Нашествие гениев

Я осторожно провела ладонью по его щеке и сказала:

— Зато ты помог другу. Если бы не ты, вряд ли бы у него получилось захватить Такаду, а Ниар бы не смог в этом случае разоблачить Киру.

— Ты преувеличиваешь мою значимость, — фыркнул Майл. — Михаэль и сам мог справиться, просто я знал, что это очень рискованно, и если бы он погиб, а я даже не попытался ему помочь, я бы себе этого не простил.

— Но почему ты не продумал план отхода? — едва слышно спросила я. В зеленых глазах не было ни раздражения, ни возмущения — только глухая, монотонная, беспросветная тоска, а потому я все же решилась задать этот вопрос…

— Я продумал, — ответил Дживас. Как-то обреченно, но на удивление спокойно. — Но у Такады было больше охраны, чем мы предполагали: существовал резерв, который Хол от нас скрыла. По идее, он должен был быть отправлен ею за Михаэлем, но она направила его наперерез мне. Я учитывал такую возможность, и план отхода у меня был, но они перекрыли дорогу до того, как я добрался до автострады — там они не сумели бы меня догнать, вот только по городу движение замедляется, и у них было преимущество. Я не учел одного: на соседней улице произошла авария, и поток машин был перенаправлен на ту улицу, по которой ехал я. Это замедлило мою машину, и в результате охрана Такады успела перекрыть трассу. Хотя, если честно, я этого не ожидал. Я допускал, что Хол предаст нас, но не хотел в это верить до самого конца…

Я вздрогнула. В памяти вспыхнули картины того, как грудь Майла пронзали пули, как кровь растекалась по серой жилетке, как из его губ падала сигарета…

— Ну перестань, — пробормотал он, снова вытирая мои щеки, и я поняла, что опять расплакалась, на этот раз, к счастью, без истерики.

— Прости, просто вспомнила… — пробормотала я.

— Понимаю, — грустно усмехнулся он. — А ты вспомни другие кадры. И вообще, зачем что-то вспоминать, когда рядом с тобой оригинал?

— Это да, — улыбнулась я и посмотрела ему в глаза. Он тоже улыбался, даже еще более грустно, чем я, и я понимала, что ему тоже очень больно, но он держится, а потому я кивнула и решила, что больше не буду плакать. Не из-за обещания — ради него. Ради того, чтобы не причинять ему еще больше боли…

— Я буду сильной, Майл, — прошептала я, и он кивнул:

— Вот и молодец. Идем, нас Михаэль, наверное, заждался.

— Ммм… Прости, — пробормотала я, ткнувшись носом в полосатую кофту.

— Да ладно, я все понимаю, — хмыкнул он. — К тому же, в результате ты досталась мне, а не ему, так что я не ревную.

— Дааа? — протянула я и дала ему щелбан. — Обидел няшу! Няше, может, тоже хочется Шекспировских страстей?

— Правда, что ли? — скептически выгнул бровь Дживас, и я рассмеялась.

— Не-а. Вру. И ты это знаешь.

— Знаю, — усмехнулся он, поднял с асфальта гогглы, взял меня за руку и потащил к выходу из переулка. — Но учти: я хоть и лемур, хоть и апатичное создание, но на ревность способен, хоть и не тяну на Отелло.

— Ну да, на мавра не похож, слишком бледный, — съязвила я, а Дживас только фыркнул в ответ.

Михаэль обнаружился недалеко от того дома, за которым мы прятались — как раз у соседнего переулка. Майл шепнул: «А сейчас приготовься, он начнет вещать: „Я же говорил!” — и прочее, прочее», — а я усмехнулась и кивнула. Неужто Мэлло видел, что Мэтт мне нравится? Да ладно! Как же он не разглядел, что сам мне нравился? Временная слепота, или он просто решил поверить мне и на собственную интуицию внимания не обращал? А может, это Дживас его убеждал не думать о подобном? Тоже вариант, причем наиболее вероятный — он же знал, что этот истерик в крайности опять впадет…

Мы подошли к Кэлю, нервно бегавшему туда-сюда по тротуару, и тот, мгновенно углядев, что мы держимся за руки, расплылся в довольной улыбке.

— Ну? Я тебе говорил? — выдал он сразу же, и Дживас закатил глаза.

— Да, ты гений, — фыркнул он, и я усмехнулась, а Михаэль продолжил свою тираду:

— А ты мне еще, помнится, говорил, что я заблуждаюсь, и что ты к ней ничего не чувствуешь, — я нахмурилась, но Мэлло меня огорошил следующим высказыванием: — А когда я припер тебя к стенке после вчерашней сцены на площади, ты мне что сказал?

Дживас поморщился и неохотно озвучил фразу, прозвучавшую в тот день целиком:

— «Она и правда наш друг. А мы с тобой два слепых идиота. Вот только если ты ошибаешься, и нравишься ей ты, а не я, я вам мешать не хочу».

— Блин, Майл! — возмутилась я. — Твое самопожертвование — это вообще!..

— Я ему то же самое сказал, — пожал плечами Михаэль. — Если бы я влюбился так, как это чудо в перьях, я бы боролся до конца. Даже если бы объект мечтаний нравился ему. И не потому, что я такая сволочь, просто я считаю, что если двое мужчин влюбились в одну женщину, она имеет право выбора, и решать ей, а не им — не стоит сбегать в кусты и говорить: «Я тебе уступаю дорогу». А что, если это ее несчастной сделает?

Майл вновь закатил глаза и напялил очки.

— Идемте уже, демагоги, — фыркнул он и последовал своему совету — ломанулся в сторону нашего дома так, что только пятки засверкали.

— Стоять, лемур! — крикнула я и ломанулась следом.

— Мы опять играем в догонялки? — усмехнулся Кэль, спокойно следуя за нами и безнадежно при этом отставая.

POV Юли.

— Бейонд! Бейондыще! — орала я, плетясь за монстром жизни моей, превращавшим ее в радужную сказку, и мечтая о тихом и спокойном вечере, а не о турпоходах по городу. Куда его несет, а главное, зачем? Ладно б мы реально гуляли — нет, он прется в сторону парка. Чего я там не видела? Смерть свою от падения со ржавых качелей? — Стоять, самурай европеидной расы! Куда ты меня тащишь насильно — ты колым не заплатил! Верни, откуда спер!

— Насильно? — холодно бросил ВВ, резко останавливаясь, но не оборачиваясь. Я в него аж чуть не врезалась… — Ты идешь за мной сама, вряд ли имеет место насилие над личностью.

Вот ведь бяка! А самое обидное — он прав. Бёздей потопал дальше, а я, уперев руки в боки, заявила:

— А если я дальше не пойду?

— Тогда я вынужден буду применить силу, — безразлично бросил этот гадик. Хоть бы пояснил, чего прется в эту глушь! А то все скрытничает… С тяжким вздохом я поплелась следом, ибо Бейонд Бёздей шутить не привык, а значит, быть мне мешком во второй раз, ежели я за ним не пойду…

— О, мрак очей моих, скажи хоть, чего тебе там надобно, а? А то прусь, аки лань к обрыву, и не ведаю, что под ним речка-переплюйка, и я вряд ли выживу, ежели белку-летягу закосплею, — бухтела я.

Бейонд меня ответом не удостоил, и лишь придя на Манину любимую полянку, обернулся, поднял лапки кверху, а вернее, на уровень груди, накачанной груди, кстати, но это я отвлеклась, подбери слюнки, Юлёк, не до этого сейчас, и заявил:

— Бей.

К чему бы это? У нас опять день психологической помощи? Да не стоит, я в относительной норме, ибо раз за дело взялся мой любимый маньяк, ото всех останутся рожки да ножки, и то, если останутся: мы ж можем останки в ванной с серной кислотой уничтожить. Или кости не уничтожатся? Тогда в цемент и на дно реки, бугага!

— Зафига? — удивленно вопросила я. — Я вроде не так переживаю, чтоб меня из транса выводить путем мазохистичного самопожертвования…

— Ты хотела научиться драться — учись, — выдал ВВ. Да ладно? А как же обещание меня, несчастную, защищать? Но грех не воспользоваться предложением… Вот только с чего он вдруг такой добренький стал?

— Знаешь, Бёздеюшка, — протянула я, — я вчера артик в сети откопала, который меня в транс вогнал: ты, да с ангельскими крылышками. Ты что, решил его закосплеить и милахой побыть? Откуда такая любовь к ближнему, а? Ты ведь не склонен…