На лезвии ножа

Такие размышления не прибавили юноше ни любви к директору, ни хорошего настроения. Видя взгляды Ремуса, которые тот попеременно кидал то на него, то на Драко, Гарри понимал, что ему предстоит еще один неприятный разговор. И он не преминул состояться сразу же после окончания урока. Ремус попросил Гарри задержаться, и, как только все покинули класс, подошел и чуть приобнял юношу за плечи.

– Я рад тебя видеть, - тихо сказал он, прижимаясь губами к черным волосам Гарри.
– Мы так давно не виделись.

– Мы же общаемся чуть ли не раз в неделю, а то и чаще, - ответил тот, в свою очередь, обнимая друга за талию.

– Это не одно и тоже. Мне не хватало твоего запаха, твоей сущности рядом со мной.

– Это называется зависимостью, - улыбнулся Гарри.

– Я бы назвал это привязанностью, - вполне серьезно ответил Ремус.

– А есть разница?

– Еще какая, - наконец, улыбнулся Ремус.
– Кстати, ты не рассказывал, что встречаешься с Малфоем, хотя, судя по разговорам, это происходит довольно давно.

– Одно могу сказать, не верь слухам.

– Значит между вами…

– У нас сложились странные отношения, но совсем не те, какие нам приписывают, - решился сказать Гарри правду, чтобы снять часть беспокойства с плеч друга.

– Но Альбус говорил столь уверенно, - смущенно улыбнулся Люпин.

– Нельзя во всем доверять Дамблдору, - категорично заявил юноша.
– Его возраст и его положение не позволяют ему видеть истину.

– Говорят, что истину видят дети, остальные же видят только правду.

– А она у всех разная, - закончил за него Гарри, еще крепче прижимаясь к телу Ремуса и глубоко вздыхая его запах, пытаясь ощутить мускусный оттенок, присущий вервольфу.

– Помни об этом, когда общаешься с Малфоем, - предупредил его Люпин.
– Я слишком много слышал об этом семействе, чтобы доверять его наследнику.

– Не беспокойся, Ремус. С этой напастью я справлюсь. Ты мне веришь?

– Я тебе доверяю, - ответил тот и нехотя отпустил юношу.
– Тебе пора на следующий урок. Теперь мы сможем чаще видеться.

– Это я тебе обещаю, - ответил Гарри на почти неприкрытую надежду Ремуса. И вышел из класса, оставив все разговоры на потом.

* * *

Жизнь снова налаживалась. Теперь у Гарри был Ремус в качестве взрослого друга и наставника, Гермиона и Рон так и остались его верными друзьями, а значительную долю сарказма в лучших слизеринских традициях в обыденность реальности привносил Драко. Слухи не умолкли, но все стали смотреть на происходящее значительно спокойнее, чем в первые дни, а ребята не спешили опротестовывать общественное мнение. Это давало им возможность беспрепятственно встречаться. Снейп не особенно шутил, когда говорил, что Нарцисса и в самом деле не против их отношений, но Драко только смеялся, тогда как Гарри краснел всякий раз, когда об этом заходила речь. Все, что казалось естественным с Сириусом, при одной только мысли о Малфое превращалось во что-то грязное и крайне пошлое.

Слизеринец же наслаждался тем, что шокировал всех окружающих, то и дело роняя какие-то намеки, которые понимались весьма превратно. Но если бы все заканчивалось только разговорами. Драко при каждой встрече пытался, если не прижать гриффиндорца к стенке и поцеловать, то хотя бы просто дотронуться до него, до его лица или руки, при этом наслаждаясь смущением гриффиндорца. Гарри пришлось надеть перстень и носить его постоянно, потому что Малфой буквально всенародно заявил, что такие подарки не должны валяться в дальнем углу сундука. В общем, положение Гарри было незавидное, и он прекратил бы эти слухи, если бы они не были им обоим на руку.

После случая с Поэнари ему пришлось отказаться от постоянного использования маскировочных чар. Так что теперь отметины Сириуса подчас были видны всем и каждому. «Роман» с Малфоем избавлял юношу от излишнего любопытства, ведь те, кто думают, что знают правду, обычно не суют свой нос в чужие тайны. Люпину же пришлось сказать, что он и вправду встречается с молодым человеком, но это не никак не Малфой. Кажется, Ремуса это успокоило. Он верил своему юному другу, и это доверие дорогого стоило.

Но вот однажды в первых числах декабря, Драко остановил гриффиндорское трио в коридоре.

– Гарри, я могу с тобой поговорить?
– обратился он к своему «возлюбленному».

– Мы можем отложить разговор на потом?
– поинтересовался тот.

– Еще немного, я подумаю, что надоел тебе, и ты меня избегаешь, - сказал Драко и состроил обиженную мордочку.

– Ну, что ты, как ты можешь так говорить?
– поддержал игру Гарри.

– Тогда удели мне несколько минут своего драгоценного времени, обещаю, я ненадолго тебя задержу.

Что можно было ответить на такую провокацию?… Гарри попросил Рона и Гермиону не ждать его и остался наедине с Малфоем.

– Что ты хотел?
– спросил он, когда друзья скрылись с глаз.

– Давай отойдем, у меня и вправду есть разговор.

– Я так и понял, - вздохнула Гарри и направился вслед за Драко в ближайший пустующий класс, где тот тщательно закрыл дверь, проверил все шкафы и чулан и даже наложил заглушающее заклинание. Наблюдая со стороны все эти приготовления, Гарри начал слегка нервничать. Когда же он взглянул в серые глаза Малфоя, то понял, что именно теперь нужно начинать волноваться. Взгляд Драко был слегка безумен.

– Что случилось?
– осторожно спросил Гарри.

– Скажи мне честно, что было в зелье Снейпа, которым он поил меня?
– неожиданно спросил слизеринец.

– В каком зелье?

– Восстановительном, от которого моя кожа стала такой, - Драко приподнял рукав форменной мантии, демонстрируя свою матово-бледную, слегка светящуюся изнутри кожу.

– Я не знаю, - честно ответил Гарри, ведь, и правда, состав ему был неизвестен.

– Пожалуйста, это ведь было не просто зелье для восстановления, оно что-то делало со мной, ведь так? Только не лги мне, пожалуйста.

Может это «пожалуйста», а может обреченность в голосе Драко, заставило Гарри сказать правду.

– Я знаю, что это зелье помимо всего прочего укрепляет волю и должно помочь сопротивляться влиянию Империуса.

– Я так и знал, что все не просто так. Это ведь направлено против отца?

– Если ты считаешь, что он накладывает на тебя непростительные заклинания… - Гарри не успел договорить, как увидел, что по щеке светловолосого юноши катится слеза.

– Я просто любил его. И люблю. Какой бы он ни был, он мой отец.