На седьмой день: рассказы

– Мы пришли, чтобы взять у вас, греков, землю и воду.

– Противные, – сказал Леонид. – Расслабьтесь! Посмотрите на мою новую тунику. Правда, идет?

– Некогда, Леонид, – нетерепеливо сказали послы Ксеркса. – У нас тут с вами, греками, война, а хороводы мы потом водить будем. Хотим вашу землю и воду.

Тогда Леонид вспомнил, что является потомком мужественного и знатного рода, и велел сбросить всю персидскую делегацию, кроме одного самого красивого и стройного юноши, в глубокий колодец. Подойдя после этого к колодцу, Леонид спокойно промолвил:

– Вы хотели нашу землю и нашу воду, противные? Вы нашли ее...

После чего увлек персидского юношу в шатер. Утром юношу одели в памперс и отослали назад. Он пожаловался Ксерксу. И началась осада Фермопил. Спартанцы надели свои голубые одежды и начали ждать подкрепления. Но греки боялись идти Леониду на помощь.

– Не ровен час, оприходуют, – испуганно шептались они. – Знаем мы этих спартанцев... Да еще и в Фермопилах... Там и убежать некуда...

Поэтому триста спартанцев оказались одни в фермопильском проходе против трехсот тысяч персов.

– Голубцы! – кричали им персы. – Наши стрелы и дротики закроют от вас солнце...

– Ну что ж, – смиренно отвечали спартанцы, – мы будем сражаться в тени...

После этого царь Спарты провел собрание. Геродот нашел его стенограмму. Собрание было коротким.

– Отступать некуда, – объявил Леонид своим фаворитам. – Позади Греция...

– Что-то не чувствуется, – лаконично ответили спартанцы.

На этом собрание закончилось, потому что Ксеркс послал в бой свою гвардию – бессмертных. Но спартанцы отбили атаку и захватили ровно триста бессмертных в плен. На глазах изумленных персов, наблюдавших за этим издали, они по-садистски надругивались над бессмертными до тех пор, пока те не упали замертво.

– Не такие уже они и бессмертные, – разочарованно говорили друг другу спартанцы. – Помните, когда мы воевали с турками! Любой, даже самый плохонький турок, держался как минимум неделю...

На следующий день Ксеркс послал в бой мидян, кассиев, египтян, фидийцев и финикийцев. На следующий день – ливанцев, ливийцев, саудовцев, иракцев и кувейтцев. Потом – всех других арабов. Но их страшила судьба отутюженных вдоль и поперек бессмертных, и они боялись даже приблизиться к зловещему проходу, хотя спартанцы умоляли их об этом. В этот момент на помощь Леониду подошла тысяча факийцев.

– Кто вы? – не веря своим ушам, переспросил Леонид.

– Мы – храбрые и бдительные факийцы из плодородной области Факии, – отвечали факийцы.

– Эх, вас бы нам в мирное время, – вздохнул Леонид. – Ладно, успеется. А сейчас идите оборонять гору. Вдруг персы пойдут по горе. Тогда нам – крышка.

Факийцы поцеловались на прощание и взошли на гору, где и уснули. А Леонид, получилось, накаркал. Потому что персы действительно решили предвосхитить подвиг Александра Васильича Суворова и перешли Фермопилы не через проход, а по горе. После этого судьба битвы была решена, и через два дня спартанцы встали в круг и так погибли от многочисленных проникающих ранений. А факийцев до сегодняшнего дня презирает вся Греция и ругает их последними словами. Ругательство перешло и в английский язык, причем первое слово его представляет собой первый слог названия области, откуда пришли факийцы.

После того, что случилось, греки взялись за оружие и в результате кровопролитных битв вытеснили персов восвояси, причем обе стороны понесли страшные потери в живой силе и технике. А евреи снабжали обе воюющие стороны и, едва Персия и Греция начинали даже подумывать о перемирии, немедленно раздували пожар войны и добились-таки морального и физического разложения обоих некогда могущественных народов. Персы только в наши дни смогли вернуться к работе над ядерной бомбой и обогатить уран, а греки так вообще в скором времени измельчали и уступили Риму в состязаниях по греко-римской борьбе, в результате чего знамя античности переехало на берега Тибра. Его можно увидеть и сегодня в аэропорту имени Леонардо да Винчи.

Глава 7. СКАЗАНИЕ ПРО КОВАРНОГО АИДА, ОРФЕЯ И ЭВРИДИКУ

Жила-была однажды муза по имени Каллиопа. Годы шли, а муза оставалась невостребованной, и с каждым днем таяли надежды на то, что ее востребуют. Все остальные музы давно уже были востребованы, а на эту никто не обращал никакого внимания. От безысходности Каллиопа пошла топиться. Но едва она начала тонуть, как невесть откуда появился молодой человек в одних ластах и вытащил музу из воды.

– Ты кто такая и зачем жизни лишаешь себя? – спросил молодой человек, помахивая правой ластой.

– Я невостребованная муза Каллиопа, – ответила Каллиопа, со смущением поглядывая на голого молодого человека. – Топлюсь от невостребованности. А вы кто?

– А я речной бог Эагр, – ответил молодой человек.

– Востребуйте меня, пожалуйста, – попросила муза.

– Да с удовольствием, – ответил Эагр и тут же востребовал ее, после чего, похотливо улыбнувшись, изчез в пучине.

Счастливая Каллиопа отправилась домой и через девять месяцев родила мальчика, которого назвала Орфеем. Когда Орфею исполнилось три недели, он неожиданно громко запел. С тех пор он не переставал петь ни на секунду. Поэтому его не взяли ни в школу, ни в драмкружок. Он срывал все уроки и так заколебал всех своим пением, что древние греки попросили Каллиопу зашить ему рот. Каллиопе и самой уже до смерти надоел Орфей, и она уже жалела, что Эагр востребовал ее. Она зашила сыну рот, но Орфей, проголодавшись, распорол все швы и спел арию Паяца с сардоническим смехом. На шум сбежались все окрестные нимфы, а одна из них, Эвридика, подошла к Орфею и заткнула ему рот поцелуем. Орфею очень понравилось, как целуется Эвридика, и он предложил ей руку и сердце.

Они любили друг друга, но однажды Эвридика пошла за грибами и была укушена злобной гадюкой, отчего скончалась на месте. Уж как оплакивал ее Орфей – это невозможно описать. Одна нескончаемая грустная песня лилась из его уст два с лишним года. Каллиопа пошла к реке и вызвала папашу Эагра.

– Алименты не платишь, так хоть сына утешь, – сказала она Эагру, который ничуть не изменился за последние двадцать лет и все так же носил лишь одни ласты.

– Орфей, сынок, – сказал Эагр, – я так думаю, что тебе, если ты без своей Эвридики жить прямо не можешь, надобно спуститься в Царство мертвых. Там тебе надо найти управляющего. Это, к сожалению, еврей один такой. Зовут его Аидом. Не забудь свою золотую кифару. Спой ему какую-нибудь еврейскую песню. Подари кифару. Может, он и вернет Эвридику...

– А как попасть в Царство мертвых? – спел Орфей.

– По реке Стикс, – ответил Эагр.

– А как я туда попаду?

– А вот это – самое простое, – сказал Эагр. – Я же все-таки речной бог, а не хухры-мухры...

И очутился Орфей на берегу Стикса. Смотрит – остановка, у остановки – очередь.

– Вы кто, ребята? – спросил Орфей.

– Мы – души умерших, – строго сказали души. – Стоим в очереди на паром. Становись-ка в хвост.

– Да я, ребята, по делу. У меня встреча с Аидом, – объяснил Орфей.

– Ничего не знаем, – сказала очередь. – Стой как все. Ишь какой умный. У нас тут у всех встреча с Аидом.

Делать нечего. Встал Орфей в хвост, стоит, скучает. Достал кифару, тренькнул по струнам, запел... Час поет, два, три...

Очередь говорит:

– Черт с тобой! Становись вперед, зараза. Сил больше нет.

Причаливает паром. На берег соскакивает старикашка, кричит:

– Я – Харон, приготовьте билеты, визы, паспорта, свидетельства о смерти... Беру тринадцать душ. Остальные ждут до завтра.