Наследие

– Да, Ронан не преминул мне об этом сказать. Намерение отказаться от доли в наследстве он выплюнул в меня как проклятие, – сказала Элисон и хихикнула, не в силах сдержаться.

Она еще помнила те дружеские отношения, которые связывали их, пока он не остался с двумя детьми на руках и разбитым сердцем после смерти Шарлотты, помнила, как подрагивали веснушки на пухлых щеках, когда комнату заливал его громкий смех, и как огненно рыжие волосы светились подобно солнцу. Но от мужчины из воспоминаний осталось слишком мало – с другой стороны от вырытой ямы, в нескольких метрах от Элисон стоял рано начавший седеть мужчина с поблекшим, изрытым морщинами лицом и нервно подрагивавшим рукам. Смерть дочери ударила по нему слишком сильно, состарив на десяток лет, лишив заодно и надежды.

– Чем дольше общаюсь с вашей семьей, тем больше не понимаю, откуда взялось такое предубеждение против Уотертона, поместья Гренхолмов, семьи, – задумчиво покачал головой Густав.

– Я как-то уже говорила вам, сложно сидеть за одним столом и переглядываться в надежде понять, кто станет следующим, – сказала Элисон, но затем отмахнулась с тихим вздохом. – Ах, вам этого не понять, вы ведь не верите в связь между всеми смертями. Но оглянитесь!

Мужчина послушно обвел присутствующих взглядом, пытаясь понять, о чем говорит Элисон, но она лишь нахмурила брови и дернула его за рукав.

– Нет! Вы смотрите на живых. Посмотрите на мертвых!

Взгляд мужчины переместился ниже – на каменные надгробия, сделанные в едином стиле, но в разные времена. Поначалу он не понимал в чем смысл этой игры, и между нахмуренных бровей пролегла морщинка, но спустя несколько мгновений глаза увидели знакомые имена – Лайла, Ванесса, Ливия, Шелби, Мария, Шарлотта – и все встало на свои места. Все эти женщины были здесь, и вот София присоединяется к тем, кого не смогла узнать.

– Теперь понимаете? Эта часть кладбища принадлежит Гренхолмам испокон веков. Фамилии могут ввести вас в заблуждение, – тихо сказала Элисон, и голос ее дрогнул, – Сейчас на кладбище находиться вся моя семья.

– Я на вашей стороне, – тихо откликнулся Густав. – Я верил вам с самого начала, с момента нашей встречи, и даже раньше, когда впервые увидел дела в полицейском участке, я сразу почувствовал связь между ними. Но как полицейский я вынужден сохранять холодный рассудок.

Свободной рукой Густав накрыл женскую ладонь, покоящуюся у него на сгибе локтя, и слегка сжал, вкладывая в этот жесть те слова, которые говорил ей раньше – про защиту и безопасность – и намерения, доказанные ночным визитом. Женщина кивнула и слабо улыбнулась.

– И все же зачем вы здесь? Двое полицейских на похоронах не могут появиться просто так, – подала голос Элисон спустя несколько долгих минут и перевела взгляд на Аарона.

Молодой человек что-то оживленно обсуждал с Лукасом Бондаром, и, судя по расслабленному и приветливому выражению лица последнего, Аарон был единственным из их странной компании, кто для семейства Бондаров не входил в список нон грата.

– Ценю вашу наблюдательность, но мы приехали не вместе, – улыбнулся Густав. – Аарон был знаком с Софией, видимо решил отдать дань памяти. Ох, если мне что-то понадобиться от Бондаров, перепоручу это ему.

Пара под черным зонтом переглянулась и тихо засмеялась.

– Не расскажете, как продвигается расследование? – спросила Элисон.

– К сожалению, порадовать вас нечем, – покачал головой Густав. – Обстоятельства складываются до смешного не в нашу пользу. Как вы можете понять, вскрытие все же состоялось, но ничего нового не принесло – София была убита мечом, никаких других посторонних вмешательств, никаких следов борьбы или насилия.

– Неужели убийца не оставил следов?

– Может и оставил, но отпечатки сняли не сразу. Убийства – редкость в наших краях и навело много шума. Когда констебли опомнились, в доме уже побывало много людей. К тому же никто не исключает, что преступник действовал в перчатках. У него явно был четкий план, – грустно пожал плечами Густав и продолжил, увидев удивление на лице Элисон. – София разместила объявление в местной газете о продаже дома, оно печаталось несколько недель, но желающих видимо было не так много. Она ждала кого-то в то утро, впустила в дом, даже показала второй этаж. Если никаких близких отношений у нее не было, а в Уотертоне она не появлялась уже несколько лет, значит убийца прикинулся покупателем дома и втерся в доверие.

– Но как-то же они поддерживали связь? Вы нашли номер телефона, письма, смс...

– Да, телефон – несколько входящих с одного номера, временного, и этот след обрывается.

– И больше ничего нельзя сделать? – вскрикнула Элисон, лихорадочно прокручивая в голове события последних дней в надежде понять, что они упустили.

– В тот день в полицию поступил анонимный звонок об убийстве, который как раз и привел констеблей в поместье Гренхолм. Я отследил номер – звонили из здания вокзала, – сказал Густав, но заметив проблеск надежды в глазах Элисон, опустил глаза. – Их камеры наблюдения направлены на кассы. Я просмотрел все, что они предоставили, но вычислить, кто же встретился с Софией, не представляется возможным!

– Пообещайте, что не закроете дело, – прошептала Элисон.

– Конечно, – серьезно сказал Густав, но через пару мгновений взглянул на женщину с веселыми искрами в глазах. – Знаете какое забавное совпадение я заметил? Аарон клялся, что в тот день видел меня на вокзале, хотя меня не было в городе, и мой поезд приехал гораздо позже. По его словам, кто-то из пассажиров носил точно такую же шляпу как у меня. Это звучало как шутка, способ выставить меня перед начальством дураком, но на видео я и правда увидел мужчину в длинном плаще и светло коричневой классической шляпе, заостренной спереди как у ковбоев. Интересное совпадение!

Элисон вежливо улыбнулась и нахмурилась, стараясь припомнить, могла ли она тоже видеть описанную шляпу. Воображение рисовало ее в мельчайших деталях, но память отказывалась выдавать обстоятельства – вполне возможно, что такие продаются в местном магазине одежды. Женщина огляделась в поисках дочери и нашла ее в отдалении в компании священника. Мелоди задумчиво слушала и изредка кивала, но, заметив взгляд матери, тут же отвернулась и что-то быстро заговорила, видимо завершая разговор. Легкий укол сожаления пронзил сердце женщины – стоять рядом с Густавом в уединении и взаимопонимании было так легко и естественно, что прощаться с этим чувством после появления Мелоди совсем не хотелось. Спешно пытаясь придумать предлог для новой встречи, Элисон выпалила «Не хотите зайти к нам поужинать?» в тот же момент, когда внимательный Густав, мучимый теми же чувствами, тихо произнес: «Не могли бы вы заехать в участок и еще раз взглянуть на меч?»

– Ваше предложение выглядит гораздо заманчивее, – с улыбкой произнес Густав.

– О, я приготовила туртьер с говядиной и готова даже полить его кленовым сиропом, чтобы уговорить вас отложить на время поездку в участок. Поверьте, сегодня я бесполезна, – ответила Элисон и бросила взгляд на Бондаров. – Честно говоря, я приготовила больше, чем мы с Мелоди могли бы съесть, подумала, что неправильно оставлять родственников голодными. Но видимо они скорее отведают могильную землю, чем пирог, приготовленный моими руками.

– Думаю, они многое упускают. Я с удовольствием помогу вам расправиться с ужином. Не знал, что вы готовите.

– Ой, не говорите как моя дочь, – засмеялась Элисон. – Платье от Валентино не способно убить в женщине женщину. Что случилось с мечом? Разве мы не все выяснили в прошлый раз?

– Понимаете, – протянул Густав с тяжелым вздохом и потер переносицу. – Местная полиция работает несколько... отлично от констеблей в провинции. Все это время меч находился вместе с телом Софии во власти патологоанатома, что само по себе абсурдно. Когда мне его вернули, я заметил маленькую эмблему – гравировку – на лезвии, в той части меча, что была скрыта от наших глаз.