Народ
Шрифт:
– Это не камень, это пушка с "Джуди", - объявил он.
– Что такое "пушка"? – спросил Мау, разглядывая длинный чёрный цилиндр.
Пилу объяснил.
Следующий вопрос не заставил себя ждать:
– Что такое "порох"?
Пилу объяснил и это. И тут Мау снова увидел серебристую картинку будущего. Она оказалась довольно смутной, но пушка там точно присутствовала. В богов Мау больше не верил, но "Джуди" была подарком волны. На корабле оказалось всё, что им нужно – еда, инструменты, доски, камни – так что, возможно, другие предметы с "Джуди" им тоже нужны, даже если они об этом пока не знают, потому
Мау и Пилу взялись за ручки ящика, который был слишком велик, чтобы нести его одному. Им пришлось каждые несколько минут останавливаться, чтобы передохнуть, а Мило ковылял позади с охапкой досок в руках. Фактически, Мау отдыхал, пока Пилу болтал. Он говорил всё время, о чём угодно.
Мау понял кое-что про братьев: неверно было думать, будто Пилу маленький и умный, а Мило большой и глупый. Просто Мило не любил много болтать. Когда же он что-то говорил, к нему следовало прислушаться. Но Пилу – тот плавал в словах, как рыба в воде, он словно рисовал картинки с помощью слов, и делал это непрерывно.
Неожиданно Мау спросил:
– А что случилось с вашим народом, Пилу? Вы не задумывались об этом?
Впервые за сегодня Пилу притих на минуту.
– Мы возвращались на наш остров после волны. Все хижины исчезли, каноэ тоже. Мы надеемся, что наши успели уплыть на один из больших каменных островов. Когда мы отдохнём и ребёнок окрепнет, мы отправимся на поиски. Надеюсь, боги позаботились о них.
– Ты веришь в это?
– Мы всегда относили в святилище лучшую рыбу, - тихо ответил Пилу.
– Здесь мы оставляем… то есть, оставляли приношения на божьих якорях, - сказал Мау. – Приношения доставались свиньям.
– Остатки.
– Нет, целые рыбины, - резко возразил Мау.
– Но дух рыбы отправлялся к богам, - сказал Пилу тихим голосом, словно хотел прекратить этот разговор, не подавая виду, что он ему неприятен.
– Ты когда-нибудь видел, как такое происходит?
– Слушай, я знаю, что ты не веришь в богов…
– Может, они и существуют. Я просто хочу знать, почему они ведут себя так, словно их нет… Я хочу объяснений!
– Послушай, что случилось, то случилось, верно? – сказал Пилу с несчастным видом. – Я просто благодарен, что остался в живых.
– Благодарен? Кому?
– Ну ладно, рад! Рад, что мы все живы, и скорблю, что другие умерли. Ты не рад, ты злишься, и что в этом хорошего? – сказал Пилу, и в его голосе послышались рычание маленького животного, загнанного в угол и уже готового в ярости кинуться на обидчика.
А потом, к немалому удивлению Мау, Пилу расплакался. Сам не зная почему, но зато до самых печёнок ощущая, что именно так и следует поступить, Мау обнял его за дрожащие плечи. Пилу громко всхлипывал, сквозь слёзы бормоча обрывки каких-то слов. Мау обнимал его, пока тот не перестал трястись, а в Нижнем лесу вновь не зазвучали птичьи трели.
– Они стали дельфинами, - пробормотал Пилу. – Я уверен.
"Почему я не могу так? – размышлял Мау. – Где были мои слёзы, когда я нуждался в них? Наверное, их смыла волна. А может, их выпил Локача, или я сам оставил их в тёмных водах. Так или иначе, я
их не чувствую. Может быть, чтобы заплакать, нужна душа".Постепенно всхлипы сменились кашлем и фырканьем. Потом Пилу осторожно отвёл от себя руки Мау и сказал:
– Ну ладно, слезами делу не поможешь, верно? Пойдём, нам пора. Знаешь, я уверен, что ты подсунул мне более тяжёлый край ящика!
И улыбнулся, словно ничего не произошло.
Не нужно было долго знать Пилу, чтобы понять – он плывёт по жизни, будто кокос по океану. Как ни топи его, всё равно вынырнет. В нём был какой-то внутренний источник радости, которая неизменно пробивала себе дорогу на поверхность. Его печаль была как мимолётное облачко, на минуту заслонившее солнце. Горе пряталось где-то в дальнем уголке его души, будто попугай капитана в запертой и занавешенной тканью клетке. Пилу справлялся с неприятными мыслями очень легко – он просто их не думал. Словно кто-то поместил в тело юноши душу весёлой собаки. Мау страшно ему завидовал.
– Перед приходом волны все птицы поднялись в воздух, - сказал Мау, когда они вышли из сумрака леса на яркий солнечный свет. – Будто знали заранее. А я не знал!
– Ну, птицы поднимаются в воздух всё время, например, когда в лес входят охотники, - возразил Пилу.
– Так уж они устроены, эти птицы.
– Да, но всё случилось буквально за минуту до прихода волны. Птицы почувствовали её! Как?
– Да кто ж знает!
Вот вам ещё кое-что насчёт Пилу: ни одна мысль не задерживалась в его голове надолго, ей становилось там слишком одиноко.
– У девушки-привидения есть… штука, называется "книга", слыхал? Сделана из чего-то вроде тонковьюна. И в этой книге полно птиц! – Мау и сам не понимал, зачем всё это рассказывает. Возможно, ему просто хотелось увидеть проблеск интереса в глазах Пилу.
– Расплющенных птиц?
– Нет, они вроде… как татуировки, но цветные! Штанишники называют птицу-прадеда "панталонником"!
– Что такое панталоны?
– Штанишные штаны для штанишниц, - объяснил Мау.
– Ну и глупо. Зачем нужно другое слово для штанов?
В этом-то всё и дело. У Пилу была душа, поэтому он мог не мучить себя лишними вопросами и жить волне счастливо. Но Мау, заглянув внутрь себя, находил лишь вопросы. Ответом на все его "почему?" было "потому!", а ведь это совсем негодный ответ. "Потому"… боги, звёзды, мир, волна, жизнь, смерть. Никаких причин, никаких ответов, только "потому"… "Потому" было проклятьем, твоей рукой в холодной руке Локачи…
ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, РАК-ОТШЕЛЬНИК? ХОЧЕШЬ УРОНИТЬ ЗВЁЗДЫ НА ЗЕМЛЮ? РАСКОЛОТЬ ГОРЫ, СЛОВНО НАПУГАННЫЙ КОКОС, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ ИХ СЕКРЕТЫ? ВСЁ ИДЁТ, КАК ИДЁТ! ПРИЧИНА БЫТИЯ ЕСТЬ САМО БЫТИЕ! ВСЁ В МИРЕ НА СВОИХ МЕСТАХ! КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ ТРЕБОВАТЬ ОТВЕТОВ? КТО ТЫ ТАКОЙ?
Никогда прежде Прадеды не кричали так громко. От их рёва у него заболели зубы, и Мау рухнул на колени, уронив ящик на песок.
– Что с тобой? – спросил Пилу.
– Кхм, - сказал Мау и сплюнул желчь. Эти старики не просто забрались к нему в голову, что было уже само по себе достаточно скверно. Прежде чем уйти, они всё там перевернули. Он тупо смотрел на песок пару минут, прежде чем снова смог собраться с мыслями.
– Со мной говорили Прадеды, - пробормотал он.
– Я ничего не слышал.