Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

О, трижды прав далекий От устных излияний! Звук речи — та стихия, В которой, неприметно захлёбываясь, гибнут Все помыслы благие. На девять миль длиннее, чем мы подозреваем, Язык наш — корень адов! Наш разговор не только приятностями скрашен: Он для натур несмелых Превратностями страшен, Как шаткий путь синдбадов! Находчивость в ответах — Резерв паркетных снобов, — Нутром — малюток нежных, Но хваткой и напором — Ущельных великанов! Находчивость в ответах Рождается за вистом, За веером раскрытым, скрывающим усмешку, Змеящуюся грубо, Да смертную зевоту… Находчивость в ответах Живёт в одном приходе С тобою, скука мира… О, ты бываешь всякой, Словесная сноровка! Свидетельствуя часто О чувствах беспощадных, О склонностях презренных, О низком воспитанье, Злорадстве, вероломстве… Вот почему не плакать, а радоваться надо, Не каждой краской спектра Подобного владея: Блеск Евиного змея К нам не тогда приходит, Когда мы сердцем чисты и вымыслом бездонны, Но иногда — что делать! — Он к нам тогда приходит, Когда мы — беспардонны! Ах, тот, кто много мыслей Во лбу своем содержит, — Не вдруг решит, какая Из многих тысяч — лучше Для быстрого ответа. А тот, кому Паллада Три мысли подарила, Уж тот (наверно!) знает: Где у него — какая… (И вот что, между прочим, Тут надобно отметить: К двум-трём своим насущным, Единственно возможным, Прибавив три чужие, Ты всё же таки сразу — Не много и не мало — Шесть мыслей получаешь! А сколько вариантов? Те — вовсе бесконечны!) Базарная торговка (Попробуйте-ка с нею Заспорить!) вас бойчее «Отбреет», чем Сенека! (Опять — читайте выше! — базарная торговка Не друг для человека!) Руссо боялся острых, Усаженных шипами, Парижских язычков, Быстрей кофейных мельниц Вращающихся в «свете», И на вопрос вопросом, Остр отой на остр оту — Не мог ответить сразу… 1971

Премудрая мышь

Задумала мышь в кладовую сходить, — Хорошего сала кусок ухватить! Опасны такие дела, И робость воровку взяла. Но мышь сказала: — Волков бояться — и в лес не гулять. Волконского бояться — Лесковского не знать. Страшиться Волковицкого — не видеть Лесовицкого. И пошла мышь смело, И украла, и съела. Хозяйка заметила мыший разбой, Пошла, принесла мышеловку с собой, В ловушке оставила сало, И мышь В мышеловку Попала. Но мышь сказала: — Что ж… И на старуху бывает проруха. И на старушку бывает этак прорушка. И на старушенцию бывает прорушенция. Старушенченко идет — Прорушенченко ведет… А к ночи Котенко в кладовку зашел, В кладовку зашел — мышеловку нашел; Мышенко хотел проглотить, Но как мышеловку открыть?! И мышь сказала: — Ах! Не всё коту Масленица! Не токмо к Маслову Котову прогуливаться-стать! Забудь, Котовиков, дорогу в Масленников Посад, Да протопчи-тко тропку теперя да в Постникову Пустынь! По-моему, так никакому коту Сломать мышеловку невмоготу! И взял себе кот отпускного, И вряд ли воротится снова… Радуется мышь-воровка: Спасает иногда, гляди, и мышеловка! И мышь сказала: — Нет худа без добра, что я сюда попала! Нет Худякова, — говорит, — без Добрякова! Не представляю, — говорит, — себе Худовецкого Без неизбежного (выглядывающего из-за его плеча) Добровецкого! Худыня, — говорит, — без Добрыни — не человек. 1972

Круги чтения

Читатель-чувственник, сластёна любострастный, С губами, вроде как сосущими лимон. Лишь похождениями бредит он, злосчастный, Но Приключения — не восприемлет он! И вольный парусник, и в море путь опасный, Шторм, абордаж, побег — его вгоняют в сон, Как монотонное ворчанье дамы классной, Оберегающей девичий пансион. Как едко он острил (чуть не с Вольтером вместе!) Над добродетельностью «ангелов» и «дев»! Потрафим; подгребём к нему пригоршню бестий, Таких же, как он сам! Но вдруг, рассвирепев, Он вместе с «ангельством» пиратство отметает И — уж без примесей — бульварщину читает! 1974

Хиппиоты

О тех, кто живёт без заботы, но рваным не ходит отнюдь, Сказала бы я: хиппиоты. До хиппи им долго тянуть! Вот хиппи. Их курточки рваны, и нос у них синий такой… А вот хиппиоты. Карманы дублёнок набиты деньгой. Не хиппи мне здесь эталоном. Но мерзок мне всяк их пророк! (Лишь тот и зовись отрешённым, кто выбросил свой кошелёк!) Вот хиппи. Живут под мостами. От холода ночью дрожат. А вот хиппиоты: хвостами ондатр, барахлом дорожат! Но зная, сколь бедные святы, всё пробуют в нищих пожить, Искусственные заплаты к богатому платью пришить. И хоть золотого — солидно — тельца осязают в руках, Жизнь хиппи им, дурням, завидна, как тень журавля в облаках. В комической жажде сиротства, со вскинутым к небу лицом Всё мнят они выследить сходство меж тем журавлём и тельцом. Эх! Дом журавля разоривши, учитесь своих узнавать… Мечтательные нувориши, гаврошами вам не бывать! Как мучающая мелодия, в их пышные вкралась дома, Подделанная под лохмотья — индейская бахрома. Но… если застенчиво лезет богатство из дыр, то на ком Сорвёшь? Кто гаврошеством грезит, тот должен быть самбедняком.