Нашествие гениев
Шрифт:
Ехали мы молча, ибо о чем мне беседовать с этим гавриком из свиты своего персонального кошмара? Вот то-то и оно, что не о чем. Я мысленно подсчитывала урон, и, на удивление, он оказался небольшим: несколько синяков, куча ссадин — больше никаких последствий быть не должно. Я легко отделалась! Повезло, если можно так сказать. Да и почему нет? Все же во всем надо искать плюсы, даже в минусах — противоположности ведь притягиваются. А значит, любой минус — магнит для плюса.
Мы выехали за город и подрулили к большому коттеджу, гордо высившемуся во чистом поле и обнесенному забором метра в три высотой. Нехило так Ионов защитился… Раньше заборчик поменьше был. Остановившись у ворот, водила куда-то звякнул, и те распахнулись. «Тук-тук, кто в теремочке живет, кто в трехэтажном живет?» Враг мой, вот кто. Стало жутковато, ну да ладно, приехала уже, не убегать ведь теперь? Все
— Не забывайся, холоп! Царскую рожу ведешь на заклание!
Мне не ответили, но и попыток вновь меня потискать, пардон, провести болевой захват и доставить моральному, а то и физическому инквизитору, не предприняли. Уже плюс! Видать, этот гаврик знает, что я очень нужна его боссу. Блин, лучше б я ему ненужна была, право слово! Но «право» сейчас не модно — большинство стремится «налево», а потому меня завели в кабинет и оставили в гордом одиночестве. Так-с, осмотримся. Четыре стены, оснащенные темно-серыми обоями с разводами, пол — одна штука, укрыт ковром черным, персидским, с серебристым рисунком, потолок — одна штука, как ни странно, белый, камин у стены напротив входа — одна штука, классический, каменный, огонь присутствует, кочерги нет — непорядок. Окно притулилось в стене слева, занавешено черной шторой с серебристыми королевскими лилиями и намертво замуровано решеткой, на стене справа висят гравюры к «Божественной Комедии» Данте Алигьери, перед камином — два бордовых мягких кресла с огромными спинками и массивными подлокотниками, полностью обитые тканью цвета крови, а по обеим сторонам от двери врастают в потолок книжные шкафы. Да уж, у Ионова всегда была тяга к готике, и то, что я перечислила в этой комнате, не изменилось с тех пор, как я в ней последний раз была, разве что кто-то, несмотря на решетки, спер кочергу и прочие каминные принадлежности, но это явно сделано для того, чтобы я хозяину железякой по лбу не зафиндилила в сердцах. А вот из изменений могу назвать следующее: квадратный низкий столик у левого кресла заменили на такой же низкий, но круглый, черного дерева, у правого же кресла появился отсутствовавший прежде как данность его брат-близнец.
За моей спиной раздался щелчок замка, и в комнату зарулил высокий, под два метра, гражданин в черном классическом костюме, белой рубашке и черном же галстуке с серебряной брошью в виде стрелы на оном, и это в тридцатиградусную-то жару. В черных кожаных ботинках можно было увидеть собственное отражение, настолько они были вычищены, а короткие черные волосы были идеально уложены, прямо волосок к волоску, только без геля, пенки, мусса и прочей пакости: обладатель густой темной шевелюры и не менее темных мыслей всякую химию не признавал. Прямой тонкий нос, длиннющий, как незнамо что, хотя я явно придираюсь, тонкие бескровные губы, что странно, учитывая, сколько крови он у народа выпил, вампирюга эдакая, худое лицо (недоедает, бедный, все деньги на чистильщиков обуви и гладильщиц костюмов уходят, ага), бледная, практически белая кожа (говорю же — вампир), и холодные, жестокие, безразличные ко всему и вся черные глаза. Класс! Явился, не запылился, нежить в обличье человеческом! Впрочем, надо признать, нежить симпатичная, и я бы даже сказала «красивая», если бы он таким гадом не был…
— Ну привет, — холодно бросила я, скрестив руки на груди.
— Здравствуй, моя Темная Королева, — ослепительно улыбнулся мой кошмар на улице Вязов, запирая дверь изнутри. Боится, что сбегу? Да ладно! Из его дома невозможно выйти без его разрешения — церберы на воротах не выпустят.
— Просила же меня так не называть! — поморщилась я, жалея о том, что перед тем, как вести меня к шефу, тот гориллообразный боец кулачной промышленности меня обыскал и забрал флик-лезвие вместе с мобилой. Нет, ясен фиг, я не собиралась втыкать ножичек в глазницу злейшего врага, равно как и лупить ему по маковке кочергой, хотя соблазн был велик — мне просто необходима была уверенность в себе, а эти гады меня ее лишили. Спросите, что за бред, почему я не могу быть храброй без оружия? Поясню. «Детская психологическая травма», как выражаются психологи. Я с детства такой стала, после определенного рода событий, а потому без оружия чувствую себя как в западне, а вот с шашкой наголо готова горы
свернуть. Ну да ладно, я отвлеклась…— И что? — усмехнулся Ионов, тут же развеяв иллюзию того, что передо мной гостеприимный хозяин. Впрочем, он ее мгновенно вернул на место, мило улыбнувшись и заявив, кивнув на правое от двери кресло: — Присаживайся, поговорим.
— И чаю гостье не предложишь? — съязвила я, усаживаясь-таки куда послали.
— Не сейчас, — пожал плечами мой вражина, грациозно опустившись в соседнее кресло и сложив кончики длинных белых пальцев вместе. — Не хочу, чтобы нам мешали. Признаться, не ожидал, что ты так быстро сдашься.
— Ты же все равно не отстанешь, — поморщилась я, — Этот твой прихлебатель заявил, что ты все время будешь их посылать. А мне не светит, чтобы ты на меня травлю устраивал: я же не всегда по улицам одна хожу…
— Сегодня ты тоже была не одна, — усмехнулся этот гад и пристально на меня посмотрел.
— Да, была, но, к счастью, мой спутник не стал вмешиваться, — пожала плечами я, глядя в камин и откидываясь на спинку кресла. А что? Расслабленная поза располагает к беседе без вспышек ярости, но внутри я собрана и готова к такой вот вспышке. Впрочем, Ионов к ним обычно не склонен: он сама холодность, расчетливость и сосредоточенность — делец, одним словом.
— Интересно, — хмыкнул он. — Ты же не любишь трусов, презираешь их. Не верю, что ты стала бы общаться с трусливым существом, бросающим девушку в опасности.
— Нет, конечно, — ответила я, пристально, но незаметно глядя на его отражение в каминных часах. — Но он в меня верил и знал, что я справлюсь. К тому же, я просила его не вмешиваться: не хотела подставлять, все же он… Ну да ладно. Мы немного просчитались, но знали, что меня не убьют, потому он и не стал вмешиваться в бой.
— Хм. И что ты хотела сказать, но не договорила? «Все же он плохо дерется» или «все же он мне нравится»? — вопросил Ионов безучастно. Ой, как же меня бесит, когда он задает провокационные вопросы с пофигистичной харей, словно интересуется, какая погода на улице, глядя в окно! Но сейчас я как раз хотела, чтобы он задал этот вопрос, а потому быстро ответила:
— Потому что он мне нравится.
Краем глаза я отметила хитрую усмешку своего вражины, однако понять, повелся он на мою провокацию или нет, сказать было сложно. Он знал, что я обычно отвечаю очень быстро, когда вру в опасной ситуации, а потому должен был прийти к выводу, что Ниар плохо дерется — это бы помогло, реши он послать к Риверу своих горилл. Но не факт, что он к этому выводу пришел, потому как он до безобразия хитрый и умный гад…
— Чего тебе надо? Чтобы я вернулась и выступила за тебя? Но у тебя уже есть чемпион, — поспешила сменить тему я, пока выяснение того, кем для меня является Ривер, не зашло слишком далеко. — Зачем я тебе? Два чемпиона — это перебор. Ты можешь не сорвать куш.
— Есть такая вероятность, — протянул Ионов, и я с грустью, тоской и печалью осознала, что такой вероятности нет — больно уж хитро он на меня глазел, когда это говорил. Я была ему нужна — это было невооруженным взглядом видно, но зачем — все равно было не совсем понятно. — Однако я не собираюсь терять шанс сорвать куда больший банк, чем если останусь с одним-единственным чемпионом.
— Да брось, — фыркнула я, разглядывая угольки в камине. — Он сильный боец, не понимаю, зачем тебе я. Я год не тренировалась. Смысл?
— Ты тренируешься уже около трех недель, а значит, форму уже начала восстанавливать, — глубокомысленно изрек он. — К тому же, моя Королева не может потерять способность сражаться.
Никогда его не понимала в этом. Что за фетиш такой: называть меня королевой и заменять этой кликухой мое имя? А самое дебильное в этой ситуации то, что он и впрямь всегда обращался со мной как с королевой, за исключением тех моментов, когда на меня по его приказу наезжали. Вот где у человека логика? В районе полного отсутствия… Хотя нет, она вся в бизнес-план перекочевала, ага…
— И давно ты за мной следишь? — фыркнула я, вернувшись к наблюдению за врагом при помощи подручных средств в виде каминных часов.
— Я и не прекращал этого делать, — пожал плечами он. Врете, батенька, ой врете! Ты ж у нас статичен до безобразия, в жизни пальцем не пошевелишь лишний раз, и только когда блефуешь, причем блеф этот представляет огромную важность, ты начинаешь шевелить конечностями, подтверждая этим свои слова. Я тебя слишком хорошо изучила за три года ежедневного общения, не обольщайся и не думай, что сможешь вот так просто меня обмануть! А вывод я могу из твоих слов сделать лишь один: ты на меня решил забить, но Кира тебе обо мне напомнил. Класс! Я еще больше возненавидела Ягами.