Наулака - История о Западе и Востоке

– Неужели всю жизнь меня будут так называть?
– произнес в темноте чей-то голос, мелодичный и ласковый.
– Хорошо, что я мягкого нрава, а то бы ты поближе познакомился с рыбами в этом водоеме, Джуггут Сингх.

Тарвин дернул поводья и рывком остановил лошадь, потому что рядом, едва не касаясь уздечки, возникла с головы до ног укутанная в облако светло-желтой газовой ткани грациозная фигура. Женщина вышла из-за гробницы темно-красного цвета, в которой был некогда захоронен воин-раджпут, каждую ночь, по поверью сельских жителей, объезжающий верхом построенную им самим плотину - вот почему никто не ходил на Дунгар Рао после захода солнца.

– Спускайтесь с лошади, сахиб Тарвин, - произнес голос, в котором угадывалась насмешка.

– Я уж, во всяком случае, не серая обезьяна. Джуггут Сингх, подожди меня с лошадьми у сторожевой вышки.

– Да, идите, Джуггут, и не засните там, пожалуйста, - приказал Тарвин, ~ вы нам можете понадобиться.
– Он спешился и встал перед закутанной в покрывало Ситабхаи.

– Шеканд, - сказала она после некоторого молчания, протягивая ему ручку, которая была даже меньше, чем у Кейт.
– Ах, сахиб, я знала, что вы придете. Я знала, что вы не испугаетесь.

Она не отнимала свою руку, пока говорила, а, наоборот, нежно сжимала его пальцы. Тарвин обхватил крохотную ручку своей широкой ладонью и пожал ее с такой силой, так искренне, что заставил ее невольно вскрикнуть.

– Я счастлив познакомиться с вами, - сказал он, а она прошептала:

– Клянусь Индрой, ну и хватка! И мне тоже приятно вас видеть, отвечала она громко. Тарвин заметил, как мелодичен ее голос. И ему очень хотелось увидеть лицо, скрытое под покрывалом.

Она спокойно села на край могильной плиты, жестом предложив ему сесть рядом.

– Все белые любят говорить прямо, - проговорила она по-английски, медленно и с акцентом.
– Скажите мне, сахиб Тарвин, что же вы знаете?

При этих словах она отбросила покрывало и повернула к нему лицо. Тарвин увидел, что оно прекрасно. И это впечатление незаметно заслонило собой все прочее - все то, что он узнал о ней раньше.

– Вы ведь не хотите, чтобы я сам себя выдал, не так ли, королева?

– Я вас не понимаю. Но я знаю, что вы говорите не так, как другие белые люди, - сказала она мягко.

– Значит, вы не ожидаете, что я скажу вам правду?

– Нет, - ответила она.
– Иначе сказали бы, почему вы здесь. Зачем вы причиняете мне столько беспокойства?

– Именно я причиняю вам беспокойство?

Ситабхаи засмеялась, откинувшись назад и положив руки за голову. Тарвин с любопытством разглядывал ее при свете звезд. Его чувства были обострены, он был настороже и время от времени внимательно осматривал все вокруг. Но он ничего не видел, кроме тусклого блеска воды, плескавшейся у подножия мраморных ступеней, и ничего не слышал, кроме совиных криков.

– О, сахиб Тарвин, - сказала она.
– Знаете, после того, как это случилось в первый раз, мне было вас так жалко.

– Когда же это было?
– поинтересовался Тарвин рассеянно.

– Ну, конечно, тогда, когда седло перевернулось. А потом, когда с лесов упала балка, - я думала, что хотя бы ваша лошадь покалечена. Ушибло ее?

– Нет, - ответил Тарвин, ошеломленный ее подкупающей откровенностью.

– Не может быть, чтобы вы ни о чем не догадывались, - проговорила она чуть ли не с упреком.

Он покачал головой.

– Нет, Ситабхаи, моя дорогая, - произнес он медленно и со значением. О вас я и не подумал, и это будет мне вечным позором. Но теперь я, наконец, начинаю соображать, что к чему. Наверное, маленькие инциденты на плотине - тоже ваших рук дело - и на мосту, где застряла нога лошади, и на насыпи, когда меня норовили сбить с ног телегой. А я-то думал, что это все результат дьявольской небрежности туземцев! Да, что сказать...

– Он засвистал какую-то мелодию, и, словно ей в ответ, в камышах раздался хриплый крик журавля.

Королева вскочила на ноги и прижала руки к груди.

– Это условный сигнал!
– А потом, снова опустившись на край могильной плиты, добавила: - Но я знаю, вы никого не привели с собой. Я знаю, вы не побоялись приехать сюда один, без спутников.

– О, я вовсе не стараюсь погубить вас, юная леди, - ответил он.
– Я все еще не могу прийти в себя от восхищения вашими весьма изобретательными шалостями: вы в этом деле устали не знали. Оказывается, вы виновница всех моих невзгод? А эта шутка с плывуном, в котором завязла моя лошадь, была очень мила. Вам частенько приходилось устраивать такое?

– А, там, на плотине!
– воскликнула королева, махнув рукой.
– Я просто велела им устроить что-нибудь, что им по силам. Но они очень неловкие ведь это просто кули. Они рассказали мне, что они сделали, и я на них рассердилась.

– Ну и что, вы убили кого-нибудь из них?

– Нет, а с какой стати я буду это делать?

– Ну, если на то пошло, с какой стати вам так хочется убить меня? сухо поинтересовался Тарвин.

– Мне не нравится, когда сюда приезжают белые и живут здесь, а про вас я знала, что вы приехали сюда не на день, а чтобы жить. Кроме того, продолжала она, - вы понравились махарадже, и я никогда прежде не убивала белых людей. А потом, как на грех, вы и мне понравились!

– О!
– ответствовал на это Тарвин.

– Клянусь Маланг-Шахом, вы и об этом не догадывались!
– она клялась именем бога, которому поклоняется ее народ - именем цыганского бога.

– Не надо! Какое это имеет отношение к делу?
– сказал Тарвин.

– А вы убили мою любимую обезьяну, - продолжала Ситабхаи.
– Она каждое утро приветствовала меня и была при этом ужасно похожа на Лухмана Рао, первого министра. Сахиб Тарвин, я знавала многих англичан. Я плясала на канате, натянутом перед походными офицерскими столовыми, во время марш-броска. Я протягивала большому бородатому полковнику чашечку, в которую собирала подаяние, и в это время я ему еще и до колена не доставала.
– И она рукой показала, какой маленькой тогда была; - А когда я подросла, - продолжала она, - мне казалось, что я знаю сердца всех людей. Но клянусь Маланг-Шахом, сахиб Тарвин, я никогда не видывала такого человека, как вы. Нет, - продолжала она почти умоляющим тоном, - только не говорите мне, что вы ничего не замечали. Есть такая любовная песня: "Я от луны до луны не спала из-за тебя" - и эта песня обо мне. Иногда мне кажется, что я не очень-то и хотела бы видеть вас мертвым. Но было бы лучше, если бы вы умерли. Я и только я одна управляю этим государством. А сейчас, после того, что вы сказали королю...

– Да? Так вы слышали?

Она кивнула.

– После этого я не вижу иного выхода - разве что вы сами уедете отсюда.

– Я никуда не уеду, - ответил Тарвин.

– Хорошо, - сказала королева и засмеялась.
– Значит, мне не придется скучать без вас, и я каждый день буду встречать вас во дворце. И так день за днем. Я думала, что солнце убьет вас, когда вы дожидались прихода махараджи. Будьте же справедливы и благодарны, сахиб Тарвин, ведь это я устроила так, что махараджа вышел к вам. А вы отплатили мне злом.