед.

Приходят и уходят другие солдаты, унося передачи в тюрьму.

– А долго приходится ждать возвращения чемоданчиков?
– спрашивает Марсель у ожидающего, как она, седого человека.

– По-разному. Иногда возвращают сразу же, иногда ждешь по нескольку часов. Надо набраться терпения.

“Я жду уже пятьдесят два дня”, - думает Марсель. Внезапно у нее сжимается сердце. Солдат возвращается и с раздражением протягивает ей чемоданчик.

– Нет!

Марсель хватает чемоданчик за ручку, он невероятно тяжел. Значит, Рэймона нет и тут.

Какой-то молодой солдат хихикает.

Чтобы не заплакать, она до крови закусывает губу.

Сколько любви было вложено в передачу. Она недоедала, чтобы собрать все это. С какой горечью, вернувшись домой, придется распаковывать чемоданчик.

Все-таки она продолжала ходить в тюрьму Фрэн. В сочельник, потом на Новый год. И еще раз. Все безрезультатно. Новые приятельницы, которые ходят сюда уже давно, посоветовали ей заменить провизию бельем.

И вот в одно январское утро ей вернули чемоданчик пустым.

Радостно шла Марсель домой.

Он жив.

Но в начале февраля, когда она попыталась передать несколько слов, написанных на тряпочке, засунутой в подкладку, ей вернули все вещи.

Выйдя из тюрьмы, Марсель бросилась к первому же продавцу газет. Не помня себя, развернула она и пробежала газету. В вечернем выпуске сообщений о новых расстрелах не оказалось.

Надежда еще не потеряна.

*

Ромэнвиль. Еще есть Ромэнвиль. Она узнала, что сюда привозят заложников и заключенных, которых собираются отправить в Германию.

Чтобы прокормить ребенка и себя, Марсель проводит теперь большую часть ночи за шитьем. Днем она отправилась в Ромэнвиль, чтобы отвезти свою первую передачу.

На вопросы солдата Марсель решительно заявляет: во Фрэн ей сказали, что ее брата перевели сюда.

– Хорошо, - отвечает немец и забирает передачу.

– Подождать?

– Приходите завтра.

У выхода из форта Марсель останавливает какая-то женщина.

– Вас впустили внутрь?

– Нет, я только отдала передачу.

– Здесь у вас кто-нибудь из родственников?

Марсель вглядывается в незнакомую женщину. Брюнетка, с большими черными глазами. С нею двое детей.

– Муж.

– Мой тоже арестован.

– Давно?

– Четыре месяца назад.

– Где он?

– Не знаю. Мне посоветовали справиться здесь. А сейчас меня отослали отсюда и не дали ответа.

– Мы с вами в одном положении. Попробуйте сделать как я. Принесите передачу. Женщина начинает плакать.

– Уйдем отсюда, - говорит Марсель, Они уходят под руку.

– Вы говорите, что ваш муж арестован четыре месяца назад?

– Да.

– За что?

– Не знаю.

– Так почему же вы думаете, что он арестован?

– Мне написал об этом один его товарищ. Он мне сообщил, что мой муж был в Сопротивлении, но не хотел мне об этом говорить, чтобы не волновать меня. Я всегда ему твердила, чтобы он не занимался политикой.

– У нас двое детей. Теперь я совсем одна. А где он? Боже мой, где он?

– Не плачьте и не жалейте ни о чем. Мы их найдем.

*

Рэймон в Ромэнвиле. Это уже точно. Марсель вернули чемоданчик пустым. С первыми весенними почками появилась надежда. После Сталинграда немцы отступают.

Один раз в чемоданчике оказалось грязное белье. Марсель зарылась в него лицом. В воротнике изношенной и покрытой грязью рубашки она нашла записочку в несколько слов: “Бодрись, я тоже бодр, все в порядке. Целую тебя…”

“Надо держаться”, - думает Марсель, отправляясь первого апреля в Ромэнвиль.

– Выбыл. Он выбыл, - повторяет ей немец.

Смертельно бледная, Марсель уходит. Говорят, накануне был расстрел заложников.

*

Страшная мука продолжается. Как узнать, расстрелян ли Рэймон? Есть один способ: искать по кладбищам. Она обошла все: Монруж, Тиэ, Банье, Коломб. Говорят, что чаще всего их зарывают на кладбище в Иври. Она едет туда. Перед нею еще совсем свежий холм, нечто вроде братской могилы. Страшно подумать, что любимый человек может быть здесь.

Марсель мужественно расспрашивает сторожа:

– Скажите мне правду, я выдержу. Мой муж, Рэймон Фуко, погребен здесь?

– Мы вам не можем этого сказать.

– Он был патриотом. Он сражался за всех нас. Немцы, наверное, его расстреляли.

– Мы этого не знаем.

– Я буду молчать, я вас не подведу. Но вы же француз. Вы должны сказать правду.

– У нас в списке ваш муж не числится.

– Значит, его здесь нет? Скажите мне откровенно.

– Этого мы не можем утверждать. Мы можем только сказать, что за последние две недели сюда никто не поступал.

Две недели тому назад Рэймон еще был в Ромэнвиле.

Марсель отправляется по другим кладбищам.

*

– Наконец-то ты пришла!
– воскликнула тетка, целуя Марсель.
– Я не знала, как тебя известить. У меня уже неделю лежит для тебя письмо.

– От Рэймона?

– Да, от Рэймона. Прости меня, я не могла дождаться и вскрыла его.

На вырванном из записной книжечки листке наспех нацарапано: “Дорогая моя, нас увозят в Германию. Все товарищи, которых ты знаешь, едут вместе со мной и все хорошо себя чувствуют. Не беспокойся, будущей весной мы поедем за подснежниками. Заботься о нашем сыне. Целую и люблю вас обоих. Мы победим. Мужайся”.