Нашествие гениев

– А нож? – вяло поинтересовалась я, зная ответ. Ионов на меня ехидно воззрился, и я поняла, что ответ угадала: я получу нож, когда Его Мрачнейшество будет в относительной безопасности – то есть за километр от злющей меня, вооруженной перочинным ножичком. Впрочем, как я неуважительно флик-лезвие обзываю, ай-яй-яй, Изаи Орихары из «Дюрарара» на меня нет… И хорошо, что нет, а то устроил бы тут не пойми что, похлеще дезнотовских деятелей, и точно стал королем города, после чего свалил бы в Москву и из «самого страшного человека Икэбукуро» превратился бы в «самого страшного человека Москвы». У него запросы поскромнее, чем у Киры (хотя я бы не сказала, что прямо уж намного, но в жизни, не затрагивая никоим образом загробный мир, и впрямь скромнее), но он умеет добиваться своего и стал-таки самой значительной персоной Токио, а точнее, его «подпольного мира». Андеграунд форева, Изая рулит, и прочее, прочее, прочее…

Короче говоря, покатились. Джип шуршал колесами по асфальту, салон наполняла музыка Паганини, которую Ионов просто обожал и почти всегда врубал в дороге, а сам этот меломан недоделанный (хотя классику я люблю, не подумайте, просто самого «меломана» не перевариваю) в сотый раз пытался выяснить у меня, с кем же из своих гостей я встречаюсь. Оказалось, Ягами ему сообщил, что мне нравится Мэлло, его люди выяснили, что я Колюсику сказала, будто мой парень – Ниар, но лично ему казалось, что мне не импонирует ни тот, ни другой. Я всячески отмазывалась, съезжая со скользкой темы на философию, но, наконец, этот гад спросил прямо в лоб:

– И кого из них мне стоит воспринимать в качестве твоего будущего мужа?

– Никого! – фыркнула я, и мне аж обидно стало от степени правдивости собственных слов. Эх, и почему я не вру в данный момент? Хотя, вообще-то, ничего обидного здесь нет: мне в мужья человек, которому я на самом деле до лампочки Ильича, не нужен.

– А кого ты хотела бы видеть в данной роли? – не сдавался этот упертый баран.

– Тебе-то какая разница? – фыркнула я, не надеясь на ответ, но неожиданно получила его.

– Хочу знать, кто из этих людей пытается тебя у меня забрать, и понять, что же ты ценишь в мужчинах.

Чувак, ты перегрелся? Мы ж с тобой четыре года назад познакомились, мне шестнадцать было! Ты что, педофил, что ли? Жуть какая… Впрочем, будем надеяться, что он не то имел в виду…

– А ты извращееенец, – протянула я на манер Франа из «Реборна».

– Нисколько, – усмехнулся «извращенец». – Ответь на вопрос: кто из них тебе симпатичен? Каким должен быть твой муж?

– Каким, говоришь? – эхом отозвалась я и, отрешенно подумав, что анимешные пришельцы наверняка слышат разговор, заявила: – Ниар Ривер. Парень в белом.

Ионов озадачился и протянул:

– Но ведь вы с ним вряд ли встречаетесь… Да и мне приносили отчет с фотографией, где тебя обнимал парень в полосатой водолазке, и ты плакала…

– Он меня утешал, если можно так сказать, – поморщилась я. – Ему на меня глыбко начхать.

В своих словах я была абсолютно уверена, и, кажись, мой работодатель проникся. Он кивнул и призадумался, внимая звукам скрипки, шороху резины и сопению водителя. Романтика, блин! Вот в такой лиричной обстановочке мы и прикатили к моему дому. На лавочке я узрела Юлю и Бейондыча, державшего ее за руку, причем моя подруга комкала в руках носовой платок. Непорядок... За их спинами же я углядела белое пятнышко, которое ни с чем невозможно было спутать – Принц Зефир, кажись, тоже решил меня встретить.

– Покедова, – бросила я Ионову, но тот, протянув мне нож, заявил:

– До встречи на соревновании. Не забудь, что у тебя в пятницу договорной бой.

– Да знаю я, – поморщилась я. – Хорош уже на мозги капать!

Отобрав у него ножичек, я наконец покинула салон джипа и ломанулась к друзьям, но тут за моей спиной тихонько хлопнула дверца, и я поняла, что он идет следом. Так, спокойствие, только спокойствие, Малыш, Карлсон еще не все варенье ухомячил, нам есть чем угощать гостей! Он же подписал контракт, он не сможет ничего им рассказать!

Я подрулила к Юльке, и та, вцепившись в мою руку, зло воззрилась на Ионова.

– Вечер добрый, – улыбнулся тот одной из своих ослепительнейших улыбочек и обратился к Юле: – Изумительный цвет волос. Вам идет куда больше, чем прежний.

– Не твое дело, – зло бросила моя подруга.

– Поосторожнее, девочка, – усмехнулся он и нехорошо блеснул черными глазюками. – Для тебя я Алексей Леонидович, а обращаться ко мне на «ты» я позволяю только своим друзьям.

– О, блин, это ты мне друг, да? – скептически фыркнула я. Таблички «скепсис» не хватает, и можно Соционического Бальзака косплеить: благо, балахон есть, не зря ж я Крусника косплеила из «Крови Триединства», хотя там такой «балахон», что любой «Бальзак» обзавидовался бы…

– Конечно, – кивнула эта гадость с очаровательной улыбкой от уха до уха. – Не сомневайся.

– Ой, да я не сомневаюсь, – отмахнулась я, мечтая, чтобы он свалил куда подальше. Гад, подгадал момент – дождался, пока я расслаблюсь, и вырулил из машины, чтобы меня разговорить. Интересно, что он хочет выяснить?..

– Вот и молодец, – заявил он, пристально вглядываясь в стоявшего за спинами Юли и Бейонда Ниара. – Значит, вот ты какой…

«Северный олень», – мысленно закончила я за «Алексея Леонидовича». Значит, он из-за Ниара выполз из теплого темного салона, поднапрягшись в коленочках… Что за нездоровый интерес, товарищ? Я же вам как женщина до фонаря, это я знаю точно. Так в чем проблема? Чувство собственничества взыграло?

– Слушай, уезжал бы ты, а? – раздраженно пробормотала я. И зачем он ножик у меня отбирал, а? Он же меня не опасается абсолютно. Разве что, уверенности лишить хотел… – Тебя там томик Алигьери и кувшин сока заждались. Дай пожить спокойно до пятницы!

– Безусловно, – кивнул этот гад. Ясно, пожить спокойно мне не дадут… – Однако я хотел бы познакомиться с «твоим парнем».

– А больше ты ничего не хочешь? – возмутилась я. – Масленок в голову, например, или перо в печень?

– Как мы заговорили! – усмехнулся Ионов, переведя взгляд на меня, а в остальном продолжая изображать античную статую. – Блатной жаргон не для твоих уст, моя Королева. Ну да ладно. Раз твой принц нем, как рыба, и пренебрегает простейшими правилами этикета, а ты пылаешь праведным гневом, я уйду. На этот раз уйду… Не хочу, чтобы у тебя давление поднялось, как два года назад в театре. Прекрасных снов, моя Королева.

С этими словами он развернулся и пошагал к джипу, а я, возмущенно фыркнув и скрестив руки на груди, проводила его взглядом, проследила за тем, чтобы он уселся в машину, и только когда та отъехала, повернулась к друзьям.

– Все нормально, не переживайте, – заявила я, и Грелля тут же кинулась мне на шею, причитая:

– Как же так? Ну как же так?!

Она не плакала. Она вообще не плачет, она сильная. Но она явно перенервничала, а потому, как только отлипла от меня, вновь принялась терзать носовой платок, словно хотела порвать его, как Тузик грелку. Я ей ободрительно улыбнулась и, показав отдельно мобильный и отдельно аккумулятор, подмигнула. Грелля все поняла без слов, и мы молча пошлепали наверх. L, Мэлло и Мэтт сидели в моей спальне, за компом. На панде-саме были напялены мои наушники, и он явно не «Вальс цветов» слушал. Хотя вряд ли Ионов хоть слово проронит по дороге домой, если ему не позвонят… Я молча протянула Дживасу мобильник, аккумулятор, и он, приперев свою антижучковую технику, быстро проверил протянутые вещи и меня саму. К счастью, мой шизанутый работодатель мне никакой пакости, окромя контракта, не подсунул, и я наконец вздохнула свободно, а потому тут же почувствовала дикую слабость в ногах и, без сил рухнув на кровать и распластавшись по ней, аки морская звезда, начала рассказ о том, как меня взяли в рабство, точнее, наняли на работу…

Обсуждение произошедшего затянулось до самого утра: сначала я все подробно рассказала этим деятелям, затем L выспрашивал какие-то мелочи и детали, потом долго и упорно изучал контракт вместе с остальными, за исключением Бейонда, ну, и нас с Юлькой, ясное дело, потом он начал строить грандиозные планы и наставлять меня на путь истинный, советуя, как поступать и что делать в различных ситуациях. Мэлло, кстати, активно участвовал в инструктаже, частенько скатываясь к позиции «достали – дай в глаз-лоб-зубы, нужное подчеркнуть, желательно кровью обидчика». Как оказалось, в «кабинете для размышлений» у Ионова камер не было, а вот в столовке, она же – трапезная, имелись, а потому наш доблестный гений L умудрился составить примерный психологический портрет моего нанимателя, правда, со мной он им не поделился, ограничившись советами по поведению с такими типами. Дживас в основном молчал, дымя как паровоз и глядя в открытое окно, а Ниар строил башни и вообще, казалось, отсутствовал: он за время разговора ни слова не проронил. Бейонд же вмешался в разговор только когда речь зашла о договорных боях и огорошил меня жутким известием: оказывается, он тоже заявлен на пятничное сражение, а значит, есть шанс, что нас поставят драться друг с другом. Меня это взбесило, Юльку – разозлило, а Бёздею, казалось, было наплевать, он лишь сказал: «Ты что, боишься проиграть?» – после чего замолчал, и даже Грелля не смогла вытянуть из него ни слова до конца разговора. Короче говоря, когда трещетка по фамилии Лоулиетт наконец замолкла, за окном во всю сияло солнце, а часы показывали семь утра.