На участке неспокойно

— Сердце у меня пошаливает, — сокрушался он. — Так иногда схватит, что думаешь: «Ну, товарищ Абдурахманов, пришел твой конец. Собирайся в путь-дорогу…»

— С сердцем не шутят, — глубокомысленно заметил Вахабов.

— Вам, товарищ подполковник, еще надо поехать подлечиться, — подхватил Сабиров и вздохнул. — Тяжелая у вас работа. Требует много сил. Не каждый сможет так, как вы, день и ночь с людьми.

— Где там! — подхватил Вахабов.

На новых подносах появились тарелки с луком, редькой, солеными огурцами и помидорами, с новыми чайниками и гранеными стаканами.

Теша Балтабаев подмигнул Сабирову и наполнил два стакана коричневой жидкостью.

«Коньяк», — понял Сергей.

— Что это у тебя чай холодный? — усмехнулся Абдурахманов, глядя на Тешу.

— Это особый сорт. Его горячим не пьют. Пожалуйста, товарищ подполковник, — протянул Теша Абдурахманову один стакан. Другой он подал Сабирову. — Это вам, товарищ лейтенант. По старшинству, так сказать.

— Нет, нет, мне потом, сначала пусть выпьет Гани-ака, — запротестовал участковый.

— Э, нет, Карим-ака, сначала вы должны выпить, — стал отказываться Вахабов. — Такой закон… Пейте, пейте, иначе вы меня обидите. Теша-ака правильно все сделал.

— Нет, нет, Гани-ака, вы пейте, — отстранил стакан Сабиров. — Я еще успею выпить. Прошу вас.

— Э-э-э, — снова начал Вахабов.

— Хватит вам, — не выдержал Абдурахманов, который с нетерпением поглядывал на свой стакан. — Рядиться после будете. Дайте человеку подлечиться. Со вчерашнего дня голова трещит.

— О, извините, товарищ подполковник, — засуетился Сабиров.

Он взял стакан у Вахабова и, улыбаясь, потянулся к Абдурахманову. Подполковник поднял свой стакан. Они чокнулись и, ни на кого не глядя, разом выпили.

— Теша будто в воду смотрел, когда говорил об исключительных свойствах своего чая, — крякнул подполковник, ставя стакан перед собой. — Хотя его чай и холодный, однако так все внутри и обжег!

— Хорошо, — подтвердил Сабиров.

— Не первый раз, знаем, что делаем, — попытался сострить Балтабаев.

— Молодец! — одобрил Абдурахманов.

Сергей взглянул на Лазиза, спрашивая глазами, как поступить, когда Балтабаев подаст коньяк. Лазиз ничего не ответил, хотя, очевидно, хорошо понял все. Он сидел, по-восточному поджав ноги, и неторопливо пил чай из пиалы. Его, казалось, ничто не интересовало; ни заваленный обильной закуской и сладостями дастархан, ни льстивые речи Сабирова и Балтабаева.

Собственно, может быть, все так и было? Возможно, его мысли все еще занимала прекрасная Шазия?

— Пожалуйста, Сергей-ака, — протянул ему Балтабаев полный стакан.

— За знакомство, — тут же проговорил Вахабов. У него в руке тоже был стакан с коньяком.

— Спасибо, — поблагодарил Сергей. Он снова посмотрел на Лазиза, по-прежнему спокойно попивающего чай, и решил воспользоваться восточным гостеприимством — Пожалуйста… Пожалуйста, Лазиз-ака, сначала вы.

Оперуполномоченный поставил пиалу на ковер и взял у Сергея стакан.

— Значит, за знакомство? Очень рад познакомиться с вами, многоуважаемый Гани-ака!

Лазиз кивнул головой так, словно действительно был рад такому тосту.

— 01 — произнес Вахабов.

Балтабаев захлопал в ладоши:

— Ура! В нашем полку прибыло!

Абдурахманов перестал жевать:

— Я думал, что ты не будешь пить… Молодец! Перед пловом можно еще по одному пропустить.

— Обязательно, — бодро ответил Лазиз. Он весело подмигнул Сергею.

«Ладно, и я выпью, черт с ними! — решил Голиков. — Работы у меня особой не предвидится. Погуляю часа два и на участок пойду».

Сергей взял стакан и внезапно опустил руку. Совсем же недавно клялся, что никогда не возьмет в рот ни одной капли вина. Ведь и сейчас еще, как вспомнит все, так и встает перед ним испуганное лицо Крупилина, так и видит, будто наяву, потревоженные лица Садыка-бобо и Айджамал-биби, так и слышит упрек Кати… Нет, нет, ему нельзя пить. Ни в коем случае.

— Что же ты? Давай, — напомнил Теша.

— Тяни! За дружбу участков, — пьяновато захихикал Сабиров.

— Не могу.

— Это почему? — удивился Вахабов.

— Не пью.

— Брось ты арапа заправлять, — скривился Теша. — Нет таких участковых, которые бы не пили. Не видел я таких в жизни.

— Посмотри, — подсказал Лазиз.

— Что же ты, Голиков? — вскинул взгляд Абдурахманов.

— Мне сейчас на участок.

Абдурахманов одобрил:

— Правильно! Совершенно правильно!.. Оставьте его, товарищи. На работе пить всем запрещаю. После работы — пожалуйста. Только никому на глаза не попадайтесь. У лейтенанта сегодня выходной, он может пить, — добавил подполковник, когда Сабиров заерзал на месте. — Правильно, Голиков! Повеселишься после дежурства.

— С кем же я выпью? — напомнил о себе Теша.

— С чайханщиком, — улыбнулся Лазиз.

— Абдусамат! — тут же позвал Вахабов.

Чайханщик явился немедленно:

— Слушаю, Гани-ака?

— Плов еще не готов?

— Через пять минут принесу.

— Выпей.

— Давай со мной за дружбу, — потянулся Теша к чайханщику.

— Можно.

Плов принесли два человека на двух огромных эмалированных блюдах. Ели шумно, пьяно угощая друг друга, заискивающе глядя в глаза Абдурахманову. Он все принимал как должное. Важничал и пил, то приподнимаясь на локоть, то снова ложась. Каждый раз, когда он приподнимался, Сабиров подсовывал ему под бок очередную подушку, приговаривая:

— Кушайте, Султан-ака, кушайте.

По званию уже никого не называли: вступал в силу закон «братства».

— Хорошо, Карим, что тебя все так. любят на участке, — хвалил Сабирова начальник отдела. — Ты передай свой опыт всем участковым, чтобы у нас не было строптивых.

— Я сделаю все, что вы прикажете, Султан-ака.

— Знаю, знаю. Поэтому и уважаю тебя. Есть у нас в отделе еще, к сожалению, некоторые офицеры, которые только на словах преданы нашему общему делу… Я имею в виду вас, товарищи, — посмотрел подполковник на Лазиза и Сергея. — Да, да, я имею в виду именно вас, товарищи! Именно-о!

— Не понимаю, — поднял голову Лазиз.

Сергей насторожился: это, пожалуй, было как раз го, о чем начальник отдела собирался поговорить с ними. Не потому ли Лазиз согласился выпить? Для храбрости.

— Ты тоже не понимаешь? — обратился Абдурахманов к Сергею.

— Откровенно говоря, я поражен. Мы, кажется, неплохо выполняем свои обязанности.

— Вот, вот! В этом-то и беда, что вам только кажется! Ему вот не кажется, — кивнул Абдурахманов на Сабирова. — Он уверен, что работает хорошо… Слышите, поют? Это его заслуга. У тебя, Голиков, конечно, нет таких дружинников?