Нарисуй узоры болью...

Боль затопила всё её сознание и не оставляла после себя ни единого следа здравомыслия, который так бы понадобился ей именно сейчас.

Гроттер чувствовала, что слёзы катятся по её лицу, не спрашивая разрешения у самой девушки, но не могла ничего поделать с собственным отвратительным самочувствием, с ужасной болью.

– Мне так плохо, - выдохнула она, не пытаясь уже даже подняться, но, заметив, что Бейбарсов попытался помочь ей, вновь сделала отчаянный рывок в сторону, понимая, что просто не может допустить того, чтобы он хотя бы пальцем прикоснулся к ней.

– Прекрати вести себя, как истеричка, - сейчас тон Бейбарсова был каким-то слишком учительским и строгим. – Если я не помогу тебе сейчас, то, боюсь, ты умрёшь от кровопотери.

Таня не успела ничего ответить – одного-единственного взгляда на собственную спину ей хватило с головой, чтобы осознать, что проблемы теперь более чем серьёзные.

Кровь прошла уже даже на халат, оставляя на нём длинные полосы алого, отвратительного цвета.

Даже не это, впрочем, было самым страшным – нет, один факт того, что уже практически вся её одежда насквозь просочена кровью, свидетельствовало о том, что скоро жизненных сил не останется.

И она умрёт.

Бейбарсов больше не стал церемониться и ждать того момента, когда Гроттер позволит подойти к себе. Он просто открыл дверь, спокойно, даже не задумываясь о том, что ударил оной девушку по плечу, а после подхватил Таню на руки, перекидывая её через левое плечо.

Таня сначала хотела было возмутиться, так, чисто для приличия, потому что у неё не оставалось сил больше ни на что, но после поняла, что если Бейбарсов прикоснулся бы к её спине, стало б ещё хуже.

Она практически потеряла сознание, но, тем не менее, что-то ещё заставляло девушку держаться и немного сопротивляться бесконечному головокружению, которое не оставляло её ни на одно мгновение.

Бейбарсов усадил её на кровать, и Гроттер пыталась наблюдать за тем, что он делал, но, тем не менее, не могла.

Глеб отыскал где-то склянку с неизвестным содержимым и буквально силком влил жидкость в Таню.

Девушка пыталась отвернуться и воспротивиться, но ей не позволили поступить подобным образом.

– Пей! – строго повторил Бейбарсов. – Пей, иначе я не ручаюсь за то, что ты, предположительно, сможешь выжить!

Гроттер содрогнулась.

Ей было плохо, да и вообще, рыжеволосая пыталась как-то заставить себя выплюнуть жидкость, которая обожгла горло, словно самым настоящим пламенем, вот только это вряд ли было в её силах.

Халат удалось снять достаточно быстро – Бейбарсов отшвырнул его в сторону, как ненужную тряпку, и мрачным взглядом оценил состояние спины девушки, пытаясь понять, что делать дальше.

– Не смей ко мне прикасаться, - в полубреду потребовала Гроттер.

– Интересно, как я должен тебя вылечить, если не буду к тебе прикасаться, - мрачно буркнул себе под нос Бейбарсов.

– Но ведь это ты наносил раны, - прошептала она, чувствуя, что незнакомое зелье принесло ей хоть какие-то силы.

– Иначе ты навсегда осталась бы в той больнице и никогда не преодолела бы действие препарата, - отозвался Бейбарсов, расстёгивая пуговицы белой блузки, которую она украла у медсестры.

Та, к счастью, была немного великовата на Гроттер, поэтому не так уж и плотно прилегала к ранам, но всё равно проблемы определённые были.

Бейбарсов даже не собирался предупреждать её о том, что, возможно, будет больно – он с силой рванул ткань на себя, стягивая её с Тани.

Девушка не смогла сдержать крик. Она впилась ногтями в какую-то простыню, которая оказалась как раз совсем рядом, и всхлипнула, чувствуя, что слёзы катятся у неё по лицу градом.

Она не могла ничего с собой поделать, не могла даже содрогнуться – лишь чувствовала, как Бейбарсов уложил её в постель, заставляя перевернуться на живот.

Тане не хотелось так лежать, и она себя в подобном положении чувствовала ещё более беззащитной, прекрасно понимая, что, к тому же, на ней совершенно не осталось никакой одежды.

Наверное.

Бейбарсов, тем не менее, сейчас совсем не думал о чём-то подобном. Его пальцы скользили по кровавым ранам у девушки на спине, и он бормотал себе под нос какие-то заклинания.

Гроттер чувствовала, что края ран буквально сходятся, срастаются под действием заклинаний.

Она пыталась не плакать, но боль была просто невыносимой – Гроттер даже не понимала, как она ещё до сих пор держалась и как смогла идти.

– Ненавижу тебя, - всхлипнув, прошептала Таня, стараясь не смотреть на некромага – да и это было, впрочем, сейчас невозможно.

Она не могла бы даже повернуть голову, прекрасно зная, что боль в шее просто-напросто заставит её потерять сознание.

– Лучше прирежь сразу, - наконец-то выдохнула девушка, впиваясь ногтями в собственные ладони.

– Прекрати истерику, - усмехнулся Бейбарсов, продолжая шептать заклинания уже над вторым шрамом.

– А дезинфекция?

– Как прекрасно, что ты об этом думаешь, - рассмеялся Глеб, словно сейчас был какой-то повод для того, чтобы у него улучшилось настроение. – Мои заклинания предварительно очищают твои раны.

Таня шмыгнула носом и едва заметно улыбнулась, словно пытаясь таким образом окончательно победить боль.

У неё не осталось больше ни единого шанса выдержать всё это, но, тем не менее, выбора тоже не было.

Гроттер вновь не сдержалась и закричала, но, тем не менее, некромаг не обратил на это никакого внимания. Глеб всё бормотал и бормотал заклинания, которые помогали её ранам затягиваться.

– Шрамы убирать? – словно сквозь пелену, услышала Таня его голос, а после едва заметно кивнула.

Она понимала, что это было лишней тратой магической энергии, но, впрочем, сейчас была бы даже рада, если бы Бейбарсов истощился окончательно, и его можно было убить обыкновенным ударом ножа.

На самом деле, вряд ли Глеб предложил бы что-то подобное, если б знал, что не выдержит, но, впрочем, она не желала пока что думать над этим вопросом, да и вообще, переживать по подобному поводу.

Она просто позволила себе расслабиться окончательно, чувствуя уже не боль, а лёгкую щекотку.

Шрамы удалось убрать в разы быстрее, и Таня даже практически ничего не почувствовала, оглянувшись и осознав, что всё закончилось.

– Так быстро?

– Ран уже не было, так что можно было допустить тактильный контакт, - пожал плечами Бейбарсов.

Он сильно побледнел, но, тем не менее, Таня не испытывала совершенно никакой жалости – скорее уж ненависть, достаточно слабую даже, наверное, если сравнивать с тем, что он успел натворить.