Наследие Санторо

— Да-да, я натворила что-то плохое, но не могли бы вы сказать, что именно? Потому что от вида несущегося на меня пламени ярости в голове моей до сих пор кавардак, застывший в ступоре!

— Что ты натворила? — праздно переспросил босс, лениво подобрав со стола принесённые Скуало карты. — Дай-ка подумаю, кажется нарушила собственные слова об уважении, обманув меня, когда я приказал выкинуть эти карты.

— Вы приказали это своим людям. Но карты были у меня в комнате. Не ко мне претензии.

— Мармон клянётся, что выкинул их.

— Ну знаете, я слышала, что у туманников профессия такая — лгать и пускать пыль в глаза.

Занзас поднял тяжёлый, полный металла взгляд с карт на Санторо и криво усмехнулся.

— То есть, ты сейчас утверждаешь, что мой офицер меня наглым образом обманывает?

Аделина застыла, приоткрыв губы, и коротко качнула отрицательно головой, сделав шаг вперёд, наконец-то решившись взглянуть в глаза босса.

— Я лишь говорю, что карты лежали на тумбе. Я не знаю, как они туда попали. Кля… — вовремя вспомнив, о том, что если она ещё раз скажет «клянусь», босс её по стенке разгладит, Лина прикусила губу. — Ну уж точно я не рылась по мусорникам.

Вполне логично. Ситуация становилась странной с каждой минутой. С одной стороны Мармон не идиот, чтобы ослушаться приказа, тем более такого элементарного, с другой стороны, вряд ли бы Санторо полезла по мусорникам в поисках карт.

— Карты всё это время находились при тебе?

— Ну да, — пожала плечами Лина, словно это было само собой разумеющееся.

— В лесу? В клубе? В поместье Рокудо?

— Нет, в клуб я их с собой не брала. Забыла. Но какое это вообще имеет отношение?

— Такое, бывшая девственница, что возможно этими картами, ты не себя спасаешь, а притягиваешь на наши головы неприятности.

От одной дрожи по телу Аделины, что была будто рябь, прошедшая по спокойной глади озера, Занзас получал удовольствие. Как натянувшаяся струна, она горделиво вздёрнула подбородок и обожгла холодным цветом глаз, злобно отчеканив:

— Я не была девственницей, — будто он нанёс ей страшнейшее оскорбление, которого она ждала намного раньше, а получила сейчас, когда меньше всего этого ожидала. — Вы просто порвали меня, вот и все.

— Смотрю, тебе претит мысль, что я первый тебя поимел, — Занзас смаковал и упивался тем, что топтал её гордость, которую она умудрялась сохранять в столь плачевном состоянии. Но следовало отдать ей должное, на провокацию она велась спокойно, не повышая голоса, будто знала, что он только и ждёт предлога снова припереть её к стенке.

— Вообще-то моё заявление должно было польстить вам, — и пожав плечами, соскочила на старую тему: — Так я могу забрать карты и смиренно вернуться в отведённые мне покои, чтобы погрузиться в сожаления о своём плохом поведении?

— Нет, — наклонив голову, на удивление спокойно Занзас демонстративно раскрыл колоду карт, — теперь они будут всегда находиться со мной.

— Что?! — возмущённо воскликнула Санторо, дав брешь. — Но… но это моя вещь!

— Женщина, ты сказала, что украла их, значит, они никому не принадлежат.

— Ну и что, но украла их лично я! Значит, они мои!

— Считай, что сейчас я украл их у тебя, — и свернув колоду мастерски, будто заядлый игрок, Занзас перекинул шлейф хвоста из одной руки в другую. — Или эта вещь так важна для тебя, что ты собираешься и дальше со мной спорить, прекрасно помня, чем прошлый раз это закончилось?

— Да, важна! Это символ моей надежды. Моего везения, что я до сих пор жива! И я имею право требовать их обратно!

— Хорошо, — Занзас откинулся на спинку кресла и, облизнув пересохшие губы, будто предвкушая вкус жертвы, медленно подбирающейся самостоятельно в его пасть, беспардонно заявил: — Тогда отбери их у меня.

Санторо оторопела, побледнев, подобно диску луны под флёром серых облаков. Она даже не нашла сил возмутиться, лишь непонимающе смотрела в глаза цвета терпкого вина, видя в них лихорадочный и уже знакомый блеск.

— Воспользуйся своей силой так же, как воспользовалась в гостиной, когда я ударил в тебя пламенем ярости. И отбери их у меня.

— Но у меня нет сил, — растеряно, словно в оправдание, проскулила Лина.

— Хочешь сказать, что пламя Облака мне примерещилось?

— Ну мало ли, вы так много пьёте, может, у вас… — но увидев, как на мгновение дёрнулся шрам на левой щеке, словно ожившая змея, замолчала, уже спокойнее зароптав: — Я им не обладаю! У меня нет пламени. Отец, конечно, был Небом. Но во мне не обнаружили зачатков ни одного элемента. Это какая-то ошибка. Может, это сами карты по себе выстроили щит!

— Значит, тем более, карты остаются у меня.

Что она могла возразить? Занзас лениво, будто только что проснувшийся тигр, поднялся, небрежно накинув форменную куртку, и убрав карты в карман так, чтобы Санторо увидела негласный пункт их игры: “забрать карты из кармана”, направился на выход. Аделина понимала, что шансов нет. Украсть их во время трапезы? Сна? Все — тщетные, глупые попытки. Поэтому она нашла единственный выход — ещё куда более наивный: воззвать к совести Босса Варии. Она кинулась следом, едва поспевая за его широким шагом, постоянно путаясь в собственной юбке, ступала боком, и смотря в непроницаемое лицо, не смея даже дотронуться до куртки с той стороны, где лежали карты, выпрашивала вернуть их — ведь это, по сути, единственная её личная вещь. В конце концов, сдавшись, она попыталась нырнуть в карман, но Занзас отбросил её ударом руки к стене. И сползая по стенке, прорычав от боли и унижения, Аделина вскочила, пустившись в бег за скрывшейся на лестнице фигурой босса.

Догнала она его в гостиной, где и произошёл конфуз: обгоревшая стена и разрушенный стол, который не успели ещё убрать, неприятно напомнил о том, что у неё быть может всё же есть сила. И тогда Лина пустилась в самый комичный из всех поступков — попыталась воспользоваться силой. Что она только ни делала на потеху Занзаса, который глумился и хохотал, когда она выставляла руки вперёд, выкрикивая: «Карты!», призывая те к себе. А Скариани лишь хлопал по карману, показывая, что приз-то всё ещё на месте.

— Облачная стена! — помпезно провозгласила она, проведя руками по воздуху, ожидая увидеть вихрь пламени облака, а получил очередной хохот.

Босс, расположившись на диване, как в первом зрительском ряду, наслаждался шоу с бутылкой виски.

— Может, мне помочь тебе? Вдруг тебе нужна стрессовая ситуация? Могу, так и быть, израсходовать на тебя одну пулю.

Лине хотелось свернуться в калачик и заплакать. Она чувствовала себя клоуном, бесполезным шутом, игрушкой в руках этого человека. Ярость настолько захлестнула её, что когда Занзасу наскучила её затянувшаяся пауза и он направился на выход, Лина схватила початую оставленную бутылку виски и швырнула её в него.