Наследие

И вот чем все закончилось. Видимо, даже двух глотков вина ему оказалось слишком много.

Глупость и нелепость!

Он поднял свободную руку, удивившись тому, что тело ему все еще повинуется, и коснулся кончиками пальцев щеки Даны:

— Прости. Мне так хотелось увидеть тебя счастливой.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Это самый лучший мой день рождения. — Поймала его руку, прижалась к ней щекой и губами.

— Потерпи, девочка, — сказал он совсем тихо. — Теперь уже недолго…

Она, вздрогнув, открыла глаза:

— Недолго? А как же… шесть месяцев? Ведь только три прошло!

— Не нужны мне эти шесть месяцев. Мне нужно дождаться собрания. Довести все до конца… и можно ставить точку.

— Вы не хотите задержаться… даже ради меня?

Он хотел улыбнуться, но не смог:

— Зачем? Лежать в постели и превращаться в пустую оболочку без воли и разума? Ты хочешь помнить меня таким? Или я хочу, чтобы ты меня таким помнила? Нет.

Она молча уткнулась лбом в его руку…

========== Глава 17 ==========

…Он сидел на скамейке в скверике за домом, глядя в низкое серое небо и сложив руки на поставленной между колен трости. Поза эта из просто привычной стала необходимой совсем недавно. Иначе ему не просидеть на скамейке без спинки и четверти часа.

Как быстро тают силы! А ведь ему только стало казаться, что еще есть, ради чего задержаться на этом свете.

Подошла Дана, одетая, как и он, в пальто с шарфом для холодного зимнего дня. Остановилась рядом:

— Месье Антуан, вы велели подать машину.

— Да, — отозвался он, поднимаясь на ноги. — Хочу съездить на кладбище.

— Можно мне с вами?

— Если хочешь.

Она улыбнулась:

— Куда вы, туда и я, — и добавила, посерьезнев: — Не хочу отпускать вас одного.

*

Машина остановилась возле ворот кладбища; Дана, выйдя и оглядевшись, передернула плечами на холодном ветру и плотнее запахнула воротник пальто.

— Не люблю кладбища.

— Смерть и не нужно любить, — отозвался Лафонтен, выходя из машины. Кивнул водителю: — Ждите здесь.

Дана взяла его под руку, и они вместе пошли по дорожке.

— Они не выглядят довольными, — хмыкнула Дана.

— Кто?

— Мальчики.

— Они всегда недовольны, когда я мешаю им делать их работу. Хотя на что мне сейчас охрана?

— Почему? — нахмурилась Дана. — Вы по-прежнему Верховный Координатор.

— Формально. Но на деле… Сейчас фактически я никто.

— Не говорите так.

— Говори — не говори, на самом деле так и есть.

Они миновали поворот и оказались перед рядом надгробий из темного мрамора.

— Мы пришли.

Дана выпустила его руку и пошла по дорожке, читая надписи на памятниках. Остановилась у последнего:

— Это она?

Лафонтен, подойдя, кивнул.

— Такая молодая…

Дана помолчала, потом спросила:

— Я похожа на нее?

— Ни в чем.

— Даже в том, что люблю вас?

Так откровенно свои чувства она обозначила впервые.

— Даже в этом. Ты умеешь любить и принимать. А она так и не смогла примириться с тем, что я и какой я.

— Вы как будто осуждаете ее.

— Нет. Я сам виноват в том, что она не могла жить без страха. А страх изматывает. В какой-то момент ей просто не достало сил для борьбы. — Он помолчал, потом повернулся к Дане. — Извини. Я хочу побыть один. Возвращайся к машине, я догоню.

Она кивнула и пошла назад по дорожке.

Лафонтен проводил ее взглядом и повернулся к могиле. Постоял молча, потом прошептал:

— До скорой встречи, дорогая, — и пошел прочь, но не вслед за Даной, а в противоположную сторону.

Немного дальше дорожка пересекалась с другой, которая шла через маленькую, шагов в шесть-семь, площадку со скамейками по краям. Добравшись до этой площадки, Лафонтен сел на одну из скамеек, поставил трость между колен и сложил руки на рукояти. Когда они с Даной входили на кладбище, одна из машин на стоянке показалась ему знакомой. Любопытство требовало ответа — точно ли это та машина?

На безлюдной дорожке послышались шаги, и из-за поворота появился Камилл Розье. Резко остановился у площадки со скамейками.

— Ну, что вы замерли, Камилл? Не ожидали встретить меня здесь? Но вы разве не за этим сюда шли?

— Я ожидал увидеть вас в другом месте, — нашелся Розье.

Лафонтен усмехнулся:

— У вас есть основания гордиться собой. Ваша комбинация удалась блестяще, меня обвинили в превышении полномочий, скоро я ухожу в отставку… Ваша месть состоялась, самое время подсчитать затраты и подвести итог.

— По-моему, все уже ясно, — скривил губы Розье.

— Вам это только кажется, Камилл. Вы не сказали, откуда вообще узнали о моих отношениях с вашим предполагаемым отцом…

— Предполагаемым?

— Предполагаемым. Если бы у вас было настроение слушать, я бы кое-что рассказал вам помимо того, что значится в официальных летописях Ордена.

— Я знаю достаточно!

— Знаете, что стало причиной самоубийства Клода Валера?

— Поищите дураков в другом месте. Не бывает таких своевременных самоубийств, когда за спиной стоит претендент на титул!

— Да будет вам… Кто вас просветил насчет очередности претендентов — Шапиро? У Клода Валера был выбор — либо дожидаться, пока я обнародую результаты расследования убийства Альфреда Берка, либо не дожидаться. Он предпочел второе.

— Убийства? — удивился Розье.

— Клод Валера заказал убийство Альфреда Берка из ревности, полагая, что ребенок его любовницы на самом деле не от него… И я вижу по вам, что его подозрения имели основания.

Розье потрясенно уставился на него:

— Но как же?..

— Задайте вопрос своей матери, Камилл. Я помню и Берка, и Валера. На Валера вы не похожи совсем. А вот кое в чем вы точная копия Альфреда Берка.

Розье медленно опустился на другой край скамейки. Лафонтен, приподняв бровь, проводил взглядом его движение и продолжил:

— Подумайте, кому и за кого вы мстили.

— Вы лжете, — прошептал Розье, поднимая голову. — Это не может быть правдой!

— Это правда, — отозвался Лафонтен. — Как и то, что результаты вашей мести не стоят затраченных усилий и принесенных жертв. Трибунал всего лишь предложил мне уйти в отставку. К открытому суду меня не привлекли, прав и привилегий не лишили. Моим преемником станет тот, кого я сам назову.