Начальник Америки

Кроме того, как минимум два года требовались на подготовку и разогрев. Быстрее мы бы просто не успели достаточно раскрутить дело и вытащить европейских негоциантов. А на них была сделана особая ставка.

Итак: сентябрь восемьдесят девятого. Вот что мы выставили на воображаемом таймере.

— Ты уверен, что к нам придёт хоть один иностранный корабль? — спросил Лёшка, осматривая работы по расширению пирсов в торговой гавани.

После окончания возле них смогло бы разместиться не меньше двух дюжин торговых судов размерами с нашу стандартную шхуну.

— Да у нас свободного места не будет! — пообещал я. — Не то что пирсы, весь рейд забит будет. Я задействую все свои связи, заряжу всю европейскую прессу!

Европейская пресса того времени представляла собой не столько газеты, сколько отдельные брошюрки и даже листовки, распространяемые в народе и формирующие общественное мнение. Карикатуры на политиков соседствовали с серьёзными экономическими работами, социальные манифесты и памфлеты с четверостишиями и куплетами.

— Европейскую? — Тропинин задумался. — Знаешь, у меня есть знакомый издатель в Калькутте. Он сможет раскрутить любую идею так, что последний дервиш достанет из лохмотьев заначку и рванет закупаться шкурами калана. Если только его опять не посадили за что-нибудь.

— Отлично. Напиши ему письмо, мы приложим основные идеи и немного денег.

Хотя понятие пиара в этом веке ещё не было в ходу, его интуитивно использовали особенно проницательные люди, вроде нашей императрицы. В Британии все оказалось проще, чем в других странах. Здесь издавалось много газет, а у меня после поисков специалистов и участия в распродажах появилось несколько приятелей в разных изданиях. К тому же определенное внимание публики уже привлекли публикации офицеров Кука и первых торговых экспедиций британцев.

Я поместил заметки о меховой торговле в газетах, а некоторое время спустя с целью подогреть ажиотаж выпустил пятистраничный фундаментальный труд «Обзор меховой торговли Сибири и Русской Америки», где между делом упомянул о ярмарке в Виктории, как о явлении давно устоявшемся, привычном, известном среди природных жителей. Брошюры свободно лежали в кофейнях и пабах. Но вопреки моим ожиданиям труд вызвал слабый резонанс.

Решив, что мой уровень языка недостаточен, а слог не соответствует понятиям лондонцев о жаренных фактах, я нанял профессионального памфлетиста и с его помощью выпустил трёхстраничный трактат «К вопросу о русских мехах», где с сарказмом и прибаутками высмеивал автора предыдущей работы, обвинял его в некомпетентности и разносил в пух и прах его выкладки. Такой подход привлёк куда больше внимания.

Оба документа, как и газетные заметки не давали точных координат Виктории и вообще не упоминали о нашей столице, как о городе. Из контекста можно было подумать, что это форпост, небольшое поселение, фактория, куда стекаются индейцы со шкурами и жаждой обменять их на зеркальце или нитку бисера.

Материалы ссылались на множество вымышленных имён, на легендарного Кука с Берингом и на рассказы господ Ханны, Стрэнджа и прочих шотландцев. Разыскать первых было невозможно, известные мореплаватели ушли в вечность, поэтому заинтересованные буржуа начали искать выход на тех, кто первыми решили поторговать мехами. Одни однако были далеко — в Макао, Бомбее, а то и вовсе бороздили океаны. И лишь один человек, на которого ссылались в статьях, оказался доступен. Его звали Миллер и судя по упоминаниям в статьях, он знал всё о торговле мехами на северо-западном берегу.

На самом деле упомянутый господин ни разу не выходил в море дальше Пролива. Миллера мне посоветовал Слэйтер и после недолгого разговора он был нанят мной для поддержания операции.

Когда на него вышли люди, желающие получить информацию из первых рук, Миллер стал надувать щёки, каков и был наш уговор. Он охотно подтверждал высокую маржу в торговле каланом, но намекал, что полную информацию придержит для себя самого и своих компаньонов.

— Я собираюсь снарядить большое судно с товаром, господа, и отправиться к тихоокеанским берегам Америки.

— А как вы собираетесь обойти монополию достопочтенной компании? — спрашивали его. — А ведь еще есть компания Южного моря!

— Один из моих компаньонов, сэр Джон Ламберт, обещал договориться с обоими компаниями и получить от них лицензию.

Всё так. Не увидев ни пенни прибыли от «каперского» предприятия, Ламберт получил от меня в качестве компенсации некоторое число прекрасных мехов (соболь, речной бобер, медведь) и согласился поддержать легенду. Тем более, что это была не совсем легенда — предприятие действительно могло принести прибыль.

После известий о таком патронаже никто больше не сомневался в реальности дела. Одни принимали решение войти в компанию с Миллером, другие опередить его и провернуть собственную операцию. В любом случае меховая ярмарка Виктории оказалась у всех на слуху. А я продолжал подбрасывать полешки в костер ажиотажа. Немного денег, оставленных там и тут, позволили пустить слух по обе стороны океана о необычайном богатстве торгов в Виктории, о низких ценах и высоком качестве пушнины. Причём английские торговцы были уверены, что скупку мехов вот-вот приберут к рукам голландцы или бостонцы, а голландцы косились на англичан. Я очень жалел, что не мог подключить к игре другие нации: Франция уже размашисто шагала к революции, а Испания смотрела на частную торговлю прохладно.

Зато на западных берегах Атлантики во всю поднималась новая экономическая сила. Ещё не прошедшие через биржевой крах и финансовые аферы, американцы были доверчивы, как дети. Достаточно оказалось небольшого слуха о двухстах процентах прибыли, как владельцы доброй дюжины шхун начали готовить их к маршруту вокруг Горна.

* * *

Жаль, что деревья еще не выросли достаточно высоко, чтобы закрыть балкон моего особняка от взоров из окна гарнизонного домика. Отдыхая с бокалом вина в руке от трудов праведных по продвижению интересов наших колоний в Европе, я опять нарвался на суровый взгляд капитана.

Это лицо, смотрящее на меня сквозь мутное стекло, сразу же испортило хорошее настроение. Да. Капитан ничего не забыл.

Он перевел взгляд вниз. Что-то крикнул. Казаки на территории форта засуетились. Двое принялись рубить дрова, один ощипывал птицу. Вскоре из трубы потянуло дымком. Я вдруг почувствовал, что проголодался. Подходило время обеда.

Я не держал личного повара, потому что не так часто появлялся дома. Предпочитал перекусывать по ходу дела в странствиях, а если выдавалось свободное время обедал в одной из харчевен или в «Императрице». Там неожиданно и столкнулся с Колычевым, если не нос к носу, то достаточно близко. Оказывается казаки готовили не для него, что было странно, ведь капитан раньше игнорировал весь наш общепит.

Мы сидели за разными столиками, но заполненное кадками с растениями пространство имело просвет, что превратило обед в игру в гляделки. Не очень-то это способствует пищеварению.

Тем не менее я смог получить удовольствие от хорошей порции говядины с кислым сливовым соусом. Затем выпил кофе. Когда же приступил к хересу капитан неожиданно подошел ко мне.

— Всё равно работать пока невозможно, — буркнул он после обмена приветствиями. — Не согласитесь показать мне хозяйство?

Он забыл добавить слово «ваше», но не рискнул пока сказать и «моё».