Надо помочь Ральфу

Деревня (покорно). Сейчас соображу…

Красавчик (через несколько секунд, сердито). Ну, уснул?!

Деревня ( решительно). Готово!

Красавчик (нетерпеливо и зло). Давай! И погромче, чтобы все услышали.

Деревня (во весь голос). Уважаемые слушатели, обращаем Ваше внимание на то, что в наш выпуск вкралась досадная оговорка. В сообщении о торжественном переименовании поселения Черная башня, после слова город, следует слышать слово: «ШКВАРЦЕГРАД!» Повторяю, никакое другое слово слышать там не следует, только ШКВАРЦЕГРАД! Да здравствует лучший город мира, наш ШКВАРЦЕГРАД!

Красавчик (с отвращением разглядывая своего неудачливого напарника). Все?

Деревня (опустив глаза и разглядывая коготки на лапках, с надеждой). Все. Поможешь мне?

Красавчик (покровительственно и небрежно). Честно признайся, что это ты ляпнул. Тогда я подумаю, как тебе помочь. Понял?!

Деревня (быстро сообразил, что это единственно разумный выход). Так это же я и ляпнул, начальник. Но не нарочно. По глупости (с глубоким почтением, как будто клялся в преданности) – А ты ведь все можешь… Ты такой!..

Красавчик (небрежно и в то же время покровительственно). Не твоего ума дело, Чухла. Что могу, то и могу. Ну, чего висишь, как воздушный шарик в хлеву? Давай за мной, в наш прекрасный Шкварцеград.

И полетел. Красавчик был почти уверен, что все обойдется. У него, в нужном месте, была надежная крыша. Но все-таки немного нервничал: мало ли что? Деревня покорно потянулся вслед. Понимал, что виноватым окажется он. Пропустят через ощип и вышибут. Но, возможно, Красавчик прикроет?..

– Вот это они ложанулись! Шквар-це-гад! – с удовольствием протянул Бригсен. – Клево! Надо среди братвы запустить. А крокоданам Шакварц башки посворачивает. Запросто.

– Услышать слово «Шкварцегад» от работающих на волшебника птиц, весьма приятно, – Эмилий также получил от оговорки крокодана немалое удовольствие.

– Ну его в болото, этого Шакварца, вместе с его крылатыми шпионами. Главное, у этих птичек сейчас есть чем заняться. О том, что они видели нас, каркать не станут. А нам надо торопиться к Погребкам. Там, насколько я понял, нас никто не достанет.

Максим был прав, следовало торопиться. Так что пошли.

* * *

Поселения низушков, к которым наши путешественники приблизились уже в сумерках, выглядели, как зеркальные отражения друг друга. По обе стороны дороги, стояли одинаковые, аккуратно побеленные домики, с маленькими полисадничками, в которых росли высоченные мальвы разных оттенков, от густо-малинового до бледно-розового, и колыхались, на легком ветерке, огромные оранжевые тарелки подсолнухов. В каждом поселении синел небольшой прудик, чистенький, с купаленкой и крохотным желтым пляжиком. Поближе к дороге, точно, друг против друга, стояли два обширных деревянных здания.

– На первом этаже поселковые клубы, здесь всякая культурно-массовая работа проводится, а также проходят собрания местного актива, и разные торжественные мероприятия, – указал Эмилий на один из этих домов. – На втором этаже – уютные гостиницы. – Нам как раз туда и нужно.

Южные Погребки казались опустевшими: ни одного огонька, ни звука, ни движения. А в Северных жизнь кипела. Дома и деревья были украшены разноцветными фонариками, из гостиницы доносилось стройное, жалостливое пение. На площади, скрытой за домиками, тоже звучала музыка, но плясовая. Судя по топоту и залихватским взвизгиваниям, там ломало на камнях каблуки, не меньше половины взрослого населения. Вторая половина смачно дралась на окраине. Молодецкое уханье и аханье, а также сочные шлепки, размашистых оплеух, органично вплетались в звуковую гамму ночи, над Северными Погребками.

– Не понял, – Максим остановился, внимательно поглядел на одни Погребки, затем на другие. – Эмилий, что у них здесь происходит? Может северные убедили южных, что по ту сторону дороги жизнь интересней? И все туда перебрались? Сейчас пытаются разобраться, кто прав?

– Затрудняюсь объяснить странное поведение местных жителей, – дракон растерянно осмотрел и те, и другие Погребки. – Ранее такого не случалось. Здесь, видите ли, проживают убежденные патриоты каждой малой родины, и никто ее не покидает, в смысле добровольного переселения. А принудить низушков невозможно. Не тот характер. Заверяю вас, что ни в каких архивных записях, нет ни одного упоминания, о каких-то массовых миграциях из одних Погребков в другие.

– Чего тут странного – гуляют низушки, – легко объяснил поведение местных жителей Гарнет. – Пиво у них крутое. А низушку много и не надо. Четыре-пять кружек опрокинул, и пошел плясать, как веселый крот в праздник всех Святых Рудокопов. Или – улица на улицу. Слышите, и там гуляют, – кивнул он в сторону площади, где усердно ломали каблуки, – и там, – кивнул в сторону окраины, где щедро раздавали сочные оплеухи.

Мимо, не обращая внимания на путешественников, похохатывая и выкрикивая что-то неразборчивое, пробежала группа местных жителей. Были они невысокие, не выше метра ростом. Ножки мохнатенькие, ушки кругленькие пушистые, волосы у всех длинные: у кого косички, у кого гривка. Одеты в длиннополые пиджачки и очень широкие, напоминающие юбки, шортики. У некоторых, вместо пиджачков, такие же длиннополые жилеты, открывающие поросшие шерстью ручки. Торопились веселые низушки в сторону драки.

– Куда пойдем? – спросил Эмилий, – туда, где пляшут или туда, где поют?

– Туда, где дерутся, тебя не тянет? – подмигнул пацифисту Максим.

– Не тянет. Туда, только в самом крайнем случае.

– В корне неправильный подход. Ты не забывай, что мы сюда пришли не набирать таланты на конкурс: «Песни и пляски разных народов», а за подмогой Ральфу. Нам нужен народ каленый, отчаянный, такой, чтобы драка в радость, и бой в охоту! Правильно я говорю, Гарнет?

– Если на подмогу, то нужно идти к бойцам, – не задумываясь, поддержал Гарнет. – Там народ посерьезней. Да ни один гном на танцы не пойдет, если есть возможность погонять мяч… Или подраться.

– Формально вы правы, – вроде бы согласился Эмилий. – Но, формализм не самое многообещающее направление, в поиске истины, – тут же, поставил он под сомнение доводы Максима и Гарнета. – Нам, пожалуй, не стоит действовать экспромтом… Будет вполне уместно, если мы, как приезжие, первым делом направимся к гостинице. Там мы сумеем выяснить общую ситуацию в Погребках, проанализировать ее и составить приблизительный план действий. Те, которые дерутся, они сейчас вряд ли склонны вести серьезную беседу, и если мы станем им мешать, они… э-э-э… могут неправильно это понять и, соответственно… э-э-э…

– И соответственно, могут накостылять нам по шеям… – подхватил Максим. – «Ты как всегда прав, наш мудрый друг Эмилий», сказал бы Агофен, если путешествовал сейчас с нами. В чужую драку влезать, да еще с серьезными разговорами… Нет… это только удовольствие людям портить. Я имею в виду, низушкам. Действительно, можно нарваться и испортить весь пирог. Решено, пошли в гостиницу, познакомимся с аборигенами. Там и решим: как и чего.

– Это… Я сбегаю туда ненадолго? – подал голос юниор. – Разведаю… Конкретно…

– Бригс, тебе что, напомнить, зачем мы здесь?! – строго спросил Гарнет.

– Да нет, я ничего… – сразу увял Бригсен и посмотрел себе под ноги. – Я думал… Может того… – юниор не стал рассказывать, о чем он думал. Судя по недовольной физиономии, он, явно, посчитал себя несправедливо обиженным.

– Не о том думал, – привычно врубил юниору Гарнет. – И не тем местом. Ты сейчас не запасной. Тебя в команду взяли. Вышел на поле и стой там, куда поставили. Никакой беготни. Должен ждать мяча на своем месте.