Наш человек на небе

Тем более что необходимости особой не было: капитан Игнази от гостя не отходил ни на шаг, буквально даже не отлипал — проводил экскурсию. Нет, сперва, конечно, предложил «лорду Половинкину» каюту, — очень хорошую, просторную и рядом с капитанской, — но Коле-то на месте не сиделось; думал, бросит сидор и сам по палубам пройдётся — ан куда там... Может, оно и к лучшему: пустовато здесь как-то, народу почти нет. Иногда штурмовики встречались, чуть почаще — дроиды. Техников на корабле оставалось совсем мало, но конкретной цифры... то есть числа, конечно; конкретного числа Таус не назвал — стеснялся, видимо. Коля незаметно провёл ладонью по скошенной стене очередного коридора — на пальцах жирно заблестела копоть. Лейтенант сочувственно усмехнулся: чистота — первейший показатель. Как старшина Вороватов говорил:

– Жинку, паря, не по физии выбирай. На физию-то они все!.. пока молодые. Ты к ней в комнату как зайдёшь, ты незаметно под кровать загляни, под половичок. Хорошая хозяйка мусор под кровать не заметает!

– А если плохая попадётся? — спросил тогда Коля.

– Женись, Половинкин! — жизнерадостно посоветовал старшина. — Хороших баб всё равно на всех не хватит, надо кому-то и на так себе жениться. Вот же рота тогда над Колей-то смеялась!..

Он шёл вслед за бубнящим что-то капитаном, вспоминал земную жизнь до войны — и улыбался. Потом вспоминал Юно — и улыбался тоже. Как она там? Вот уж у кого кораблик всегда в чистоте... Подумать только, а ведь «Тень» сперва такой большой показалась... интересно, поднял её Вейдер? Если поднял, Юно свою технику быстро в порядок приведёт, не то что...

– Вероятно, наша техника должна казаться вам настоящим чудом? — вкрадчиво спросил капитан Игнази, придерживая очередную дверь.

– Вероятно, — вежливо ответил Коля, пригибая голову и проходя в заваленный обломками металла ангар.

Не любил он, когда указывали, какие чувства ему испытывать и что должно ему казаться. Точнее... нет, не то. Просто одно дело, когда тебе показывают какой-нибудь там, например, живописный закат или, например, первый закон Кеплера — и говорят: смотри, как красиво! Тут только дурак не поддержит чужую радость.

А Таус... непонятное какое-то ощущение вызывал — фальши? Ну что за глупость, какая ещё «фальшь»... боялся он, что ли, Половинкина?.. «Эх», с досадой подумал Коля, «почему я не писатель? Вот у них каждое слово на своём месте. И думать не надо — что в голову приходит, то и записывай. Красотень!»

Но писателем Коля не был, и верные слова ему в голову приходили не вдруг; зато пришла мысль, что вон та здоровая пыльная глыба с торчащими по краям стволами...

– Это ВБТ — вездеходный бронированный транспорт, — любезно пояснил Таус. — «Топтун», как называет эти машины солдатня. Последнее слово было произнесено с такой шикарной

пренебрежительной интонацией, что Половинкин, искренно полагавший себя как раз той самой «солдатнёй», некоторое время колебался: не дать ли наглому парню в лоб. Потом дипломатические соображения перевесили; Коля открыл рот, чтобы спросить...

– Прошу прощения, Лорд Половинкин, — сказал Таус, хватаясь за нагрудный карман, — срочный вызов.

Коля кивнул и принялся рассматривать ВБТ. Странная машина — ни гусениц, ни... стоп, какие гусеницы! У ней внутри репульсоры, наверняка. Вот ведь чудище: даже больше, чем Т-35! А пушечки-то какие знатные, ну-ка, глянем... Как бы этого «топтуна» из-под обломков вынуть, да товарищу Рокоссовскому... а, кстати, почему «топтун», если репульсоры?.. Он собрался было обратиться за разъяснением к капитану, но в этот момент зуммер переговорного устройства на запястье мелко завибрировал.

– Алё, — сказал Половинкин, спешно поднося прибор к губам. — «Палач» слушает.

С той стороны озадаченно молчали, и Коля спохватился: как же его инструктировали?.. Я — «чайка»… Нет, не то. Я — «актриса»? Что за вздор: какая ещё «актриса»?! Ну да!

– Орёл, Орёл, я Сокол, приём! — шёпотом закричал Коля в микрофон.

– Сокол, ты дятел! — голосом майора Мясникова рявкнул приборчик, и на сердце у Половинкина сразу отлегло и потеплело. — «Алё»!.. Голову включай, С-сокол.

– Слушаюсь включать голову. Орёл, докладываю!..

– Отставить, — сказал Мясников. — Как у вас там погода?

– Ясно, — сказал Коля, машинально отступая подальше от Игнази. Тот приглушённым голосом трепался по собственной рации, и лицо у капитана делалось всё более и более озабоченным. — Метеоритов нет, видел комету.

– Тогда слушай, Сокол. Крепость взорвана... отставить! Только один сектор. Разрушено помещение Оперативного центра, пострадал ЦОУП, ну и так, по мелочи.

Майор имел привычку выкладывать неприятные новости сразу, в лоб — и манера его странным образом успокаивала и мобилизовывала Колю.

– Я должен вернуться? — спросил Половинкин.

– Голову включи. Замятня у нас серьёзная, Власов крепко застрял на южном. Катуков держится контрманёвром, но... в общем, оперативного стола в крепости больше нет. Принято решение перенести штаб фронта на «Палач». И часть авиации. Понял, Сокол?..

Всё встало на места.

Один из наиболее рискованных и ожидаемых вариантов развития событий становился реальностью.

Коля выслушал краткие, — большая часть была оговорена заранее, ещё на Земле, — приказания и наставления, попрощался и, поворачиваясь к Таусу, отключил прибор.

– Какого хаоса... — с тоской пробормотал Игнази, отнимая руку от нагрудного кармана и синхронно оглядываясь на Половинкина. Сомнений не было: получил капитан ту же самую информацию, что и Коля. Хотя, понятно, в ином разрезе.

Молодые люди молча смотрели друг на друга. Предстояла большая работа.

Глава 15. Человек со сварочным аппаратом

«Палач» оживал, словно земляне наполняли его новой силой. Осназовцы разбежались по кораблю, как весёлые, хитрые, увешанные стволами тараканы. На Земле к этому времени успела побывать большая часть личного состава и «пятьсот первых», и «вьюжников» — бойцы НКВД, не успевая соскочить с трапов челноков, всюду натыкались на знакомых, тех самых парней, с которыми совсем недавно делили тяготы войны. Общая окопная правда — что объединяет надёжнее?..

Личный флагман лорда Вейдера наливался светом и смехом: имперские техники и грузовые дроиды раскатывали катушки силового кабеля с пропитанной бумажной изоляцией. Завод «Москабель» уже подвергся плановой частичной эвакуации, прорастая «Куйбышев-», «Урал-» и «Сибкабелем»; медной жилы, — как и почти всех материалов стратегического значения, — остро не хватало. Ну да чего не отдашь для благополучия союзника — которое в итоге всё равно твоё собственное?..

На помощь космическим электрикам спешили электрики земные; спешили слесари, врачи, сварщики, мотористы, ракетчики... Людей эвакуировали из Белоруссии — ввиду угрозы уничтожения лагеря; люди прибывали из резерва Ставки: Коля прекрасно знал, что отряд Мясникова изначально готовили для захвата «марсианского» линкора — но, помимо подразделений «волкодавов», товарищ Берия успел сформировать группы технических экспертов: в режиме традиционно особой секретности, на базе Специальных отделов НКВД.

Лаврентий Палыч не любил ломать и делал это лишь по крайней необходимости; Лаврентий Палыч предпочитал строить.

– Работы много, — сказал Мясников, отвечая на восторженное приветствие Половинкина. — Ты с их Оперативным центром разобрался?

– Разобрался, товарищ майор, есть стол, работает.

Оперативный стол в белорусской крепости оказался уничтожен взрывом; кремлёвский прибор для непосредственного управления войсками не предназначался. Развёртывание новой системы телеуправления на Земле потребовало бы от полутора до двух недель — по самым оптимистичным оценкам. Такого времени у РККА не было: слишком многое зависело от того, успеют ли объединённые силы Василевского и Конева прорваться в Белоруссию. Лорд Вейдер сам предложил товарищу Сталину перенести центр управления войсками Особого Белорусского фронта на орбиту, задействовав практически простаивающий оперативный стол «Палача».