На осколках цивилизации

Джон вздохнул, покачал головой и ринулся что есть силы; ему всегда казалось, что он быстро бегает, поэтому задача догнать парнишку, причём нездорового, не представлялась ему сложной, однако, оказавшись на пустыре, мужчина увидал вдалеке быстро удаляющуюся фигурку и подивился скорости больного. Он пытался догнать, но не мог: Креймер был во много раз быстрее его. Будто к нему резко прибавились силы; это было странно, но на раздумья у Константина было не так много времени, поэтому оставалось только бежать. Мужчине нужно было пробежать ещё половину, как Чес уже выбежал из калитки, гулко скрипнув ею; Джон прибавил скорости, ещё не зная точно, но предчувствуя, что если он не нагонит Креймера сейчас, то произойдёт нечто нехорошее. А ещё он немного проклинал этого упрямого мальчишку: вот надо было лезть следом, если знаешь, что это не может обернуться ничем хорошим? Константин ведь серьёзно надеялся проверить ту комнату, уже не чувствуя, а наперёд зная, что в ней хранится нечто важное; ужасная головная боль, от которой сейчас слегка тошнило, уходила на второй план — любопытство, как известно, сильнее. Наконец Джон добрался до калитки и, не останавливаясь, резким движением перемахнул через неё — благо, она была невысокая, где-то полтора метра в длину.

Фигурка убегающего растворялась в промежутках темноты и вновь появлялась в свете от окон; скорость была фантастической, но Константин старался не отставать. Теперь, когда они вновь «шли» по аллее, только уже с расстоянием друг между другом в двести метров, в голову мужчине пришла одна не очень позитивная идея: что, если парень сядет в машину и?.. Нет, дальше не хотелось думать; Джон, не чувствуя усталости, рвался вперёд и вперёд, стараясь обогнать ветер, дующий ему в спину. Он пару раз окрикивал Чеса, но всё безуспешно — водитель его будто не слышал. Бывший повелитель тьмы бежал и проклинал, проклинал всех: и себя, и Креймера. Считал, что оба хороши; впрочем, жаловаться после — сейчас надо молиться, чтобы всё окончилось благополучно.

До машины оставалось финальных сто метров; Джон только сейчас ощутил, как выдохся, но темп постарался не сбавлять; неприятным звуком по его уху резануло тарахтение машины — парень завёл её. На секунду в салоне блеснул свет, потом мигнули фары; через пару секунд, когда оставалось буквально метров пятьдесят, машина резко двинулась с места и, невзирая на крики Константина «Креймер, остановись!», быстро покатилась вперёд, развернувшись в сторону главной улицы. Мужчина на ходу взвыл, понимая, что это конец, но бежать не остановился: благо, что водитель, видимо, не совсем в уме, вёл автомобиль не так резво, поэтому где-то в метрах ста от него можно было скорым шагом ещё находиться. Сердце Джона не успевало леденеть от происходящего: слишком резко сменялись ситуации и картинки; зато сам мужчина на удивление стойко держался, понимая, что даже в такой жопе, как сегодняшняя, нужно искать выход. Но выхода, кроме как лихорадочно бежать, больше не было. А на ходу мыслей и возникнуть не могло… не успевалось.

В горле пересохло, голову сдавило, лёгкие, казалось, иссушены полностью, а ноги были ватными, но Джон бежал не переставая. Машина, шарахаясь из стороны в сторону, резко завернула на главную улицу и скрылась за углом дома; послышались бибиканья, торможения, треск и, наконец, скрежет ломающегося корпуса; Константин слышал это даже на расстоянии где-то ста пятидесяти шагов от места вероятного ЧП; в сердце больно что-то кольнуло — верно, нежелание терять. Опять. Снова. Нет, Джон не хотел верить и, вертя головой в разные стороны и шепча как молитву «Нет-нет!», бежал, чувствуя, как глаза застилает какая-то смутная пелена. Он действительно вёл себя как ребёнок в тот момент, но упорно отрицал самый возможный и самый печальный факт исхода этого события…

Пробежал мужчина всё расстояние до поворота на главную улицу с заунывной пустотой внутри головы: мысли были излишни. Они, однообразные до зубовного скрежета, выветривались и не пытались задерживаться; Джон, закусив губы до крови от какого-то слишком чистосердечного крика, впервые в жизни нёсся так быстро, не обращая внимания на то, что мог запросто умереть на месте от нехватки воздуха — это только со стороны кажется абсурдным, на деле же чистая правда. Константин, наконец вырвавшись на финишную прямую, оказался глубоко не рад увиденному: пять машин всмятку, некоторые из них более разбиты, некоторые — менее; две были даже вообще перевёрнуты. Сбито человек шесть, случилось это на перекрёстке на зелёном сигнале светофора. Ужас, катастрофа, крики, стоны раненых, кровь, много крови на сером асфальте и полосатой зебре; всё пронеслось перед глазами Джона просто как немного неприятная картинка — он судорожно бежал к машинам, высматривая одну единственную и чему-то неслышно молясь. Мужчине было стыдно и очень гнусно на душе переступать через окровавленные тела погибающих и не оказывать им помощи; он даже проклял мерзкого парнишку за его упрямство и случившееся. Но больше он проклинал себя… за что? За всё! Определённо…

У Константина нашлось время покорить себя, но вот он, прикрывая рот от дыма вспыхнувшей — чужой, слаба богу — машины рядом, пробрался в середину столпотворения, в самую гущу раненых и даже убитых… это был ад, но он сумел отыскать глазами покоробившийся корпус перевернувшегося такси. Нужно было вытащить Чеса оттуда до того, как машина вспыхнет по примеру соседней; Джон знал: у него пара десяток секунд в распоряжении. Почему-то тогда он не мог сомневаться в своих силах.

Константин с яростью рванул на себя дверцу машины, сам встал на колени и стал инстинктивно шарить руками по уже дымящемуся салону, боясь, что мог зайти не с той стороны. Рука нащупала тело Креймера; Джон с силой потянул парня на себя за рукав и край куртки, тот полувыпал из машины на асфальт. Без сознания. Пока мужчина выгребал его оттуда полностью и, взяв под руки, оттаскивал к дому рядом, на какой-то газон, подальше от случившегося, то успел заметить, что Чес сильно не пострадал — только пол-лица в крови из-за сильного ушиба. Но ничего, кажется, живой; когда они были на расстоянии трёх метров от машины, та резко вспыхнула и загорелась, обдав щёки Джона жарким воздухом.

Мужчина почему-то не догадался взять парня на руки, посчитав это слишком странным, поэтому волок его до газона; там они остались незаметными; впрочем, кажется, Константину удалось проделать это быстро и слаженно, что никто не успел схватиться — и, видимо, ещё долго не схватиться. Почувствовав под ногами траву, Джон отпустил тело Креймера, а сам, тяжело дыша и впервые за пять минут непрерывного марафонского бега отдыхая, плюхнулся рядом и откинулся назад. Он не верил в случившееся, в то, что сделал — слишком быстро это произошло. Не верил и в себя, что смог. Но, оборачиваясь в сторону и видя пускай отключившегося, но живого Чеса, он вновь осознавал, что спас. Наконец-то. Хоть раз в жизни. Хоть кого-то…

Джон лежал так долго, чему-то глупо ухмыляясь и не спеша вставать; над ним раскинулось тёмное, неприятное и грязное ночное небо без звёзд и луны, только фонари и огни домов подсвечивали его. Где-то впереди, вне его мира, слышались крики, ругань, стоны, надрывные сирены скорой, пожарной и милиции; Константин ещё долго тяжело дышал, только минуты через три полностью восстановив дыхание. Потом встал, глянул на разбирательства впереди, на уносящихся на носилках раненых, истекаемых кровью, и перевёл взгляд на Чеса: тот дышал ровно, будто спал, но так и не очнулся.

— Ты самый настоящий говнюк, Чес… — прошептал, но не с укоризной — корил он почему-то себя, — а с усмешкой. После приподнял виновника аварии и чьих-то смертей и, закинув его руку себе за шею, а своей подхватив его тело, понёс до автобусной остановки. Нужно было ехать домой. Подальше отсюда. Их так и не заметили, и неизвестно, чем закончиться разбирательство этого дела: номера машины наверняка сгорели, а если здесь стояли видеокамеры, но навряд ли отыщут виновника так быстро. Ну, даже если и отыщут, Джон им ни за что не отдаст своего упрямого засранца.

Константин сел в автобус, идущий как раз до их района; правда, там придётся немного пройти до дома, но это ничего; в салоне почти что не было людей, поэтому слишком пристального внимания и ужаса удалось избежать; только лишь какая-то инициативная дамочка предложила салфетку, чтобы вытереть пугающую кровь. Джон поблагодарил и стёр её самостоятельно с лица своего отключённого соседа. Доехали без происшествий; после десяти минут ходьбы по пустынной улочке в обнимку с бездыханным телом Константин наконец оказался дома. Да, именно дома.

Когда Джон сгрузил пыльное, малость грязное тело горе-водителя на кровать (благо, что та была застелена каким-то покрывалом, иначе бы не отмыть потом), то сам рухнул рядом на пол, закинув голову на постель: да, отвык он от такого. Ну, по крайней мере, вспомнил былые навыки и… спас. Спас его, тем самым искупив прошлую вину, но не до конца. Ещё была тяжесть на душе, тянувшаяся из прошлого и остающаяся неизменной: кто-то помог Чесу тогда, кто-то поддержал. Кто-то, а не он, когда-то взявший над парнем ответственность, пусть и в далёком прошлом. Константин откинул эти мысли и выдохнул: они ему уже надоели, надоело прошлое. Нужно строить настоящее. Только не такое… мужчина усмехнулся. Он сходил с ума, поэтому такой бред был вполне уместен.