Навола
Шрифт:
— Нам нужен только мальчишка, — сказал кто-то еще. — Уходите.
Каззетта обмяк, будто сдаваясь.
— Мне нужна только твоя жизнь, — сказал он.
Кинжал мелькнул в воздухе и погрузился в глазницу говорившего. Еще один кинжал возник в руке Каззетты. Убийцы кинулись на нас.
Я отбил атаку, затем еще одну; клинки сталкивались и скрежетали. Мой противник был сильным и стремительным, но уроки Агана Хана не прошли даром. Убийца атаковал в третий раз. Я проскользнул под его руками и вонзил золотой кинжал Сивиццы ему в живот. Это было все равно что убивать свинью из тех, с которыми Аган Хан заставлял меня тренироваться,
— Вставай!
Она рывком подняла меня. Вдруг перед нами возник просвет — Каззетта убил человека, а еще одного оттолкнул в сторону.
— Бегите! — выкрикнул он.
Мы ринулись в просвет и помчались со всех ног, а Каззетта бежал за нами. Повсюду раздавались вопли. Мы выскочили в садовый куадра. Краем глаза я заметил схватки в других залах, услышал людей, бегущих со всех сторон, и с ужасом осознал, что понятия не имею, где наши союзники. Казалось, вокруг одни враги.
— Куда мы бежим? — спросила Челия, задыхаясь.
— Наверх! — ответил Каззетта. — В библиотеку!
Он на бегу кинул мне ключ.
— Что с моим отцом? — В хаосе я не видел ни его, ни Ашью. — Где отец?
— Собирает стражу вместе с Аганом Ханом! Не останавливайтесь!
До этого момента я не осознавал, что Агана Хана нет с нами. В своей отчаянной попытке спастись я бросил его. Меня охватил ужасный стыд, и я попытался остановиться, но Каззетта потащил меня вперед.
— Не останавливайтесь! Ваш отец этого бы не хотел! Бегите!
Лицо Каззетты, всегда столь невозмутимое, пылало эмоциями. Он раскраснелся, его глаза метались из стороны в сторону — и это напугало меня сильнее всего. Каззетта был встревожен.
Мы достигли библиотеки. Дрожащими руками я вставил ключ в замок, тяжелая дверь распахнулась, мы ввалились внутрь и захлопнули ее за собой.
После шума сражения библиотечная тишина оглушала. По ту сторону двери бились и умирали люди, но здесь царил покой. На полках молчаливо стояли ряды книг, хранилища древней мудрости. Гроссбухи отца. Толстые ковры. Изящно вытканные гобелены и потолочные фрески. Перья и чернила на отцовском столе, терпеливо ждущие его возвращения, и драконий глаз рядом с ними.
Что-то ударило в дверь. Мы подпрыгнули. Преследователи нанесли еще один удар. Дверь содрогнулось. Я услышал приглушенные крики, кто-то требовал топор.
— Вы узнали нападавших? — спросил Каззетта.
Пьеро.
— Один из них Пьеро. — Я сглотнул. — Первый.
— Еще один — слуга, — сказала Челия. — Я видела его с вином, раньше.
— В таком случае нам придется проверить все наши запасы на предмет яда.
Дверь вновь содрогнулась. Я огляделся в поисках пути к бегству. Если удастся протиснуться в окно, мы сможем выбраться на крышу, при условии, что враги не ждут внизу с арбалетами.
Что-то тяжелое проскребло по краю двери.
— Они пытаются выломать дверь, — сказала Челия.
Я подошел к окну и распахнул его. Оно располагалось слишком низко, и край крыши нависал над нами. Хороший способ переломать ноги, но не спастись.
Челия тоже посмотрела вниз.
— Если прыгнуть головой вперед, можем лишить их удовольствия собственноручно убить
нас.— Мы в ловушке.
— Не в ловушке, — возразил Каззетта. К моему изумлению, он стоял перед книжным стеллажом, водя пальцами по краям, нажимая, выискивая что-то. Нажал еще раз, и стеллаж отъехал в сторону, открыв зияющую темноту. — Идем, — сказал Каззетта. — У нас мало времени.
Челия поспешно вошла в темное помещение, которое он открыл. Эхом донесся ее голос:
— Тут лестница!
Каззетта взмахом руки велел мне следовать за ней, но я медлил. Топор вонзился в дверь, Каззетта мрачно уставился на меня, призывая торопиться, но что-то не позволяло мне сдвинуться с места.
Глаз дракона.
Он лежал на отцовском столе — и, казалось, светился.
Нападавшие навалились на дверь, и она затрещала. Удары топора стали ритмичными, лезвие всякий раз глубоко входило в дерево, которое содрогалось, трескалось, стонало.
— Давико!
Новые топоры застучали по двери. Одно лезвие насквозь просекло древесину блестящей кромкой.
— Идем, Давико! Сейчас же! Пока они не увидели!
Драконий глаз словно звал меня. Я не мог уйти из библиотеки без него. На самом деле, я понял, что он меня не выпустит. Внезапно решившись, я подошел к нему и обхватил. Он был тяжелым. Я никогда прежде не перемещал его. Потребовались обе руки, чтобы поднять древний артефакт и прижать к телу. Приходилось опасаться нервных тяжей, и нести глаз было неудобно, но я поднял его — а подняв, ощутил то же самое, что и много лет назад: дракон по-прежнему с нами. Он живет внутри.
Я чувствовал его жизнь. Его ярость. Его презрение к человечеству. Прижимая к себе драконий глаз, я чувствовал, как шевелится драконья душа. Как разворачивается. Пробуждается. Чешуйки царапали мою грудь...
Дверь содрогнулась под очередным ударом, и лезвие вновь проникло внутрь, расширяя щель.
— Давико! Идем!
Вместо топора появился глаз, вглядывавшийся внутрь. Каззетта подошел и вогнал в щель кинжал. Раздался вопль. Я недоуменно огляделся, удивленный тем, что до сих пор не стронулся с места. Казалось, дракон заворожил меня.
Снова застучали топоры. Каззетта вытер кинжал о рукав.
— Давайте, Давико!
С драконьим глазом в обнимку я шагнул к потайному ходу. Каззетта подтолкнул меня. Внутри пахло сыростью. Камнем. Старой пылью и падалью. Встревоженная Челия ждала на верхней площадке каменной лестницы, которая уходила вниз, в темноту. В широко раскрытых глазах моей сестры читался страх. Каззетта задвинул стеллаж.
Тьма поглотила нас.
Глава 26
–Двигайтесь осторожно, — прошептал Каззетта.
Скрипнуло дерево — он задвинул засов, запирая тайную дверь от преследователей.
— Ступени неровные, а спираль крутая. Считайте, их всего сто двенадцать.
Шаг за осторожным шагом мы спускались сквозь тьму, которая была чернее кромешного ада Скуро. Эта тьма душила; она была такой плотной, словно мы пробирались сквозь занавеси. Я вытянул вперед ногу, нашел истертый до гладкости край ступени, потянулся дальше. Где же следующая?