Начнем с Высоцкого, или Путешествие в СССР…
Шрифт:
Имант занимался подпольным производством джинсов, копируя продукцию фирмы «WRANGLER». К качеству его товара придраться было невозможно. Подделка ничем не отличалась от оригинала. Собственно, и продавалась, как оригинал с лейблом «Мэйд ин юса».
— Дайте мне свободу производства, я этими портками завалю не только Латвию, но и весь Союз! — говорил Имант. — Народ давится в очередях за какими-то польскими неликвидами, а у нас на складах качественной хлопковой ткани — мегатонны. Нет джинсовой нормальной краски? Фигня! Я нанял толкового химика из какого-то НИИ, где он получает три гроша в месяц, и он за две недели замешал нужный краситель
— И на ОБХСС… — вставил Андрис в рифму.
— Без расходов нет доходов, — отозвался Имант.
— Кстати, — сказал Бренч. — Когда я начал снимать «Мираж», сразу же возникла проблема с иностранными шмотками. У кого мы их только не одалживали! Где только не побирались! Попробуй сними в Латвии Америку. Собирали мусор в рижском порту: коробки, сигаретные пачки, пустые бутылки…
Картина «Мираж» по роману Джеймса Чейза «Весь мир в кармане», в ту пору прогремел по всей стране. И как только начальство дало добро на съемки сериала об американских гангстерах? Думаю, за этим стоял успех предыдущей ленты Бренча «Долгая дорога в дюнах», и — искусно составленная им заявка на фильм, обнажающий, дескать, гнилую хищническую суть капиталистического мира.
— Прокол в «Мираже» есть, — сказал я. — Там бедолагу итальянца кусает кобра. А кобр в Америке не водится…
— Это — да, — согласился Алоиз, он же, в дружеском кругу — Алик. — Но я и в серпентарии побывал, где на всяких гадюк насмотрелся, и снимать их пытался в разных ракурсах, все какие-то червяки… А вот кобра — она эффектная… Капюшон, стойка…
Итальянца в «Мираже» сыграл Борис Иванов, впоследствии снявшийся в уже в моем фильме «Человек из черной «Волги».
— Я взял Иванова, — пояснил мне позднее Алик, — поскольку нужен мне был этакий жуликоватый, себе на уме типаж. А он — коллекционер антиквариата. Коллекционеров я знаю, это категория особая, с изощренными манерами, им надо провернуть сделки с непременной выгодой в свою пользу, а это — и суть его роли…
— За искусство кино! — нетрезво высказался полковник, открывая очередную бутылку.
Обилие выпивки не могло не сказаться на ее первоначальных последствиях: милицейский начальник, покопавшись в своем портфеле, извлек из него пистолет «Парабеллум», он же люгер, он же «P-08».
— Надо проветриться, — сказал он. — Постреляем?
— Откуда такая красота? — удивился я, разглядывая вороненую, без потертостей, сталь пистолета, накладки рукояти из темно-коричневой древесины грецкого ореха, с микронной точностью подогнанные детали пружин и затвора…
— Наследство от «лесных братьев», — прозвучал ответ. — Мой папа у них целый арсенал конфисковал в свое время. А из этого ствола, — продолжил он, многозначительно прищурившись, — трех энкавэдэшников в упор завалили на месте…
Что интересно, никакой соболезновательной интонации в голосе стража порядка при этом комментарии я не услышал, а вот нотку злорадства различил отчетливо. И это наводило на мысли…
Вся компания вышла во двор. За воротами расстилалось ночное поле, за ним чернели далекие пики елей.
Дружно, из березовых неколотых кругляшей, мы соорудили двухметровую стойку, на которую водрузили отсеченную кабанью голову.
— Патронов я мало взял, — сокрушался полковник.
— У меня есть, — отозвался Андрис. — Вот странно: столько лет минуло со времен
войны, а ни один не дает осечки… Порох у немцев был — что надо!И — пошла пальба! С возгласами восторга на латвийском языке и — нецензурными проклятьями на русском в случае промахов, что свидетельствовало о прочном укоренении языка старшего брата в Прибалтике. Если же принять во внимание возгласы латышей, попавших молотком по пальцу или наступивших на грабли, особенно — с укороченной ручкой, то выяснится, что население Латвии — сплошь русский народ. В упомянутых же случаях, без знания русской речи, и сказать-то, в общем, нечего…
Изрешетив кабанью голову, вернулись в баню.
— За нашу советскую милицию! — провозгласил представитель власти. — И пусть я здесь один…
— Почему же, — перебил его Андрис. — Наш друг Андрей — помощник заместителя министра…
— Это еще какого заместителя?..
— Чурбанова.
— Так ты же, вроде, писатель… — полковник недоуменно уставился на меня.
— Одно другому не мешает, — предположил Андрис.
Я продемонстрировал милиционеру свое министерское удостоверение, с уважением им изученное.
— Так мы должны дружить! — произнес он с чувством.
— Не вижу препятствий! — провозгласил я, замечая во взоре милиционера странную смесь страха и, одновременно, заискивания, что было и смешно, и противно.
Да, доложи я тому же Чурбанову про эти банные посиделки с обсуждением подпольного производства джинсов и стрельбой из «левого» ствола, неизвестно, к каким бы оргвыводам тот бы пришел… Полковник, естественно, мыслил в том же самом направлении, и мысли эти его явно огорчали. Впрочем, его изворотливый милицейский ум, несмотря на обилие выпитого, работал трезво, взвешенно, что и показали дальнейшие события…
Очнулся я в гостиничном номере, не понимая, каким образом в него вернулся. Комары, напившиеся за ночь моей насыщенной алкоголем кровушки, сидели стайкой на полу, видимо, не в силах взлететь. С упоением, несмотря на наше состоявшееся кровное родство, я растоптал их, после чего отправился в ванную. В зеркале показывали ужасы.
Изнемогая от похмелья, побрился и помылся.
Вернувшись в номер, тупо уставился на роскошный пластиковый пакет с надписью «Чинзано» и изображением соответствующей названию бутылки. Откуда пакет взялся, я не представлял. Мелькнула восторженная мысль:
«Может, там и есть целебный вермут «Чинзано»?»
Нет, в пакете были джинсы. Тот самый Wrangler. Вытащив их и, развернув брючины, я узрел вчерашний «Парабеллум».
Меня пробило холодом. Подстава? Сейчас случится стук в дверь, войдут люди в штатском и в форме и…
Собрав кворум измученных нейронов, я принял решение, набрав домашний номер Андриса.
Откликнулся сдавленный голос моего дружка с незабвенным латвийским акцентом.
— Как ты? — спросил я из вежливости.
— Отшень плехо… Это проблема: много пить вредно, а мало — неинтересно! Как ты?
— Комары достали! По-моему, этот отель принадлежит им!
— А меня — жена… Комары — что? Напьются крови и больше не жужжат…
— Андрис! — возопил я. — Только что обнаружил у себя пакет с джинсами, а в них — то, из чего мы вчера развлекались… Ты понимаешь? — я выдержал паузу, ни на секунду не сомневаясь, что все гостиничные разговоры прослушиваются.
— О! — сказал Андрис. — Все в порядке. Это тебе подарки от ребят.
— Вот как! Но второй подарок… это какой-то троянский конь…