Наследие Санторо

— Вам это доставляет некое извращённое удовольствие?

— Возможно. — Скариани перебросил колоду в другую руку, Санторо только вытянулась, чтобы перехватить их, но опоздала, от досады впиваясь ноготками в разжатую ладонь.

— А хотите я вам погадаю? — всё ещё держа его ладонь в плену своих хрупких рук, Санторо вытянулась, присев максимально ближе, чтоб разглядеть линии на руке босса.

— А ты умеешь?

— Угу, — с важным видом закивала Лина. — В поместье у отца была одна служанка цыганка, она мне заменила подругу, она-то меня и научила баловаться картами Таро и немного хиромантии подучила. Поэтому эти карты так и важны для меня. Они — единственное напоминание хоть о чем-то светлом в моей жизни. Так можно? — Санторо кивнула на раскрытую ладонь.

А Занзас из праздного интереса, криво ухмыльнувшись, расправил пальцы. Санторо увлечённо изучала линии, проводя по ним подушечками пальцев. На время она выпала из реальности, будто саму себя загипнотизировав прикосновением к человеку, который всего десять минут назад держал её над пропастью у крыши. Нервная дрожь прошлась от хаотично застучавшего сердца, но отогнав от себя волнующие мысли, она вернулась к работе.

— Вот чёрт, вы проживёте долгую жизнь.

— Что же, Вонголе придётся терпеть меня до самой пенсии.

Санторо хохотнула, зацепившись взглядом за карты, которые Скариани спрятал во внутренний карман куртки. Достать их теперь будет ещё сложнее.

— И это всё? На подворотнях Палермо и то больше от шарлатанов услышишь.

— Нет, не всё, как я уже говорила, у вас короткая линия сердца, да ещё и с крестом. Не умеете вы любить в нормальном смысле этого слова, любовь у вас граничит со смертью. Либо всё, либо ничего, — с вызовом заявила Санторо, кокетливо проведя по линии сердца. А сама не могла выбросить из головы карты во внутреннем кармане.

— Что, наглости не хватает попытаться? — Занзасу даже не нужно было читать её мысли — всё написано на личике, маячившем всего в паре сантиметров от него.

— Вы мне руку сломаете.

— Надо же, я впервые услышал разумную вещь от тебя, женщина, все-таки держишь обещание и растёшь на глазах. — Скариани резко перехватил её запястье и потянул, будто приглашая к левой стороне куртки, не прерывая зрительного контакта.

Он не разрешал, он хотел, чтобы Санторо это сделала. И Лина понимала, что права выбора у неё нет, находясь в столько неоднозначном положении у его ног, в комнате наедине, откуда и криков-то помощи никто не услышит, Санторо решила просто не сопротивляться и по ходу игры распутывать её правила. Сначала неуверенно она скользнула по немного смятой рубашке, грудная клетка мерно поднималась под её ладошкой, а сердце было слишком спокойное, всегда в одной поре, не знающее страха и волнения. Опустив взгляд, Лина как можно аккуратнее скользнула под куртку, ища внутренний карман. Нервы сдавали, она неспокойно дышала, периодически затаивая дыхание и громко заглатывая, проклиная чёртов карман. Ему что, куртку Мармон шил со скрытыми в иллюзии тайниками? А до этого беспристрастное лицо босса очертила скабрезная улыбкой — ведь Санторо нашла карман, но абсолютно пустой. Непонимание и негодование вспыхнули в васильковых глазах, а когда она увидела, как мужчина лихо вскинул рукой, откуда из рукава показалась колода карт, лицо её вспыхнуло пунцовой яростью.

— Ты обманул меня!

Санторо, снова не проконтролировав себя, своей смехотворной силой ударила мужчину в грудь и попыталась перехватить колоду, но Занзас, даже не применяя силы, просто вытянул руку в сторону, а затем вверх, пока Санторо словно ребёнок, старалась дотянуться.

Из-за того, что Лина попыталась потянуться вверх, чтобы подскочить, она снова почти оказалась на одном уровне с ним, по крайней мере, этого хватило, чтобы ощутить на своём виске горячее дыхание. Скариани поддался вперёд, но Лина не отстранилась, так и застыв, одной рукой цепляясь за его вытянутую, другая сжата в кулак на его груди. Голова закружилась, а когда его рука скользнула по её взмокшей спине, внутри всё оборвалось и тут же фейерверком чувств вновь поднялось вверх, ударив в голову.

Она сама наклонилась, найдя его губы своими в неуверенном поцелуе. Разжала кулачок, поднимаясь от груди к шее, и дотронулась до щеки с шрамом почти невесомо. Она целовала его безответно, будто и не нуждаясь в его участии, но в то же время с толикой надежды, что её не оттолкнут. И получив какое-то своё личное удовлетворение от просящих прикосновений её губ, Занзас зарылся в красные локоны, ответив на поцелуй со всей дерзостью и страстью, сминая губы в грубом касании. Он был как натянутая струна и даже не собирался расслабляться и отпускать руку, в то время как Лина, открыв глаза, первым делом покосилась в сторону карт. Даже таким пускай и искренним порывом его не проймёшь. А когда она попыталась опустить его руку, Скариани выкрутил руку из её плена. И расслабил пальцы. Карты, треща как чечётка, отправились дорожкой на ковёр, образовав разномастное ложе.

Лина вырвалась из плена поцелуя, обернувшись к своему брошенному трофею с тоской.

— Вот, значит, как ты решила играть, — едко, но в то же время одобрительно хмыкнул босс и, схватив Санторо одной рукой за запястья, дёрнул вверх.

— Набралась плохого у Варии, — с вызовом пожала плечами Лина и подавила писк, когда Занзас потащил её в сторону дивана, болезненно сжимая запястья.

Карты остались брошены позади ненужной растоптанной вещью. Кажется, она всё-таки проиграла в игре, правил которой так и не смогла разгадать. И поверженной была брошена на мягкую обивку. Без возможности вырваться — Занзас перехватил кисти рук, прижав над головой, зажав дрожащее тело меж бёдер, с довольным оскалом наклонившись к отвернувшейся Санторо, что упрямо сжала губы. Но босс рукой непривычно ласкающим жестом забрался под кофту, гладя мягкую, покрывшуюся мурашками кожу.

— Кажется, не только мне доставляет это извращённое удовольствие. Или же будешь отрицать, что не желаешь, чтобы я сейчас сорвал с тебя юбку и отымел как последнюю шлюху?

С упоением Занзас ощущал, как бьётся её сердце под его рукой, сминающей грудь, как дрожат ресницы, и когда их взгляды скрестились в немой битве, босс резко подхватил полы юбки вверх под сдавленный женский крик. Санторо вцепилась в его плечи, а Скариани наклонился, демонстрируя, насколько она слаба в своих попытках остановить его. И сдавшись Лина перестала сопротивляться, сама вновь прильнула, желая горечи поцелуя. Дрожащими пальцами она расстёгивала непослушные пуговицы, а Занзас, подхватив её под бёдра, принял сидячее положение, откинувшись на спинку, позволяя ей неспешными, нервными движениями изучать его тело.

— Видимо, я опьянела от виски на ваших губах, если действительно делаю это, — прошептала Санторо, наклонившись к его шее и языком проводя мокрую дорожку.

Звенящий треск будто хлопушка взорвался и заставил Аделину непроизвольно вскрикнуть от неожиданности. Занзас, оторвав её от себя, опрокинул на диван, а сам подскочил, выпрямившись, словно удав, почуявший приближение опасности, что скоро станет его жертвой. Аделина, вытянувшись на руке, выглянула из-за своего укрытия. Ничего необычного, не считая разброшенных на ковре осколков гранёного стакана. Будто призрак сорвал его и со всей силы ударил о столик, на котором осталось несколько осколков, да лёгкая трещина. Потревоженный Бестер тоже поднялся, оскалив белоснежные клыки, и как и хозяин прислушивался к шумам. Занзас не ощущал ни чужого присутствия, ни активированное пламя. Лишь интуиция трубила, что в комнате что-то или кто-то есть. Если глаза его обманывают, то чутьё не подведёт. Внезапно вскинув рукой, он зарядил пламенем ярости в сторону, но удар пришёлся в пустоту и достиг стены.

Аделина поёжилась от холода, уже знакомого, словно сизый туман обнимал её. Подобное она уже ощущала в лесу.

— Здесь кто-то есть, — констатировала она.

— Да, я и твоя пугливая задница, — осклабился босс, потушив последние искорки пламени и плюхнувшись обратно на диван.

— Но стакан кто-то разбил.

— Лопнул от твоего переизбытка чувств, — Занзас откинул голову на низкую спинку и устало помассировал переносицу.

Лина ещё прислушивалась, ища хоть малейший шорох, дрожа, и аккуратно, будто боясь, что её оттолкнут, легла, пристроив голову на коленях Скариани, ища в нём пускай и безучастную, но поддержку.

— Слезь, второй раз я останавливаться не буду.

Аделина с болью в сердце прикрыла глаза, понимая, что не нужно даже карт Таро, чтобы понять — нет у них никакого будущего, что бы она себе ни позволяла мимолетно фантазировать. Пускай это больно, её тянет к нему, и что это именно — влюблённость, страсть или просто скука, она ответить не может, потому что обвиняя его в бесчувственности, обращалась в то же время к самой себе. И она поднялась, медленно перебравшись на другой край дивана.