Начало пути

– Все, все, уболтал, - примирительно выдохнул полковник, - ты мне лучше скажи, что мы говорить начальству будем? Ладно, хрен с ним, с Васильевым, там еще можно спихнуть все проколы лично на него. Но остальные потери? Тут-то Васильева обвинять будет глупо - он, во-первых, только за своих охламонов отвечал, а потом, его же не было с нами на марше - он был послан вперед, и письменный приказ дал ему я сам!

– Будем разбираться на ходу, - с холодным фатализмом ответил комбат.
– Сейчас уже поздно что-то менять. Правду Шелепов и так знает, будем излагать ее, но постараемся разбавить враньем.

– Как всегда, ничего дельного! Вот наградила судьба помощничками!

О том, что командир хотя бы изредка должен принимать решения самостоятельно, не полагаясь на помощников, Вексельман, похоже, никогда не задумывался.

– Ладно!
– прервал бессмысленный разговор полковник.
– Пойдемте, что ли.

Их встретил дежуривший у дверей кабинета комбрига сержант, чьей обязанностью была охрана штаб-квартиры бригады, бегло взглянул в глаза каждому из офицеров. Вексельман с неудовольствием отметил, что особенного пиетета погоны полковника у простого сержанта почему-то не вызвали. Даже честь отдать не удосужился! Видимо, начальство крепко недовольно его, Вексельмана, действиями, раз даже такое вот быдло демонстрирует неуважение. Уверен в безнаказанности, стервец!

Сделав в памяти отметку как-нибудь в будущем наказать наглеца, Вексельман толкнул дверь, заглянул в кабинет и немного робко проговорил:

– Товарищ полковник, разрешите?

– А, Сергеич? Заходи. Ты что, не один?

– Так точно! Со мной ...

– Ладно, входите! Сами представятся твои козлы отпущения!

– Товарищ полковник, я что-то ...

– А зачем ты их с собой притащил? Крайних из них делать? Все, входи уже, не топчись в дверях.

Полковник и его помощники вошли в кабинет Шелепова. Сидевший за столом комбриг, плотный мужчина лет пятидесяти с гладко обритой головой, тяжелым взглядом водянистых светло-голубых глаз уставился на гостей.

– Товарищ командир бригады, полковник Вексельман по вашему приказанию прибыл!

– Вижу. Кто с тобой, представьтесь, будьте уж так любезны!

Требование было простой формальностью - офицеров бригады Шелепов знал в лицо каждого, и каждому мог дать краткую и емкую характеристику. Оба спутника Вексельмана были ему знакомы, и ни того, ни другого Шелепов особенно не уважал. Не видел на то причин, да и поводов, по его мнению, совсем не наблюдалось.

Надо сказать, в отличие от Вексельмана Шелепов формалистом не был, считал, что люди, склонные к педантизму, хороши лишь на штабной работе, тогда как командир боевого подразделения должен уделять внимание в первую очередь тому, что действительно важно и необходимо, а все, что касается внешнего вида солдат, порядка в расположениях частей, заправленных кроватей и отбитых кантиков на подушках, следует перепоручать заместителям, выбрав среди них наименее толкового. Идиотской работой должен заниматься идиот - эту коронную фразу Шелепова Вексельман слышал не раз и не два, а услышав впервые, тут же нутром почуял, что с таким начальником он вряд ли сработается.

Поэтому Чернов с Куликовым настороженно переглянулись, обеспокоенные таким несвойственным для комбрига поведением.

– Языки проглотили, что ли?

– Никак нет.
– это произнес Куликов, пихая локтем вексельмановского заместителя. Вообще-то по ранжиру первым представиться должен был Чернов - как-никак, формально по должности замкомполка стоит выше комбата, но раз уж тот растерялся, то раздражать нелепым молчанием Шелепова вряд ли стоило.
– Подполковник Куликов, командир третьего батальона Шестнадцатого отдельного стрелкового полка.

– Подполковник Чернов, заместитель командира ...

– Отставить!
– перебил Шелепов.
– Разговор у нас будет неприятный, поэтому присесть предлагать не буду, и чаем с кофе потчевать - тоже. Догадываешься, полковник, зачем я тебя выдернул? Наверное, уже понял, раз с толпой ко мне в кабинет приперся!

– Я ...

– Ну не я же! Объясни мне, дураку, почему у тебя в полку невесть что творится? А то не понимаю я, как можно было умудриться за две с небольшим недели растерять только убитыми чуть ли не целый батальон? Да притом, так и не поучаствовав в крупном бою?

– Это не так, товарищ полковник!
– от волнения язык Вексельмана стал немного заплетаться.
– Я предпринял все меры, чтобы уберечь личный состав, даже отправил вперед роту для разведки и занятия ближайшего крупного населенного пункта. То, что мы с вами находимся здесь, в Сямже, это заслуга моих бойцов. И, уж если на то пошло, то и лично моя в том числе.

– Насчет твоих орлов согласен, а вот по поводу твоей лепты в общую копилку, так сказать, слагаемых успеха, у меня большие сомнения. Если уж на то пошло, твоя настоящая заслуга лишь в том, что мы до сих пор торчим здесь, в Сямже, а не в Вельске. И почему отправил именно срочников? Забыл, для чего к каждой бригаде приставлен штат "частников". Разведка - это целое ремесло, и не надо поручать такие задачи вчерашним школьникам, особенно когда их офицеры - недавние курсанты!

– Я как раз хотел сказать, что молодой и некомпетентный капитан Васильев ...

– К капитану Васильеву у меня претензий нет!
– снова перебив Вексельмана, твердым голосом проговорил Шелепов.

У Вексельмана перехватило дыхание, и он густо покраснел, как брошенный в котелок на костерке речной рак. Это было концом - тон комбрига свидетельствовал, что вину за все произошедшие Шелепов возлагал лично на него.

– Но ...
– растерянно пробормотал полковник.
– Как же, если ...

– Если командир полка недоумок, я не могу обвинять в чем-то его подчиненных. Приказ был откровенно дебильным, мало того, практически невыполнимым, но это все-таки был приказ. И капитан Андрей Васильев вынужден был его выполнять. Причем выполнил его, пусть и дорогой ценой. Но он сделал то, чего ты от него потребовал, именно потому, что ты этого потребовал! И пацаны его, которых на смерть отправил лично ты, погибли из-за твоей непрошибаемой тупости!

– Товарищ полковник, - обратился к комбригу Круглов.
– Капитан Васильев всегды был недисциплинирован, а его рота ...

– Еще один выискался!
– Шелепов ударил кулаком по столешнице.
– Между прочим, если Васильев такой плохой офицер, почему об этом я слышу только сейчас? Раньше почему-то подобных выводов ни от кого из вас я не слышал. А если бы услышал, то не поверил бы - я бывал на стрельбах и занятиях по боевой подготовке, которую вы у себя в полку проводили на отъе...сь!
– Шелепов выругался, не в силах боее сдерживать закипавшую в груди ярость.
– Так вот, единственная рота во всем твоем полку, Вексельман, из-за которой мне не хотелось провалиться от стыда под землю, была рота капитана Васильева. Такое впечатление, что ты специально отправил на убой именно его ребят, чтобы они не выделялись на общем фоне, а то мало ли, какой-нибудь вышестоящий, например, я, не сделал бы ненароком вывода, что даже под началом такого долбо..бов, как вы оба, из полутора-двух сотен рекрутов все равно можно сделать боевое подразделение! А так можно будет и дальше валить на неподготовленность бойцов, только вчера вставших из-за парты, и неопытность офицеров, еще вчера обмывавших на выпускном балу свои первые звездочки. Васильев молодец - не растерялся, не струсил, не сбежал, и бойцам своим не дал это сделать!

– Товарищ командир бригады, как раз в роте Васильева произошло ужасное ЧП - на моей памяти, еще не было ни разу случая дезертирства сразу четверых военнослужащих со своего поста, да еще в боевой обстановке! Васильева уже за одно то, что он допустил подобное, пора под трибунал отдавать, а вы его нахваливаете!
– это наконец очнулся от оцепенения Чернов, решивший поддержать товарищей, надеясь, что история с дезертирством старшего сержанта Скоробогатова до ушей бригадного командира еще не дошла. О том, что надеяться на такую неосведомленность Шелепова было верхом идиотизма, замкомполка почему-то не подумал.