Над пропастью юности

— С одной стороны город, с другой — пригород, — объяснил Джеймс, когда Фрея вращала головой, как суетливая птица, выбирая для себя вид получше.

На возвышении стояла старая деревянная скамейка, поросшая мхом и пропитана дорожной пылью. Джеймс тут же упал на неё, приглашая и девушку сесть рядом. Она всё же выбрала чудный пейзаж пригорода, более испещренного красками осени, когда Джеймс оставался лицом к лицу со знакомыми очертаниями старого города с его мощенными улицами, медленно пробуждающимися ото сна.

Фрея достала альбом и начала сперва орудовать карандашом, черкание которого заполняло временное молчание. Её движения были резкими, оточенными до механичности. Когда Джеймс обернулся к ней, то заметил на лице сосредоточенность, застывшую между складок нахмуренного лба.

Они вместе потянулись к её волосам, соприкоснувшись ладонями. Он не знал, зачем хотел поправить надвинувшуюся на лоб волнистую прядь, но рука сама потянулась, будто не принадлежала ему. Фрея повернула к нему голову, рука застыла над листом бумаги. Серые холодные глаза не выражали негодования или злости. Она по-прежнему была спокойна, как никогда прежде. И Джеймс чуть наклонил голову, подаваясь вперед, намеренный пойти на поводу у притягивающего желания, как Фрея всё разрушила.

— Что происходит между тобой и Рейчел? — она опустила голову вниз, переводя дыхание, что невольно задержала. Карандаш снова скользнул по бумаге, нанося звучные штрихи. — Зачем ты продолжаешь обнадеживать её?

— Я не обнадеживал её в чем-либо в самого начала, — Джеймс громко выдохнул, вытесняя из груди горячий воздух. Когда Фрея с силой сжимала карандаш, его пальцы крепко ухватились за края скамейки. — Мы виделись, кажется, позавчера. Она хотела отдаться мне, — он посмотрел на Фрею, которая ещё сильнее нахмурилась от его слов, сжав зубами нижнюю губу.

— Я не хочу об этом знать, — неуверенно произнесла, вдавливая карандаш ещё сильнее в бумагу.

— Просила извинения, просила дать ей шанс исправиться, заверяла в своей любви, — Джеймс усмехнулся. Достал из внутреннего кармана пиджака сигареты и поджег одну, испытывая сладостное упоение от того, как Фрея с каждым словом всё больше взбухала. — Тем не менее, она этого не хотела. Она только и хотела, что внимания.

— Надо же, какой ты проницательный, — хмыкнула Фрея, даже не глядя на него. — Ты довел её до подобных унижений, а теперь ещё и хвастаешься об этом?

— Всего лишь отвечаю на твой вопрос, — его напускная безмятежность порядком раздражала. Джеймс заметил, как Фрея заметно напряглась, отодвинувшись невольно чуть дальше. — Теперь-то вопрос с Рейчел уж точно должен быть решен. Что на счет твоего жениха? — Джеймс бросил короткий взгляд на её руки, возложенные на большой плотный лист. Кольца за это время так и не появилось.

— Что?.. Откуда ты вообще знаешь? — Фрея полуобернулась к нему. Румянец, застывший на щеках, был горячечный. Джеймс усмехнулся, выдыхая кольца ядовитого серого дыма, растворявшегося в воздухе вместе с терпением девушки. — Ещё ничего не решено.

— Потому что твой отец против или потому что против ты сама?

— Тебя волнует личная жизнь всех девушек, с которыми ты целуешься? — смело бросила Фрея, вынудив парня улыбнуться.

— Нет, только тех, которые кузины моих лучших друзей, — глупая улыбка заставила Фрею ещё сильнее нахмуриться. Он будто нарочно выбил её из равновесия, упиваясь моментом слабости и нерешительности. Казалось, Джеймс знал наверняка, как её уколоть, что делал нарочно, будто от приятных непринужденных разговоров ему было не по себе. — Ладно, должен признать, мне больше нравилось, когда ты улыбалась, а не испепеляла взглядом, будто намерена прикончить меня на месте.

— Ты слишком противоречивый, — Фрея покачала головой, прежде чем вернуться к рисунку. Движения её были уже не такими рьяными, будто рисовала она неохотно, без всякого энтузиазма. — Я не понимаю тебя.

— Порой сам себя не понимаю, — тихо произнес Джеймс, повернувшись обратно к холодному городскому пейзажу с его старыми величественными зданиями, выстроенных из крепких плотных камней, хранящих в себе многовековые мысли, истории людей, чьи имена давно стерлись из памяти. Засмотревшись на развернувшейся вид, он почувствовал жжение дотлевающей сигареты. Бросив под ноги окурок, небрежно раздавил его пяткой, пока последние искры не потухли. — В последнее время особенно часто.

— Никто не знает, чего хочет на самом деле. Думаю, большая часть людей лишь убеждают себя в намеренности помыслов, но когда получают желаемое, оно никогда не удовлетворяет их, — на выдохе произнесла Фрея. Им стоило свернуть разговор в другое русло, как напряжение от злости, охватившее её всю за доли секунды, с той же быстротой пропало. — Я стараюсь не заглядывать далеко вперед, потому что будущее никогда не будет таким, каким я его буду представлять.

Джеймс снова перевел на неё взгляд и не мог сдержаться от улыбки. В её словах было что-то проницаемо честное и в то же время невероятно глубоко откровенное. Он словил себя на мысли, что и теперь хотел поцеловать её, что было не лучшей идеей. Это не нужно было им обоим. Лишним было и то, что Джеймс увязался за Фреей следом, а она ещё и позволила повести за собой неведомо куда, слепо доверившись.

— Значит, твоё будущее всё ещё не предопределено?

Она посмотрела на него украдкой, прежде поправив волосы. Фрея поняла, что парень имел в виду. Имя Джона затерялось где-то между строк и отозвалось новой волной стыда перед глазами честности.

— Я ни в чем не могу быть уверена, — повторила упрямо.

— Ты ни за что не признаешься в этом, но я ведь был прав на счет иллюзий. Я вижу, что они растворились, — он не должен был признаваться в этом, но их было только двое, и никто другой не мог подслушать. Может быть, эти слова были равнозначно разрушающими, как и поцелуй, предотвращенный здравым рассудком, но Джеймс всё равно произнес их, и пути обратного не было. — Сказка закончилась слишком скоропостижно.

— Это не так… — только и успела неуверенно ответить Фрея, когда лист испестрила большая капля, оставив выпуклую неровность на месте, которого ещё не успел коснуться карандаш. — Нужно уходить, — она быстро спрятала незаконченный рисунок в портфель и резко поднялась с места.

— Подобные разговоры тебе не по душе, да? — Джеймс звучно зевнул, запрокинув голову назад. Собравшиеся над головой тучи давили на глаза, смыкая их вместе.

— Дурак, начинается дождь, — она дернула его за рукав пиджака, вынуждая подниматься с места. Подняв голову вверх, Джеймс почувствовал на лице несколько холодных капель, которые слизнул с сухих губ кончиком языка. — Мы не успеем добраться домой, — прикинула Фрея, когда дождь начал стремительно усиливаться, не давая время для передышки.

Джеймс поднялся с места неторопливо, но всё же прибавил шагу, когда они спустились с дурацкого холма. Он держал Фрею за руку, но она всё равно сумела поскользнуться и упасть вниз. Ему стоило всего лишь резко потянуть её на себя, как они забыли об этом нелепости и под поднятым на вытянутых руках пиджаком побежали вперед, когда ливень начал хлестать по лицам.

Фрея была права — домой они не успели бы добежать, а потому забежали в церковь, попавшуюся на пути, чтобы переждать ливень там. Одежда промокла насквозь, волосы прилипали ко лбу и шее. В субботнее утро церковь пустовала. Они оказались одни посреди огромного зала, где шум дождя отдавал приглушенным эхом, доносящимся будто бы из совершенно другого мира.