Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света

– Ты знаешь, что там? – спросила я у Ролана, не торопясь кинуть кристалл на землю, чтобы узнать наверняка неприятные известия.

– Знаю.

– Что?

– Королева, – вздохнул Ролан. – Она плоха. Пока младенца не скинула, но…

– То есть Альфред приказывает мне вернуться.

– Да.

– И ты затеял все это представление с предложением руки.

Я задохнулась от злости. Умом понимала: надо немедленно седлать Колокольчика и вылетать, но…

Ролан молчал.

– Ты узнал, что я уезжаю в столицу, и решил взять с меня слово. Испугался. Испугался, что я увижу Норфолка и…

Я не договорила. Слишком. Слишком больно. В горле запершило, защипало в глазах. Мужчины. Соперничество у них. Вот интересно, а за меня ли? Хотя бы. Или за влияние на корону, что, к сожалению, куда более вероятно. Конечно. Я друг короля. Мой мужчина, стало быть, будет иметь на Альфреда влияние. Ты не продешевил ли, Норфолк?

Всё, Джоанна. Не время. Быстро, сию секунду выкини лишнее из головы! Надо собраться, предупредить девчонок, составить инструкцию для Брази.

– Не смей меня задерживать, – посмотрела на Ролана, изо всех сил стараясь не кричать, ночь как-никак.

Монсеньор не двинулся с места. Секунда, и он подхватил меня на руки, крепко прижав к себе.

– Плевать на Норфолка, – злобно шипит кузен короля. – Мне вообще на всё и всех плевать. Я просто не могу отпустить тебя, Джоанна.

– У меня приказ короля.

– Подождёт.

Воздух. Его не хватает, а сердце бьётся, и так…хорошо! Ролан словно старается заклеймить меня, выжечь поцелуем: «МОЁ»! Он рычит, а я кусаю его за губу, требуя оставить в покое! Злость и обида кипят в сознании, а душа предательски млеет, растекается, пылает, задыхается от счастья. Предательница! Вскипает кровь – на этот раз нам никто не помешает, мы оба убьём, наверное, любого, кто попробует заставить остановиться сейчас…

Наверное, если бы чудовище из подземелья увидело нас в этот момент… Зашёлся бы от зависти. А может, превратилось бы в человека потому, что сейчас происходило между нами – это магия. Сильная. Неуправляемая. Магия, которой невозможно сопротивляться, магия наших чувств.

Не помню, как мы оказались в спальне, помню неистовые, жадные руки, горячие губы, пылающие глаза... Его слова как бред, как заклинание:

– Не отпущу. Не отдам. Не хочу без тебя.

На мгновение я прихожу в себя, потому что Ролан замирает. Я тянусь к нему, выгибаясь всем телом, горю, почти рыдаю. Он мне нужен, нужен сейчас!

Он склоняется надо мной и спрашивает:

– Джоанна… Да?

– Ролан!

Мой стон, неприличный, низкий, раздаётся в спальне.

– Джо!

Впиваюсь в его губы поцелуем. И он сдаётся, обрушивается как буря, которую я сама же и наколдовала.

…

Рассвет встретил меня очень далеко от Биргенгема. Мы с Колокольчиком завтракали, готовясь к очередному рывку.

Оставалось лишь молиться милосердной Спасительнице, чтобы не опоздать и надеяться, что камень, который я нашла на берегу, поможет королеве.

А Ролан. Он не проснулся, когда я уходила. Если целительница хочет, чтобы кто-то сладко спал, так оно и будет. Сонные чары – вещь полезная.

Конечно, когда он проснётся, то будет злиться. Очень. Я представила его лицо и улыбнулась.

Потом вспомнила девочек. Как поцеловала их перед отлётом. Уля проснулась. И хорошо, потому что обещать вернуться надо глядя в глаза. Особенно если эти глаза – глаза ребёнка.

Счастье, что я не взяла их с собой! Трое суток лёту, не останавливаясь, если и спать урывками, то верхом на грифоне, а это настоящее искусство, тут тренировка нужна.

Колокольчик. Я погладила пёрышки верного друга. Вдохнула воздух. Ароматный, уже намного теплее, чем в Приграничье. Полянка, на сколько хватало глаз, усыпана синими цветами!

– И что ты магичишь каждую ночь на эту красоту, а? – рассмеялась я, погладив клюв. – Нет, мне приятно. Очень! Спасибо, конечно. Но тебе же силы нужны!

Силы были нужны. Мы оба держались за счёт запрещённых зелий, а это значит, расплата не за горами. Спасём королеву (да будет воля твоя, Милосердная!) и будем на пару умирать. Так что детей во всё это втягивать было совершенно ни к чему.

Что сказать Ролану, я не знала, когда улетала. Не знаю и сейчас. Поэтому и усыпила.

– Что ты смеёшься? – я с укоризной посмотрела в золотые глаза. – Он, между прочим, замуж звал. А я отказалась.

«Ну и дура», – слышу я в своей голове.

– Сам такой. Ладно. Полетели!

Глава семнадцатая

– Джо! Слава Милосердной, ты здесь…

Его величество стащил меня с грифона, не обращая ни малейшего внимания на то, что я на ногах не стою. Да и у Колокольчика они подкашиваются.

– Альфред!

– Что?

– Колокольчик. Его надо…

– Займитесь им, – отмахнулся король.

Его величество сам на себя был не похож! Лазоревые глаза поблёкли. Резкие, нервные движения. Сердце сжалось: неужели всё так плохо?

– Быстрее!

Я стащила короб с Колокольчика, покачнулась, стараясь не думать о том, как устала, и что скоро начнётся откат от использования запрещённых поддерживающих настоек.

– Быстрее! – его величество сам, не вызывая слуг, подхватил мои запасы. – Сначала. всё шло хорошо, – начал он, когда мы уже поднимались по лестнице. – А потом королева слегла, – он говорил отрывисто и быстро, – лекари бессильны, они ничего не могут найти! Джо… она уходит. Понимаешь?

Я неслась вслед за Альфредом, пытаясь по его сбивчивым, невнятным описаниям понять хоть что-нибудь. От его величества веяло такой безнадежной тоской, таким отчаянием... Надо бы его самого напоить успокоительными зельями, а то так до потери контроля над магией недалеко. Ладно. Осмотрю королеву и сразу займусь королём: должен же кто-то навести порядок в этом замке печали неизбывной.

Мы неслись по коридорам чёрным смерчем, обитатели дворца старались не попадаться нам на пути, всё словно вымерло. Факелы почти нигде не горят, шаги отражаются от каменных стен гулким эхом. Чем ближе к покоям беременной, тем меньше воздуха. Дышать просто нечем. Как они вообще тут живут, и что, горы меня забери, здесь происходит?

Горы. Чудовища. Ролан. Королева. Милосердная, помоги! Рука сама скользнула в карман, нащупала камень – сила отозвалась мягкой волной энергии, и это немного подбодрило.

Король рванул одну из дверей, не дожидаясь, пока слуга отворит, как положено. В глаза бросились бледные лица фрейлин. Все они смотрели так, будто это я отравила её величество вероломно и подло.

– Входите, – процедила сквозь зубы одна из присутствующих, та, чей взгляд был особенно злобным.

Камеристки стояли вокруг нас с таким надменно-трагическим видом… Будто там за дверью покоев королевы уже покойник, честное слово!