На чужой войне 2
Шрифт:
Теперь, осознав свой проступок, смог прикинуть и возможные последствия оного. Скажем так, в двадцать первом веке подобные можно было получить за подобное же, но с малолетней- относительно, конечно, потому что здесь всё намного серьёзнее. Если в будущие времена- это обычно означало мордобой, а в некоторых случаях- небо в клеточку, то в нынешние- разборки со смертельным исходом. И возраст сторон в этом моменте никакой роли не играет, учитывается лишь происхождение пострадавшей. А случившееся сейчас- это вам совсем не то же самое, что служанку на сеновале валять…
Мы замерли, в волнении взирая друг на друга, и я мучительно напрягся в попытках сообразить выход из создавшегося сомнительного положения- ведь сам же изменил её статус на гостевой и, выходит, тут же, не желая того, оскорбил. А это уже не просто обида женщине- это неуважение
И на горизонте теперь проглядываются лишь два выхода: первый заточить её на старое место- и забыть, и второй, на который меня подталкивало в том числе и существование, как мне показалось, взаимной симпатии, а также избыток спирта в крови, зовущий на "подвиги"… Как там, в стареньком фильме Андрей Миронов говорил: “…вы привлекательны, я-чертовски привлекателен. Так чего время терять. Сегодня, в семь, на сеновале”. Ха-ха… Не совсем уж так, но в качестве ориентира вполне актуально. Осталось лишь, набравшись храбрости, сделать первый шаг. А ведь из нас двоих только я знаю, что она уже не замужем…
Идущий впереди Слизняк, слишком увлеченный своей новой ролью, продолжал удаляться, а вместе с ним и свет от удерживаемого им факела. Маргарита, справившаяся было с первыми эмоциями, опять заволновалась. Оглядываясь на удаляющийся свет, часто задышала, изредка теребя своё платье за витую бахрому. Наконец, более не выдержав двусмысленности положения, нервно облизнула губы и отрывисто обратилась ко мне:
– Ваша Светл…
Но к этому моменту и я уже решился, а звуки, разорвавшие тишину, послужили неким триггером к началу моих действий. Сделал шаг вперёд, мои руки скользнули на талию, а моя щека ощутила бархат её кожи. Она не сопротивлялась, когда мои губы коснулись её, но и не отвечала на мои ласки, будто не с ней это происходило. Единственное, что выдавало её волнение от происходящего- это участившееся дыхание. И когда уже было решил, что всё пропало, я ей противен, или ещё чего похуже, Маргарита как-то судорожно вздохнула, разлепила губы и несмело ответила. И здесь мы на некоторое время потерялись…
Минутами позже она оторвалась, мягко отстраняясь и положив голову мне на грудь.
– Нет…- судорожно вздохнув и улыбаясь одними губами, тихо прошептала. Мне почему-то в этот момент пришла на ум расхожая фраза: “Если женщина сказала нет, то это может означать совсем не то, что вы подумали…” Вот, к чему эта нет: к тому, что нет- пока, или нет- совсем? А может она сама себе так на какие-то потаённые мысли отвечает? Неоднозначно всё…
Между тем, девушка, успокоившись, выпрямилась, внимательно посмотрела в мои, едва различимые в темноте глаза, и затем, убрав руки с моей груди и подцепив подол платья, сделала два шага вверх по лестнице. На третьей ступеньке остановилась и оглянулась на меня, всё ещё стоявшего и переживавшего от нахлынувших мыслей. И, хотя мгла "скрадывала" глаза и, тем более, их выражение, но сама поза Маргариты будто спрашивала- ну, что же ты, идёшь? И я поспешил к ней…
Солнце скользнуло лучом по щеке, прокравшись сквозь шторки балдахина, и засверкало зайчиком сквозь сомкнутые веки. Я было прикрылся рукой, пытаясь догнать стремительно ускользающий сон, но спустя короткое время лучик нашёл новую дорожку между моих пальцев. Поворочался немного, пока дрёма окончательно не ушла, и после просто лежал, обратившись мыслями к произошедшему. Или, вернее, к не произошедшему…
Нет, я не сожалел о вчерашних объятиях: Марго, в моём представлении, девушка достойная со всех сторон, к тому же-я криво усмехнулся- теперь и абсолютно свободная. Так получилось… Приятная для глаз и в общении, она могла бы стать хорошей подругой. Наверное…
Я уже несколько отошёл от прошлогоднего удара- потери любимой девушки. Таких эмоций, таких чувств уже, скорее всего, не повторится, но понимая это, осознаю и невозможность обернуть время вспять- если вы, конечно, не чокнутый Профессор- следовательно, нужно жить как-то дальше. Марго не сравнить с Машей- боюсь, с ней уже никто и никогда не сравнится- но если выбирать среди ныне живущих, то почему бы и нет. Осталось выяснить её отношение к данному вопросу…
Вчера, после случившегося на лестнице, мы поднялись наверх, догнав недоумевающего нашей потерей Слизняка уже у самых дверей в дамские покои, где, как не странно, мило улыбнувшись друг другу, расстались.
Очевидно, что девушке необходимо предоставить время на подумать, гусарские наскоки в данном моменте могут лишь повредить. Отставив, таким образом, все объяснения на более поздний срок. Дойдя в своих размышлениях до этого момента, и поставив себе это в уме в качестве первоочередной задачи, поспешил к подъёму.Но прежде дела отрядные: раненые требовали ухода, потом пришли крестьяне во главе со старостой, торопившиеся воспользоваться предоставленной возможностью доступа к пекарням. Испекли хлеб себе, заодно и нам- в счёт баналитета,- всё равно у них в кошелях пусто. И я не смог отказать себе в малости- зажевать подрумяненную, одурманивающее пахнувшую корочку, чуть-чуть посыпанную солью,- ведь ещё маковой росинки во рту не было. Но получилось лишь раздразниться, что и доказало недовольное бурчание в желудке, а потому распорядился накрывать обед. Что, утром приём пищи называется завтраком? Может где-то и называется, но тут у нас другие реалии: питаемся только дважды в день, а потому выбор за нами как подобные мероприятия обозвать. Главное ведь не в названии…
Да, мы рады бы и почаще набивать брюхо вкусными вещами, но отсутствие пока не придуманных электро- и газовых приборов для приготовления пищи и, соответственно, слишком медленная готовка в пекарнях и на открытом огне, приводят к более редкому её употреблению. Может, оно и к лучшему- зато количество толстых людей здесь заметно уступает в этом параметре будущим временам. Ведь, как нам ныне благодаря кардиологам стало известно, это- избыточный вес- якобы не способствует продолжительности жизни. Возможно и так… Но, если честно, то на фоне всего прочего творящегося вокруг, как-то не до толстяков и их проблем с лишним весом. И продолжительность жизни в этом аду не особо привлекает- пенсий здесь всё равно пока нет,- не к чему стремиться. То есть нет и той, болтающейся перед носом морковки, за которой мы- человеки- готовы прыгать, как обезьянки за бананом, но которая, по воле наших правителей, постоянно от нас ускользает в заоблачные дали. Интересно иногда мысли бегают: начинаешь с еды, а заканчиваешь-пенсией. Но вернёмся к актуальному…
Я, раз уже такое дело, решил совместить полезное с приятным: отправил Слизняка осведомиться у дамы де Люньи- не соблаговолит ли последняя разделить со мной “корочку хлеба”. На что, спустя короткое время, получил ответ- она согласна.
–—
Маргарита плохо спала ночью- ласки и поцелуи на лестнице выбили из колеи, и рано проснулась утром, тем не менее, не спеша вставать и переживая заново эти оскорбительные и, одновременно, такие восхитительные моменты, пытаясь одновременно определиться как к этому относиться: следует ли считать себя падшей женщиной- ведь она позволила себя трогать и даже- о, ужас!- целовать чужому мужчине, или это такое начало романа- как в книгах. И проконсультироваться, как на грех, было не у кого. Не идти же с этим к капеллану, выводы которого по такому поводу были очевидны- молись, дочь моя, чаще и усерднее… Куда уж усерднее?
А далее, когда она всё же соизволила перейти при помощи болтливой служанки Греты к утренним процедурам, последняя и выдала в виде словесного поноса только недавно полученную через “сарафанное радио” шокирующую новость- Маргарита де Люньи теперь вдова. От такой новости у госпожи подкосились ноги, а на глазах появились слёзы: вот ведь как бывает иногда- некоторые вещи или людей начинаешь ценить лишь потеряв навсегда. Не любила- нужно прямо сказать, хотя старалась, но- увы! И почувствовала сейчас- после потери нелюбимой, но такой надежной защиты перед окружающем страшным миром- себя голой на холодном ветру.
Когда же наконец немного успокоилась, задумалась- а почему никто не торопится сообщить ей о смерти шевалье. Почему она узнала это случайно и совсем не от тех? Это игнорирование и неуважение, или… Слишком много вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. И потому, когда слуга хозяина замка передал ей приглашение на совместный обед, она с нетерпением согласилась.
–—
Марго появилась в тот самый момент, когда нанятый слуга (оценив разницу между блюдами, приготовленными профессионалом и их суррогатом- обычной мазнёй в исполнении отрядного повара- выпросил у трактирщика Пьера в этом качестве одного из его людей) с редким французским именем Жак оповестил меня о полной готовности. Мы сошлись перед накрытым белой скатертью столом, и я первым- не по этикету- склонился перед ней в поклоне: