Нашествие гениев

Рюзаки тоже нахмурился, а потом коротко кивнул и повелел:

— Если тебе станет хуже, поговори с кем-нибудь.

— Ладушки, — просияла я, думая, что в жизни не стану ни с кем это обсуждать, и что хуже уже некуда. Хотя нет, есть куда. Вечером у меня бой, ибо я почти сутки проспала! И это вгоняет в депру почище выпадения из ванны и вскакивания с койко-места…

Я ускакала на кухню, окрыленная обещанием Рюзаки молчать в тряпочку, поверив, что обещание он сдержит. Поскольку до подъема мафии времени было навалом, я решила окончательно укуриться и приготовить что-то сербское. Покопавшись в интернете с ноутбука, я откопала рецепт, подходивший мне по ингредиентам: сербский ореховый торт. Испекся он довольно быстро, и я, в добавок к нему, приготовила нечто совсем уж странное, что попробовать ни за что бы не решилась: салат из яблок, банана и (только не упадите) соленых огурцов, заправленный майонезом. Уж не знаю, с родины ли Дживаса сей рецепт, но в сети он значился как салат «Сербский», вот я и решила проэксперементировать на Дживасе, дабы узнать, съедобна сия конструкция или нет.

Когда мафиози поднялись, их уже ждал непонятный науке зверь, пардон, салат, ореховый торт и горячий чай. Мэлло бодрой ланью проскакал в душ, кинув мне: «Привет, ты как?» Я ответила, что лучше только на том свете, и Шоколадный Фей, поморщившись, скрылся с глаз моих. Когда он вновь предстал пред мои светлы очи, настроение у него было получше, дуться на мою шуточку он перестал, а потому, узрев тортик, довольно усмехнулся и, заползая на свое место, возвестил:

— Ну давай, корми меня, я голодный.

— Нахал, — фыркнула я, довольно улыбаясь, и положила ему на тарелку кусочек торта. В ванной послышался шум воды, и я поняла, что Дживас прошуршал туда, не поздоровавшись. Я нахмурилась, а Кэль ни с того ни с сего вопросил:

— Что у вас вообще происходит? Почему он с тобой почти не общается?

— Если бы я знала, — растерянно пробормотала я. — Я думала, ты в курсе…

— Нет, — процедил Михаэль. — Он почему-то отказывается говорить о тебе. То есть о помощи тебе он говорит, а вот о ваших отношениях — все, табу. Причем так всегда было, стоило лишь мне сказать: «А она тебе небезразлична», — как он просил меня заткнуться и не лезть не в свое дело.

О как. Красивые у мафии отношения! «Он просил меня заткнуться» — эпично, ничего не скажешь! Ну да ладно, это их проблемы…

— Я не понимаю его, — тяжко вздохнула я. — Раньше понимала, а сейчас не могу понять. Он от меня стеной отчуждения отгородился и табличку «Вечный офф» вывесил. Не знаю, что будет дальше…

— С ума-то не сходи, — поморщился Михаэль, вгрызаясь в тортик. — Нормально все будет. Майл слов на ветер не бросает, поверь. Не думаю, что он из жалости все это устроил.

Ох, как-то неприятно слова «из жалости» по сердцу резанули… Где мои семнадцать лет? «На Большом Каретном»… Тогда моя сердечная мышца от всякой ерунды не болела…

— Да, ты прав, — вяло улыбнулась я, и на кухне появился Дживас. Что примечательно, в очках. Я флегматично на него глянула, налила чай, кивнула на тарелку с пирогом и спокойно сказала:

— Утречка и приятного аппетита. Тут салат еще неопределенной этимологии, но под названием «Сербский», имеется. Захочешь — попробуй, но лично мне было бы страшно: там огурцы соленые, яблоки и бананы, и все это богатство обильно сдобрено майонезом.

Кэль, бедный, аж поперхнулся. Прокашлявшись, впечатлительный мафиози ткнул в салат пальцем и с офигевшим видом вопросил:

— И ты считаешь, что это съедобно?

— Так не я ж придумала — рецепт такой, — пожала плечами я, с наигранным интересом разглядывая салатик. Главное на Дживаса не смотреть…

— Не, я не экстремал… — пробормотал Михаэль, возвращаясь к торту. — Точнее, я экстремал, но не настолько.

— Я тоже, — подал голос Дживас. — Не хочу рисковать — мне еще работать…

— Да ладно, это же я ради прикола настрогала, — усмехнулась я, продолжая подозрительно разглядывать «Сербский» салат. — Мне самой жутко, так что лучше не пробуйте. Но рецепт меня в укатайку вогнал, вот я и приготовила. Да и я же совсем чуть-чуть настрогала — знала, что никто не будет.

Дживас пожал плечами, а Кэль разразился пространной тирадой о том, что, в принципе, ничего особенного с нами случиться не должно, если мы сие чудо кулинарного искусства отведаем, вот только о вкусе он ничего сказать не мог и даже гадать не хотел, как он на нас отразится — то бишь побежим мы возвращать миру салатик тем же путем, коим его проглотили, или нет. Я думала, что нет, Кэль — что обязательно вернем, а Майл воздерживался — он ушел в глухую оппозицию. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Дожевав торт, допив чай и в последний раз обложив несостоявшийся салат «парой ласковых» на тему «Банан и огурец по форме похожи, но из-за этого в один салат их пихать — перебор», Мэлло поскакал в прихожую. Дживас, тяжко вздохнув, одним жевком заглотил оставшуюся часть своего куска торта, быстро сполоснул посуду и, не говоря ни слова, пошлепал к выходу. Класс! Полный игнор…

Я мафию провожать не пошла и осталась на кухне учить японский. Надо же наверстывать то, что прогуляла! Благо, учитель был под боком… Хотя L я тревожить по таким пустякам не стала и разбирала материал самостоятельно, вернее, с помощью Юлькиных конспектов, учебника и интернета. Ясное дело, Грелля и сама в прошлую среду на курсы не попала: все же учиться, когда я говорила с врагом, даже с Греллиными нервами человек, небезразличный к судьбам мира, ну, или отдельных его представителей, не смог бы, а посему последнюю тему приходилось читать в пособиях для мечтающих о сакуре, Акихабаре и кимоно. Правда, сосредоточиться на тексте было сложно: мысли все время сползали на предстоящий бой. Интересно, мне предстоит драться с Бёздеем? Даже не знаю, хорошо это или плохо. С одной стороны, если я продую, он меня не укокошит, да и вообще я с ним уже привыкла сражаться, в панику не впаду — идеальный вариант. А с другой — мало ли какая шлея ему под хвост попадет, и решит он вспомнить молодость, узрев цвет моей кровушки? Хотя вряд ли. Но ведь его Путь Меча — идти до конца, так что все возможно. Там ведь бьются до полной победы, то есть до положения, когда противник не может сражаться. Ну или отказывается это делать. Впрочем, печалька главная в том, что если прозвучал гонг и бой завершен, бойцов растаскивать никто не спешит, так что победитель может добить побежденного. На это делают отдельные ставки: кто выживет, а кто нет, кто добьет противника, а кто смилостивится и «дарует жизнь», как бы мерзко и пафосно это ни звучало.

Вот за такими невеселыми мыслями меня и застала Юля, прискакавшая в девять утра и с порога засыпавшая меня тонной вопросов, которые можно было сформулировать двумя словами: «Ты как?» Я протащила ее на кухню — нечего Белоснежку нашу будить, и пояснила, что я в норме, цвету и пахну ананасами, да и вообще, жизнь хоть и отстой, но я под ударами судьбы ломаться не собираюсь и буду только гнуться. Не хотелось Греллю пугать: она и так была вся на нервах… Оказывается, Бейонд велел передать, что будет драться честно и до конца, и что даже она не смогла отговорить его не наносить смертельный удар, если я проиграю. Но все же Юлька сомневалась, что он это сделает, поскольку Бёздей, по его собственным рассказам, доводил дело до музыки Моцарта в адрес врага только если тот как раз таковым и являлся. То есть, если он уважал соперника, тот не юзал нечестные приемы, да и вообще не конфликтовал с самим маньяком, ВВ решающий удар не наносил. А ведь он был четырехкратным чемпионом на турнирах, причем с первого же года своего участия стал таковым, плюс постоянно принимал участие в договорных боях. Короче говоря, у него нехилый опыт за плечами.

В одиннадцать на кухню заполз сонный Ривер, поздоровался с нами и задал тот самый вопрос, в который я смогла упихать все вопросы Юлишенции:

— Как ты?

— Спокуха, Найт, я в норме, — улыбнулась я, и мой ватный друг, кивнув, слинял в душ. Когда он вновь явил миру свою расстроенную моську, правда, на этот раз умытую и совсем не сонную, мы позвали L и приступили к трапезе.

— Что это? — спросил Лоулиетт, подозрительно глядя на салат.

— Ой, не советую пробовать, — отозвалась я. — Я так это сделать испугалась. Просто нашла в сети рецепт, он показался ржачным, и я немного этой пакости сварганила.

— Что в нем? — не сдавался панда-кун. Ути, какие мы любопытные! Сладкого ты там не найдешь, не надейся.

— Он не подслащен, — бросила я, убив весть интерес Рюзаки к сему чуду кулинарного изврата. — Там бананы, яблоки, майонез и соленый огурец.

— Любопытно, — пробормотал Ривер и притянул к себе тарелку. Я офанарело на него воззрилась и выдохнула:

— Найт, о душе подумай!

— Думаю, — кивнул Зефирный принц и отправил в рот ложку салата. Я ожидала, что он поморщится или, в соответствии с прогнозом Кэля, ломанется к «белому другу», гордо носившему тот же цвет, что и сам Ниар, но этого не произошло. Он удивленно воззрился на тарелку, на меня, а затем начал очуфистывать эту пакость, забыв о торте. Мы с Греллей офанарело на него уставились, и я вопросила: