На чужой войне 2

Помолчали. Затем продолжил:

– Будет не просто- их вчетверо больше, но я уверен в победе…

Оглядел внимательно- нет ли страха, или сомнений. Нет. Только в глазах сталь появилась, и лица стали серьёзнее. Это нормально.

– Место я приглядел. Хорошее,- усмехнулся.- Там и делать почти ничего не надо будет-прийти и победить. Воинам так и скажете: от них я потребую лишь четыре раза каждому ударить- и враги закончатся. Ха-ха…

Забегали во дворе воины, захлопали двери, крики, шум… Мои бойцы готовились к битве, и я тоже, но по своему- прощаясь с Маргаритой. Надеясь в душе на недолгое расставание, но понимая, что случиться в этом ненадежном мире может всякое. Знаю, что “…с любимыми не расставайтесь…”, но а как же по-другому- приходится. И мы стояли молча, прижавшись друг к другу, будто единое существо, прислушиваясь к стуку двух, звучавших в унисон, сердец, вглядываясь в милые черты и всё понимая без слов. Наконец, вздохнув, нехотя оторвался, задержав на мгновения в своей руке маленькие пальчики и обещая взглядом… А после развернулся на выход, услышав вдогонку тихое:

– Возвращайся…

От Мерси до выбранного мною места на реке Уги- меньше лье пути, но и от Турню до того места совсем немного. По рассказам, чуть более двух лье- можно сказать, рукой подать, и хорошо, что я заранее разведкой озадачился, не пришлось в последний момент дёргаться- куды бечь? И армию свою, пусть пока небольшую, благодаря этому заранее успел собрать... Но и затягивать не стал, организовав поход уже после обеда- с целью прибыть на место до темноты. Погода стояла замечательная, а дорога была вполне ровной, и даже пыль, поднятая множеством ног и поскрипывавшая на зубах, не смогла испортить мне настроение. Я планировал прибыть на выбранное место ещё и по причине некоторой неуверенности: всё-таки рассказы очевидца- это одно, а реальность бывает очень сильно отличается. И вот, чтобы в последний момент не рвать на себе волосы, даже и там, где они совсем не нужны, необходимо самому взглянуть на место,- оценить, так сказать. Для примера, староста говорит- там чащоба, а я прихожу и начинаю удивляться- где? Неприятность может приключиться. И не только со старостой...

Но, слава богу, подобного казуса не случилось: разглядывая окрестности в сгущающихся неверных сумерках, я прикинул, что, хоть некоторые элементы местности и не совсем подходящие для запланированного, но в общем на картину будущего сражения мало повлияют. Потому принялись размещаться в ближайшем лесу, но без костров и стараясь без шума- это чтобы случайно не выдать наше месторасположение. Да, я задумал засаду, и как при всяком подобном мероприятии- она должно быть тайной.

В итоге, прошла наша передислокация- по причине кромешной темноты- по поговорке одного известного деятеля: "Хотели как лучше, а получилось..." не совсем тихо, а кое-где, при попадании под ноги ям и коряг- и очень громко, с употреблением слов, заменяющих в этой местности крепкие выражения. Назвать их матом язык не поворачивается, слабенько потому что. Ну, сами посудите, что это за мат такой: проклятье, дерьмо, чёрт- вот наиболее распространенные его заменители. Но я работаю над этим, или вы думаете, что мне на ногу ничего не падает? Очень даже падает, подобное желательно и пореже… Ну, а люди, меня окружающие, совсем не идиоты- услышанное при этом от меня запоминают, сравнивают со своим, недоразвитым, и приходят к тому, к чему и пришли к данному моменту: при падении в яму, я слышу почти натуральный, с акцентом, правда, но вполне различимый русский мат, испытывая при этом странные ощущения- Франция и мат на нашем могучем,- сюр какой-то… И хорошо, что его противник не слышит...

На востоке разгоралось зарево, предвещая хороший день. Надеюсь, для нас… Все уже проснулись, поели- неплотно, но достаточно для прилива сил, помолились- несмотря на все свои прегрешения, а может даже и благодаря им, рутьеры оставались в душе глубоко верующими, причём не показушно. Теперь ждали лишь противника…

Солнце уже показалось полностью над кронами деревьев во всей своей красе, когда на противоположном берегу речки появились всадники. Несмотря на небольшие размеры водного потока- в ширину едва десяток метров- глубина и скорость его была приличной, и вполне достаточной, чтобы навеки утянуть неосторожного на дно,- а потому, наверное, противник не кинулся в воду сходу, а начал с промера глубин и определения наилучшего пути для переправы. Я не зря разместился со своей недоармией в этом месте- оно было единственным на многие туазы вокруг, где переправа была возможна,- по летнему времени вода была здесь едва до пояса. Были и другие такие места, но либо слишком стремительное течение, либо неровные крупные булыжники создавали ненужные никому осложнения. Потому, я так и подумал, что место встречи изменить нельзя, и оказался прав, разглядывая ныне выходившие по дороге к переправе вражеские отряды.

Я снова взглянул на чистое, практически без облачка, небо, прищурился от брызнувших в глаза жарких лучей солнца. Подождал, проморгавшись, окинул взглядом сосредоточенные лица изготовившихся к бою соратников, затем обратил внимание на врагов, уже начавших переправляться на наш берег, задумался было на мгновение- всё ли как надо, и не обнаружив изъяна в происходящем, махнул рукой, отдавая команду приготовиться…

Ещё когда разглядывал нашу диспозицию, задумался: лес, в котором мы затаились, стоял на некотором расстоянии- не более ста метров- от переправы, и, с одной стороны- это минус, ведь потребуется некоторое время на его преодоление, но с другой- уменьшает вероятность нашего обнаружения. Тогда, разглядывая в сумерках, подумал, что это безусловно минус, однако, теперь- при дневном освещении- моё мнение поменялось на прямо противоположное. Особенно, разглядывая, как неспешно, не подозревая в ближайшем лесочке притаившейся опасности, подтягиваются враги к узкой переправе, как толпятся они подобно стаду баранов, вместо того, чтобы соблюдать очерёдность. Теперь, разглядывая эту сутолоку у речки, на моём лице в такт моим мыслям гуляла задумчивая улыбка- чего бы и не улыбаться, коли противник так подставляется. Но, впрочем, очень быстро стёр её- после будем улыбаться,- если победим…

Мне поднесли полностью металлический шестопер- всё никак себе персонального оруженосца не заведу,- а это точно не дело. Но нет у меня потребности в подобных помощниках, прежде всего, психологической. Мне достаточно, что кто-то броню помогает одеть, оружие подаст, но почему этот кто-то должен быть обязательно благородного происхождения. Нет, понимаю- почему- это работает на авторитет командира. Но кто тогда должен служить цельному принцу, где найти согласных баронов, да графов? Значит, потом…

Шестопёр непростой, а специально под меня, вернее под мои новые возможности, переделанный- с удлинённой до метра ручкой. Это в левую руку, а в правую принял узкий меч. Подобный набор для любого другого воина выглядел бы несуразно- всего лишь на пару минут боя, а после гарантирован упадок сил до полного нестояния, однако для меня в самый раз. А на случай обстрела дальнобойным оружием наличествуют два бойца-бодигарда, прикрывающих меня с обоих сторон павезами. И можно сказать, что я полностью готов, но…кто предскажет, что случится в следующее мгновение?

Противник уже начал переправу: сначала медленно, неуверенно прощупывая каменистое дно реки, но уже вскоре, уверившись в его прочности, двинулся на наш берег колонной. Первыми переправилась рыцарская конница- она и на марше располагалась обычно в авангарде- ибо не пристало дворянам плестись в хвосте, затем пошла пехота. Но я уже не смотрел на переправу, командуя строиться.

Десятками выходя на дорогу, мой отряд- как уже не раз было отрепетировано-стремительно превратился в ощетинившуюся копьями и алебардами колонну, которая, набирая скорость понеслась в сторону противника. Для этого времени само это действие- атака пехотой рыцарской конницы выглядело идиотизмом, и несколько удачных случаев подобного- в Швейцарии, и не только- опровергались более многими неудачными,- подтверждая устойчивое общее мнение. Я понимаю на чём он основано: будь у конницы простор для разгона и маневра-и нас бы уже ничего не спасло. Но кто же им даст этот самый простор? Уж точно не я…

Глава 13

Вот на этом и строился мой план на сегодняшний бой: переправившуюся первой- а это, в свете обычной для рыцарей манеры быть только впереди, только первым и никак иначе, было не трудно спрогнозировать заранее- кавалерию прижать, не давая места для разгона, на переправе и опрокинуть в воду; а после- если противник двинет тем же маршрутом и свою пехоту,- перемолоть и её. Ну, на бумаге всё и всегда красиво выглядит- враг со спущенными штанами и по частям, а как в действительности- это мы сейчас на деле и проверим…

Едва рыцари увидели нас, накатывающих на них из лесу, так и всполошились. Во время преодоления реки порядок в их рядах нарушился, и теперь они спешно его восстанавливали. Для чего требовалось время, но мы уже были совсем рядом- и в следующее мгновение с адским грохотом вонзили все наличествующие убийственно острые железяки в беспорядочно и суетливо столпившихся на узкой прибрежной полосе живых существ. В большей степени от первого удара пострадали кони, как наименее защищённые бронёй и представлявшие собой слишком соблазнительную цель в силу своих размеров и неповоротливости в существующей скученности, но нередко доставалось и их наездникам, как от нас, так и от взбесившихся от боли раненых животных, сбрасывающих всадников под копыта и в мгновения доводящих этих несчастных до состояния кровавого блина. Конные лансы в отсутствии движения оказались мало эффективны, и всадники побросали их, схватившись за мечи, моргенштерны, чеканы… Пытаясь при их помощи дать нам отпор, но и всё это разнообразное оружие оказалось бесполезно: наши копья держали противника на расстоянии, а алебарды неумолимо рубили на куски. На считанные минуты битва застыла в неустойчивом равновесии, наполняя воздух страшными криками умирающих людей и лошадей, но вскоре враг начал пятиться, пытаясь, одновременно, и выйти из опасной зоны неумолимо рубящих железяк, и получить простор для маневра, в итоге, чуть подался назад- в воду, а когда это не помогло- ещё шаг назад, а после- два, и уже некоторые из них, отчаявшись, принялись настегивать коней, пытались выбраться из этой свалки на другой берег.

А мы продолжали напирать, наблюдая ужас на лицах врагов: битва только началась, а противник уже потерял не менее четверти своей конницы, в основном убитыми, потому как выжить под ударами алебард весьма затруднительно- и эта кровавая жатва вселяла страх в нестойкие сердца, заставляя отступать. Подобные потери не свойственны рыцарским столкновениям, где, в основном, по причине хорошей брони количество раненых и пленных обычно значительно превалировало над редкими погибшими. Здесь же было всё ровно наоборот, и этот бой, напоминавший своей беспощадностью и кровопролитностью бойню, вызывал панику, чем далее, тем постепенно более овладевавшей вражеским отрядом. И, наконец, не выдержав нашего напора, рыцари показали спину, но мало того- они ещё и опрокинули следовавших за ними пехотинцев. Это был разгром…