Нам бы день простоять, да ночь продержаться!

Однако японцы, вопреки ожиданиям, в больших количествах поперли сначала именно по железной дороге с севера, со стороны Камакуры. Но, встретив жесткий отпор и понеся ощутимые потери от ракетного обстрела, прекратили попытки прорыва по рельсам и двинулись грунтовыми дорогами и тропами, вилявшими между кряжистых сопок под смыкавшимися кронами деревьев.

Тяжелое вооружение там было не протащить, зато, пользуясь покровом леса, достаточно большие штурмовые отряды к вечеру незаметно и потому беспрепятственно достигли окраин Дзуси и сразу атаковали, параллельно начав планомерное выдавливание сигнально-навигационной группы с северного входного мыса. Поначалу они действовали с оглядкой на море. Не прилетит ли чего тяжелое оттуда, из дождевых разводов, неустанно терзаемых ветром. Но постепенно поняли, что эти опасения напрасны, и совершенно распоясались.

Чуть позже, чем на севере, возобновились бои и на востоке. Всю вторую половину дня не прекращались попытки принимающей стороны вернуть высоты за перевалами. Там атаки, становившиеся все сильнее и яростнее, также продолжались до наступления темноты. Наиболее ожесточенные бои развернулись вдоль дорог. Не считаясь с потерями, противник упорно рвался вперед, усердно перепахивая русские позиции огнем своих полевых и горных пушек, а также гаубиц, в том числе и тяжелых с береговых батарей.

Еще до заката полки у Токатори оказались в полном окружении и понесли тяжелые потери, но сломить их сопротивление японцам так и не удалось. Этому способствовало появление в поле зрения главных сил русского флота, атаковавших Йокосуку из Токийского залива. Воодушевленные скорой подмогой, как всем тогда казалось, «ярославцы» и «цугарцы» даже поднялись в штыки, отбросив японские цепи от своих позиций.

Более того, отбивая последовавшие за этим новые атаки со всех направлений, они еще обстреляли с тыла форты на мысе Нацушимато и в бухте Нагаура, когда те перенесли огонь на наши корабли. При этом, невзирая на резко ожесточившийся ответный огонь всей японской артиллерии, били до тех пор, пока не кончились боеприпасы. А вскоре после этого флот вынужденно отступил.

По признанию японской стороны, трехдюймовая шрапнель и 87-миллиметровые осколочные гранаты, прилетавшие к ним с тыла, несмотря на малый калибр, были более опасны, чем тяжелые «чемоданы», закидываемые из Токийского залива, к противостоянию которым береговые укрепления хорошо подготовились. Потери убитыми и ранеными в орудийных расчетах позиций Нацушимато и Нагаура, которые «окучивали» артиллеристы из Токатори, за тот страшный вечер достигли 70 %. В то время как на остальных батареях, даже обстреливаемых почти полдня всеми главными калибрами броненосцев, не превышали и десяти.

Все сигнальные группы из матросов и офицеров активно участвовали в боях и к вечеру поголовно выбыли из строя. Поэтому световые и ракетные сигналы, без конца передаваемые с миноносцев и пароходов нашей второй штурмовой группы, часть из которых даже ворвалась в торговую гавань Йокосуки уже на исходе дня, разобрать на берегу оказалось некому.

Не зная, о чем там сверкали прожекторы из Токийского залива, уже немногие уцелевшие защитники срединных сопок с удивлением и жгучей обидой наблюдали, как после непродолжительного пребывания в порту русские с боем снова покинули его. Это что же получалось?! Что все было напрасно?!

Но им самим отступать было некуда, а сдаваться никто не собирался, потому дрались с остервенением. В Токатори и ближайшей округе атаки прекратились только поздно ночью.

Однако это не значило, что японцы угомонились. Так и не сумев сломить сопротивление, самураи сменили тактику. Продолжив обстрел позиций артиллерией, они пустили в дело небольшие отряды пехоты с пулеметами. Те, просачиваясь между нашими уцелевшими опорными пунктами, нападали на развернутые в распадках и на обратных склонах полевые батареи, оживания которых противник больше всего опасался.

Трофейные боеприпасы на захваченных горных батареях, стоявших теперь на перевале, давно закончились и, отступая, пушки пришлось взорвать. Сократив периметр обороны, пушкари отбивались, но с большим трудом, так как их пехотное прикрытие состояло исключительно из раненых, отведенных в тыл с передовых позиций.

Окруженные полки не лишились за ночь всей своей артиллерии, вероятно, лишь потому, что большая часть сил противника ушла к Тагоэ, завязав перестрелку с гарнизоном на восточных его окраинах. Расположенный там госпиталь полностью эвакуировать не успели. Да и некуда было его вывозить, кроме уже простреливаемого вдоль и поперек пляжа. В двухэтажном кирпичном здании почтово-телеграфной конторы под защитой большого белого флага с красным крестом остались 23 тяжелораненых и пять сестер милосердия.

По приморским дорогам японцы смогли к полуночи выйти к Тагоэ также и с юга, полностью заняв входные мысы бухты, уничтожив расчеты сигнально-навигационных постов и их прикрытие, после чего начали общий штурм. По причине ночного времени развивался он неспешно. Но с роковой неумолимостью и не в нашу пользу.

Несмотря на сорванную еще днем двумя внезапными мощными ракетными залпами переброску подкреплений по рельсам прямо в район боев, японцы смогли создать большое численное превосходство и, пользуясь этим, уверенно теснили моряков из команд судов, застрявших на камнях под берегом, и штабную роту, брошенную в бой в качестве крайнего резерва. Последние ракеты извели поштучно еще до заката, пытаясь накрыть штурмовые колонны, так что немного сдерживал продвижение самураев только прицельный огонь флотских калибров с палуб пароходов и крупповских гаубиц обоих морских буксиров. Но и там боезапас таял с угрожающей быстротой.

А когда оборона окончательно рухнула и остались только отдельные очаги сопротивления непосредственно на станции и в деревне, даже такая поддержка оказалась невозможна. Комендоры били по всему, что видели, или думали, что видят, в надежде сорвать сосредоточение сил противника для очередной атаки и успеть выстрелить все с максимальной пользой еще до того, как их тоже прикончат.

Однако развить явно наметившийся успех и добить десант на плацдарме сынам Ямато не удалось. К утру шторм заметно пошел на убыль, и флот с конвоем вернулись. А едва рассвело, с пароходов, прорвавшихся в бухту сначала сквозь японские вспомогательные крейсеры, а потом еще и неожиданный огонь полевых пушек, прямо за спиной атакующих передовых отрядов японской пехоты, на пляж уже высаживались гвардейские полки великого князя Николая Николаевича. Их, конечно же, встречали огнем. Но гвардия, она на то и гвардия, чтобы преодолевать подобное. И преодолела! Но потом… Опасно недооценивать противника.

* * *

Но это будет только утром 25-го. А весь день накануне корабли первой ударной группы вообще не имели никакой связи ни с Тагоэ, ни с Токатори. Слабые проблески фонарей и гелиографов безжалостно размывало дождем и ветром до полнейшей нечитаемости. А радио выдавало только разряды атмосферного электричества. Хотя в штабе на него очень надеялись. Ведь на судах, уже обосновавшихся в бухте, находились все три армейские станции беспроводной связи с хорошо обученными командами.

После провала высадки десанта контр-адмирал Небогатов еще какое-то время продолжал водить зигзагами свое соединение в районе Тагоэ, в надежде, что погода начнет улучшаться. Однако скоро стало ясно, что перештормовать под берегом не получится. Транспорты и броненосцы мотало на волнах, обдавая палубы и мостики каскадами брызг, а минные крейсера вообще временами терялись среди волн, принимая воду на палубы тоннами. Только «Абрек» держался более-менее достойно.

Во второй половине дня стало окончательно ясно, что корабельное соединение не только не способно поддержать огнем войска на берегу, но и никак не сможет выполнить до конца свою главную задачу. Океан продолжал буянить, загоняя в обширный залив волны. Они ничуть не ослабли после преодоления редкой цепи островов и скал архипелага Идзу и не давали ни малейшей возможности работать со шлюпками. В таких условиях после запрета на приближение к берегу сохранение занятой с утра позиции в виду берега становилось уже бесполезным и слишком вызывающим.

Из намеченных к высадке трех пехотных полков, одного гренадерского, двух артиллерийских бригад со смешанной штурмовой артиллерийской бригадой и усилением с кораблей реально доставили в Тагоэ, и то с большими потерями, только два полка с приданными батареями усиления. Причем один из них неполного состава. И им, засевшим в тылу у японских укреплений, охранявших вход в Токийский залив и военно-морскую базу Йокосука, как заноза в мягком месте, предстояло теперь отбиваться от разозленного противника неизвестно сколько.