Наша навсегда

— Я должна сказать тебе, — начинаю я, но Камень перебивает.

— Не здесь. Давай до меня доедем.

— Хорошо, — киваю я послушно. В любом случае, не собиралась уже никуда бежать от него.

Мы едем по темным пустынным улицам родного города, и я снова флешбеки ловлю! Как мы с ним в первый раз ехали по этим улицам! Ночью!

Как он напугал меня тогда!

— Слушай… — приходит мне в голову спросить, почему раньше-то не интересовалась? Насколько же я в себе была, с ума сойти… — А помнишь, тогда… В первый раз, когда мы ехали… Ну, ты меня подвез от универа ночью?

Лешка кивает, усмехается, видно, тоже вспоминает ту ситуацию.

— Почему ты так сделал? Ну, почему напугал меня?

— Чтоб не шаталась ночью, понятно же, — говорит он.

— То есть, ты изначально не собирался меня трогать? — уточняю я, — просто пугал? Потом… После драки?

— А вот после драки-то мне башню и сорвало, маленькая. Окончательно.

Ого…

Я хочу еще спросить, испытывая дикую потребность, жажду погружения в наше общее прошлое. Мне кажется, что я таким образом исцеляюсь, прихожу в себя все больше и больше.

Но мы сворачиваем в знакомый переулок.

— Ты до сих пор здесь живешь? — неверяще оглядываюсь я на разросшийся частный сектор. Давно уже тут нет деревянных развалюшек, их сменили красивые каменные коттеджи.

— Да, — пожимает плечами Лешка, — почему нет? Место тут хорошее, земля дорогая…

Мы подъезжаем к воротам, Лешка жмет на пульт, открывая их.

И в этот момент нас догоняет и с визгом тормозит чуть впереди, перекрывая выезд, приметная спортивная тачка.

Ослепляет фарами.

Лешка матерится грубо, тянется к карману, и я с ужасом вижу, что достает он… Оружие!

Боже!!! Он что, серьезно?

Он будет стрелять по Лису?

С ума сошел?

— Блядь, сучара… — рычит Лешка, полностью оправдывая мои ужасные опасения.

И я окончательно возвращаюсь в реальность.

Где Лис и Камень — давно уже не парни, кулаками решающие свои вопросы.

Теперь они — жесткие и жестокие даже мужики, с таким жутким бэкграундом, что становится понятно: разбираться не до первой крови будут.

А до первой смерти.

Меня окатывает невероятным страхом, мысли скачут в голове дико!

— Лешка! Нет! — кричу я, пытаясь ухватить каменного Камня за руку, — нет!

— В машине сиди, — рычит он и открывает дверь.

Я вижу, что Лис уже выскочил из-за руля и направляется к нам упругой, хищной походкой.

И да, у него в руке тоже пистолет!

Они…

Они ненормальные! Оба!

Я выкатываюсь с пассажирского прежде, чем Камень успевает нажать на кнопку блокировки, под яростный рык:

— Куда, бля???

Бегу к Лису, затормозившему и изучающему меня пристально и ревниво.

И с разбега прыгаю на него, хватаю за шею, загораживая собой от выстрела.

— Убери! Убери! — всхлипываю я, вжимаясь всем телом в словно из железа отлитую твердую грудь, запрокидываю лицо, мокрое, залитое слезами, и все молю, жалко и невнятно, — убери… Пожалуйста… Пожалуйста…

У Лиса подрагивают гневно ноздри, но на Лешку, уже вышедшего из-за руля, он не смотрит, тут я добиваюсь своего. Только на меня его взгляд устремлен.

— Маленькая… — хрипит Камень, и я знаю, что он скажет дальше. Чтоб я отошла.

А я не могу.

Потому что в этом случае он убьет Лиса. Или Лис убьет его. И тогда… Я сама умру.

Я не смогу жить, если кого-то из них не будет!

Мысль новая, и поражает меня настолько, что, застыв буквально на мгновение, я делаю то, что диктует мне сердце. Мое дурацкое, сумасшедшее сердце.

Притягиваю к себе за шею Лиса и целую его.

Сама.

И он тут же реагирует, роняя ствол и подхватывая меня за ягодицы вверх, как совсем недавно до него Камень. И целует меня, так глубоко и грязно, пошло, жестко, безумно горячо, с болью и кровью, наказывая и умоляя…

Это новый, запредельный уровень восприятия реальности.

Мой старый комп уходит в еррор.

За спиной, близко, очень близко, ощущаю присутствие Камня, он еле слышно матерится, глядя на нас.

А затем коротко командует:

— В дом ее неси, сучара, блядь. Шоу для соседей достаточно.

30

— Какой же ты все-таки мудак… — рычит Камень Лису, стаскивая с меня одежду, быстро, с треском и хрустом, словно обертку конфетки разворачивая, и тут же прижимаясь голой грудью к моей уже тоже голой спине и впиваясь губами к плечо возле шеи с мучительным стоном, — блядь… Маленькая… Сносит башню…

— Завали… — шипит Лис, взбудораженно, чуть ли не подрагивая пальцами, касается моего лица, шеи, взгляд от меня не отводит, и там, в этом взгляде… О-о-о… Безумие… Огонь, желтый, хищный… — Малышка… Почему с ним? Почему? Не со мной? А?

— Сука, пасть закрой, она — моя! — жесткий рывок назад, и я впечатываюсь в мощное, горячее до умопомрачения тело, а огромные лапы уже скользят по бедрам, стаскивая джинсы, окончательно раздирая молнию, застежку, все, что непонятным образом уцелело после секса в машине, — маленькая… Раздвинь…

— Мы так не договаривались, блядь! — сухие, опаленные солнцем и песком ладони царапуче проходятся по моей груди, и меня выгибает от этих собственнических прикосновений, грудь, и без того нереально чувствительная, ноет так сильно, так требовательно, что я непроизвольно прижимаю Лиса за шею ближе, тяну его к себе, желая получить как можно больше этих огненных ощущений.

— Ох, блядь… — Лис, словно послушный моей воле пес, падает на колени и тянется губами к груди, жадно прикусывает, лижет, запуская по коже такие фейерверки, что кажется, будто она светится вся, искрится!

— Маленькая, давай сюда, — Камень, на секунду оторвавшись, подхватывает что-то с низкой кушетки, стоящей рядышком, бросает на пол, надавливает на плечи, заставляя опуститься на колени.

Я понимаю, что он сзади, чувствую его огромный член, прижатый к пояснице, а взгляда оторвать от Лиса не могу, от его лица, загорелого, сурового, хищного, от его влажных теперь губ, потому что он облизывает мою грудь, жадно, словно самое сладкое в мире мороженое, и грубость Камня дополняется этой сладостью Лиса…