Нас называли ночными ведьмами

Да для страха просто не оставалось времени в полете, и по-настоящему он ощущался уже на земле, после того, как все оставалось позади. Когда сядешь, отрапортуешь, да вдруг вспомнишь все, как было, иной раз так и хотелось уткнуться лицом в грудь Бершанской, в грудь подруги и дать волю слезам - хотелось, а через минуту становилось стыдно за это, а потом смешно, а потом весело, просто весело на душе!»

* * *

Мой самолет приближался к вражескому укрепленному району на «Голубой линии». Как ни старалась я подойти к цели неслышно, все равно нас поймали широкие цепкие лучи. И как раз в тот момент, когда Лида Лошманова, мой штурман, готовилась бомбить. В кабине стало светло, к самолету потянулись снизу оранжево-красные ленты: три крупнокалиберных пулемета швыряли вверх огненные шары. [242]

Двадцать секунд я должна была вести самолет по прямой, не сворачивая. Всего двадцать секунд. Пах-пах-пах! Щелкают оранжевые шарики, будто пляшут вокруг самолета, все теснее окружая его.

–  Еще немножко… - говорит Лида.

Я послушно веду самолет. Мы с Лидой еще не привыкли друг к другу, присматриваемся. В полете она спокойна, говорит мало, только самое необходимое. Вообще она мне нравится. У нее продолговатое смуглое лицо и умные, немного грустные глаза.

Пах- пах-пах!… Земля плывет под нами медленно, очень медленно.

–  Готово, - говорит, наконец, Лида.

Бомбы сброшены. Стреляют кругом. Уклоняясь от трасс, я швыряю самолет то вправо, то влево, то вниз. Уже непонятно, где земля, а где небо. Вижу только блестящие зеркала прожекторов и огненные зайчики, весело бегущие к самолету. [243]

Но почему луна внизу? Ведь это луна! Я узнаю ее - немножко на ущербе… Она светила нам всю дорогу. А зеркала сейчас вверху… Значит, самолет в перевернутом положении! Я делаю невообразимый маневр, все становится на место: луна вверху, зеркала внизу.

Неожиданно рядом с зеркалами - несколько ярких вспышек. Взметнулись кверху снопы искр - и лучи погасли. Еще два взрыва. Это рвутся бомбы, сброшенные самолетом, который летел следом за нами. Кто-то из девушек выручает меня…

* * *

…Мы сидели в своих кабинах и молчали. Боевой задачи еще не было. Мой штурман сегодня - Галя Докутович. Она вдруг сказала:

–  На-ат, почему-то мне все еще не верится, что мы полетим вместе… Никак не могу привыкнуть, что ты летчик.

Я знала, что и она об этом мечтала, но теперь, с поврежденным позвоночником, и мечтать об этом нельзя…

От земли, щедро нагретой за день солнцем, поднимался теплый воздух, и казалось, что погружаешься в мягкую ласковую волну. Хотелось забыть обо всем, только сидеть так, не двигаясь, и ничего не видеть, кроме темного крыла на фоне неба и голубоватого мерцания звезд, чистых, только что родившихся.

–  Когда я вот так смотрю на звезды, - заговорила опять Галя, - мне кажется, что все уже было раньше… И я жила уже однажды, давно-давно, и вечер был точь-в-точь такой же…

Я не прерывала ее, и она вдруг сказала другим, глуховатым голосом:

–  Знаешь, прошел ровно год с тех пор…

–  Не думай об этом.

–  Если бы не ужасная боль по временам… Она мне постоянно напоминает. И так мешает…

–  Ты слишком устаешь, Галка. Много летаешь. Так нельзя!

–  Я не о том. Я не могу не летать. И не могу простить себе!…

–  Но ты же не виновата!

–  Виновата. Ранение в бою - это одно. А искалечиться просто так ни за что, ни про что - это совсем другое.

…Стемнело. По-2 стояли в шахматном порядке, готовые к вылету.

–  В детстве, совсем еще девчонкой, я мечтала о подвигах. И почему-то была уверена, что погибну как-нибудь трагически… Потом все прошло. А сейчас… - Галя помедлила.
– Я опять чувствую себя девчонкой… [244]

–  Все это вздор. Через десять лет мы будем вспоминать этот вечер!

–  Не могу себе представить. Странно - почему?

–  Просто это еще не очень скоро.

–  Странно… - повторила Галя.

Наконец мы получили боевую задачу. Я приготовилась включить мотор.

–  Докутович! Галя!
– послышался голос.

Женя Руднева, штурман полка, взобралась на крыло.

–  Девочки, как вы посмотрите на то, чтобы вас разъединить на сегодня?

–  Почему?

–  Летчик Высоцкая просит дать ей более опытного штурмана. Цель сложная, а у нее всего несколько боевых вылетов.

–  Ну что ж, если так… - сказала Галя, неохотно вылезая из кабины.

Ко мне пришла Лида Лошманова, кстати, толковый штурман. А в это время по взлетной дорожке, рассыпая снопы искр, бежал самолет. Там была Галя… В эту ночь она уже не вернулась. Совсем.

* * *

Из кубанской станицы Ивановской мы летаем бомбить укрепленные районы «Голубой линии», где немцы, отступив с Кавказа, сосредоточили свои силы.

…Темная безлунная ночь не обещала ничего хорошего: в такой темноте особенно свирепствуют прожекторы, яркость которых усиливается.

–  До цели еще семь минут, - сказала мой штурман Лида Лошманова.

В этот момент впереди зажглись прожекторы и сразу поймали самолет, летевший перед нами. В перекрестье лучей По-2 был похож на серебристого мотылька, запутавшегося в паутине.

Зенитки почему-то молчали. Скоро все выяснилось. В воздухе вспыхнула желтая ракета, и к самолету побежала голубоватая трасса огоньков. Желтая ракета - сигнал «Я - свой» для зениток.

–  Истребитель! Вышел на охоту!
– воскликнула Лида.

Уже не первый раз немцы выпускали против нас ночных истребителей. Видно, уж очень мы им надоели…

И снова побежали голубые огоньки - прямо в перекрестье. Пламя охватило самолет, и он стал падать, оставляя за собой извилистую полоску дыма. Отвалилось горящее крыло, и вскоре По-2 упал на землю, взорвавшись… [245]

Не раздумывая, я свернула в сторону и стала набирать высоту, чтобы потом спланировать на цель почти неслышно. Прожекторы, качнув лучами, поискали наш самолет и отключились. Мы планировали и после сброса бомб, уходя от цели уже на малой высоте.

В эту ночь сгорели над целью четыре наших По-2. Восемь девушек: Женя Крутова, Соня Рогова, Аня Высоцкая, Галя Докутович, Валя Полунина, Лена Саликова, Женя Сухорукова и Ира Каширина.

* * *